Немецкий историк 21-й пехотной дивизии пишет: «2 ноября был сделан привал. Подразделениям дали возможность отдохнуть. Была произведена перегруппировка и подтянута артиллерия, налажена связь и выдвинута вперед разведка.
В 3-м пехотном полку разведка обнаружила вражескую группу, которая располагалась в деревнях Заречье, Моисеево и Никитино. К юго-востоку от Заречья разведчики взяли в плен 7 русских морских пехотинцев. Они принадлежали 6-й морской пехотной бригаде, которая подошла из Ленинграда по Ладожскому озеру, чтобы вместе с 310-й стрелковой дивизией укрепить остатки сильно потрепанной 292-й стрелковой дивизии. В битве с этим противником должен был 3 октября состояться решительный бой»[229]. Немцы тщательно готовились к нему. Они предприняли обход флангов морских пехотинцев.
Утром 3 ноября в Заречье прибыли бригадный комиссар Г. Х. Бумагин и генерал-майор Мартьянов. Они собрали командиров бригады морской пехоты и 883-го корпусного артполка и поставили задачу наступать в южном направлении, к вечеру занять деревни Черноручье, Заднево и Дуняково — на глубину 20 км. Из штаба Волховской группы 4-й армии указание было одно — остановить и разбить врага. Морские пехотинцы, подчиняясь приказу, пошли в наступление в южном направлении наобум, без разведки. Через полчаса немцы встретили моряков интенсивным огнем из минометов и пулеметов. Завязался бой. Корпусная артиллерия, имея большой калибр, не могла поддержать цепи наступающих из-за опасности попасть в своих. Поэтому она обстреливала ближайшие тылы немцев, била по их артиллерийским и минометным позициям. Под сильным огнем врага моряки залегли. Противник тоже повел наступление, но более широким фронтом. Поэтому морякам пришлось срочно прекратить атаку, разворачивать фланги и отбиваться от врагов, которые могли окружить бригаду. К вечеру батальоны вернулись в Заречье и заняли окопы и дзоты, которые заранее были подготовлены местным населением.
А вот как оценивали эти события сами немцы: «Произошел бой с врагом, который наступал на юг от Заречья. Морские пехотинцы были отброшены, его отступающие части обстреляны из всех видов оружия и большей частью уничтожены. Вскоре началась вторая атака, но на этот раз с востока. В бою удалось отбросить противника. Но когда положение урегулировалось, произошла третья атака, теперь уже с северо-запада. Но и она была отбита. Враг вынужден был отступить к Заречью. Таким образом, был сломлен дух врага. В 17 часов 2-й батальон 3-го пехотного полка атаковал деревню и вошел на окраину Заречья. Наступление 3-го батальона остановилось из-за сильного оборонительного огня противника»[230].
Не зная местности, не зная сил противника, моряки оказались в очень трудном положении. Разведка донесла, что с восточной стороны деревни — сплошные болота, там живут на островках местные крестьяне, которые спрятались от войны. Немцев они не видели и не слышали.
А вот с западной стороны в полутора километрах в лесу слышны голоса немцев, которые двигаются в северном направлении по проселочной дороге. До реки разведка не дошла. Около 7 часов вечера немцы стали обстреливать Заречье трассирующими пулями. Они обошли подразделения бригады с трех сторон и неожиданно атаковали моряков, которые занимали оборону в урочище Гломовщина на поле площадью в 22 гектара. Их давили танками и расстреливали в упор из бронетранспортеров. Моряки отчаянно отбивались, но выжить удалось единицам. Лишь два десятка человек спаслись в болоте[231].
Немцы ночью трижды атаковали Заречье. Ударом по правому флангу противник обошел позиции моряков в глубину на 15 км. Севернее противник занял деревни Никитино и Никифорово. Этим маневром немцы взяли в кольцо передовой батальон, оказались у него в тылу. После нескольких яростных атак противника и сильного артобстрела моряки оставили Заречье и отошли к деревне Моисеево. Разведка донесла, что в Моисеево никого нет — ни наших, ни немцев. Среди деревни стоит грузовая машина. Шофера нет. На машине два станковых пулемета[232].
Деревня Моисеево расположена на небольшой возвышенности. Когда моряки вошли в деревню, то обнаружили и здесь хорошо подготовленные местным населением оборонительные сооружения: дзоты и окопы. В дзоты бойцы бригады поставили станковые пулеметы. К ним встали опытные пулеметчики: начальник боевого питания 1-го батальона Пономарев и политрук Александр Смирнов. Остальные заняли позиции в окопах, на чердаках домов. Немцы думали, что Моисеево оставлено, как и сгоревшее Заречье, поэтому заспешили к теплым избам. Но их встретили огнем. Целый день отбивались моряки от наседавших немцев. Уже ночью после жаркого рукопашного боя из деревни Моисеево вырвалось до десятка человек. Они отступили в лес. И здесь обнаружили своих же раненых в бою за Заречье. С ними управлялась медицинская сестра Валентина Иванова, которой помогал боец Глущенко. Никого не оставили моряки, забрали с собой даже тяжелораненых, тащили их на волокушах. Около деревни Никифорово немцы вновь атаковали. Но моряки вместе с ранеными приняли бой и отбились.
О тех днях немецкий полковник Х. Польман писал: «1-й армейский корпус прорвался так далеко, что Волховстрой, а также мосты и дороги можно было взять под прицельный огонь… Затем наступательный порыв, натолкнувшись на все усиливающееся сопротивление противника, ослабел»[233].
Ценой огромных потерь нашим войскам удалось сдерживать рвавшиеся к Волхову немецкие части. «На немецкие войска всей своей мощью обрушилась русская зима, в этом году необычно ранняя и суровая, — вспоминал все тот же Х. Польман. — Уже в ноябре термометр показывал 40 градусов мороза… Немцы не привыкли к такой температуре. Не считая потерь в боях, в войсках насчитывалось большое количество обмороженных, а кроме того, часто отказывали двигатели и автоматическое оружие… Советская армия далеко превосходила немецкую своей подготовкой и снаряжением для зимней войны при глубоком снеге и низкой температуре»[234].
Как и многие немецкие авторы, Х. Польман склонен видеть причины поражений немецких войск на Восточном фронте, в том числе в битве за Ленинград, не в героизме советского народа, всем миром поднявшегося на борьбу с захватчиками, а в ущербных авантюрных планах Гитлера, который постоянно менял свои решения, в плохих русских дорогах, осенней и весенней распутице, зимней стуже, летней жаре и, наконец, в «нехватке последнего батальона». Слепая вера в исключительность немецкой военной машины никак не согласовывалась с теми поражениями, которые потерпели части вермахта в сражении за Тихвин и Волхов, битве под Москвой. Тогда, в 1941 г., они не видели тревожных симптомов назревающего кризиса, который, в конце концов, привел Германию к безоговорочной капитуляции в 1945 г.
5 ноября все наличные силы 6-й отдельной бригады морской пехоты собрались вместе и заняли оборону на линии у деревень Бережки — Замошье — Сестра. Правый фланг упирался в берег реки Волхов, а левый — в болото. Сюда генерал П. И. Ляпин прислал 2-й батальон бригады. В записке он написал: «Командиру бригады морской пехоты. Возвращаю в ваше распоряжение батальоны как случайно попавшие в мое распоряжение». А затем командир оперативной группы 54-й армии генерал Мартьянов прислал в бригаду документ, который многое объяснял, и в первую очередь то, что морякам фактически никто не помогал отбивать атаки фашистов: «Командиру 6-й бригады морской пехоты. Сообщаем, что вверенная вам бригада в состав войск 54-й армии попала случайно и к нам никакого отношения не имеет»[235]. В деревне Замошье во время авианалета погиб командир бригады полковник Ф. Е. Петров.
Полковник Ф. Е. Петров был похоронен под городом Волховом со всеми воинскими почестями. Командование Ленинградского фронта представило полковника Ф. Е. Петрова к ордену Красного Знамени. Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден посмертно.
