Ф. Гальдер 10 сентября отметил в дневнике: «Группа армий „Север“: отмеченное интенсивное движение железнодорожных составов к волховскому участку фронта позволяет сделать вывод, что противник перебрасывает сюда новые дивизии, кроме уже установленной здесь вчера 286-й, сразу по двум железным дорогам. Пока не ясно, попытается ли противник изменить судьбу Ленинграда, или он намерен только обороняться»[125].
В журнале боевых действий 286-й дивизии указано, что ее эшелоны разгружались на станциях Жихарево и Назия — в 35 километрах от города Волхов. Дальше — пешком до линии фронта. 9 сентября к вечеру усталая и голодная дивизия вышла на исходный рубеж для наступления — озеро Синявинское, поселок Михайловский, Сиголово, Карбусель, чтобы с утра начать наступление. Прямо с колес необстрелянная, необученная, не зная местности, без артподготовки и прикрытия с воздуха, не имея ни танков, ни бронемашин по приказу командующего 54-й армией Г. И. Кулика 286-я пошла в наступление в направлении на Мгу. Немцы отбились. На следующий день противник контратаковал крупными силами пехоты при поддержке танков. Немцы прорвались на командный пункт дивизии у деревни Поречье. В этом бою погибли комиссар дивизии Леонид Данилов, который возглавил контратаку. Командир дивизии полковник Геннадий Соколов, собрав отступавших через лес бойцов и командиров, повел их в атаку на врага и тоже погиб. В результате, потеряв общее управление и в связи с гибелью командира и комиссара дивизии, полки 286-й оказались отброшенными на десять километров, оставив врагу деревни Вороново и Поречье. Но они все же сумели удержать фронт по реке Назия. Потери за два дня боев составили более половины штатного состава дивизии.
На этом же участке фронта начался боевой путь и 310-й стрелковой дивизии. При попытке отбить деревню Поручье, любой ценой остановить продвижение противника в сторону Волхова 1084-й полк майора Юртова оказался в окружении и с трудом пробился к своим. Большие потери понесли бойцы 310-й дивизии от вражеской авиации, которая господствовала в воздухе[126].
В сентябре 1941 г. дивизии бросались в бой без подготовки, не успев собрать силы в кулак. Командирам любой ценой требовалось добиться успеха, в результате они терпели одно поражение за другим. Маршал Г. И. Кулик с первых дней своего командования армией совершал те же ошибки, что и другие командармы начала войны. Армия, не закончив формирования, вводилась в бой, по мере прибытия на фронт дивизий, от которых требовалось одно — наступать прямо с колес. В результате каждая дивизия действовала в отрыве от других частей, решая свою задачу. Все это приводило к неоправданным потерям, нередко к разгрому, гибели командного состава, потере управления полками и батальонами, окружению.
На шлиссельбургско-синявинском выступе, где расстояние между внутренним и внешним кольцом блокады составляло не более 20 километров, сосредоточились крупные силы 18-й армии группы «Север» — около 54 тысяч солдат и офицеров, 450 орудий всех калибров, значительное количество танков и штурмовых орудий[127]. Они не теряли надежду форсировать Неву и соединиться с финскими войсками на Карельском перешейке. Немецкие дивизии, которые имели в своем составе 12–14 тысяч человек, оборонялись в среднем на фронте 12–15 км[128]. Они за короткое время для прикрытия флангов создали прочную эшелонированную полосу деревянно-земляных оборонительных сооружений с отлаженной системой артиллерийского и пулеметного огня. Передний край противника был прикрыт разветвленной сетью минно-взрывных и проволочных заграждений. Эта система обороны в течение полутора лет успешно отражала атаки советских войск.
54-й отдельной армии под командованием маршала Г. И. Кулика ставилась задача прорвать оборону противника и восстановить связь по суше с Ленинградом. Она уступала по численности и вооружению немецким частям.
Оборона состояла в каждой дивизии из одной линии отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления, оборудованных, как правило, лишь стрелковыми окопами на отделение, площадками для пулеметов, противотанковых ружей и огневых позиций для минометов и артиллерии. В этих условиях создать глубокую и прочную оборону было невозможно. Недостаток сил и средств, слабая обеспеченность в материально-техническом отношении, лесисто-болотистая местность, почти полное бездорожье крайне осложняли положение советских войск, лишали их возможности маневра.
Ставка требовала наступать, восстановить связь блокированного города с Большой землей. Однако маршал Г. И. Кулик проявлял нерешительность, что постоянно вызывало нарекания со стороны Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба Красной Армии[129]. Обстановка требовала оперативных действий 54-й армии. За короткое время после взятия Шлиссельбурга немецкие войска не могли создать прочную оборону. На это и рассчитывали в Москве, требуя от маршала как можно быстрее начать наступление на противника. Запоздалое и плохо подготовленное наступление в первой половине сентября закончилось неудачей. Однако армия сковывала значительные силы противника, не давала ему возможности использовать дивизии при наступлении на Ленинград, но задачу Ставки деблокировать Ленинград она не выполнила. 10 сентября части 54-й пошли в наступление, а 11 сентября командующий Ленинградским фронтом К. Е. Ворошилов направил Кулику письмо, в котором были такие строки: «Почему Вы ничего не сообщаете о действиях и намерениях 54-й армии, ведь она должна работать в тесном взаимодействии с армиями Ленинградского фронта? Почему не посылаете сводок? Всего этого не понимаю. Так могут вести себя только зарапортовавшиеся люди»[130]. 12 сентября К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов обратились к начальнику Генерального штаба Красной Армии Б. М. Шапошникову с телеграммой: «Командующим Ленфронтом приказано частям стрелковой дивизии НКВД форсировать Неву для захвата Шлиссельбурга во взаимодействии с подходящими с востока частями 54-й армии. Последние же продолжают оставаться на линии Липки — отметка 23,4 и восточнее на два километра озера Синявинское, что исключает возможность начала переправы. Просим срочного приказания Кулику развить удар для отрезания и захвата Шлиссельбурга, учитывая, что одновременно будет организован удар с правого берега Невы, с переправой на участке Шлиссельбург — Марьино, при поддержке Ладожской флотилии».
По мнению представителя Ставки в Ленинграде Н. Н. Воронова, причин, почему командование 54-й армии не выполнило поставленной задачи, было много. Но главная заключалась в том, что мы еще не научились воевать[131].
Г. И. Кулика можно было понять. Войска армии еще не были готовы к наступлению, не располагали необходимыми силами для той задачи, которая перед ними ставилась — прорвать блокаду Ленинграда. В боях 10 сентября и в последующие дни его войска понесли большие потери, не улучшили свои позиции, а в ряде случаев вынуждены были отступить. Однако эти аргументы не брались в расчет в Москве. Верховный главнокомандующий И. В. Сталин требовал наступать.
Началась первая Синявинская наступательная операция.
Остается открытым вопрос: когда началась первая Синявинская наступательная операция? Участник Ленинградской битвы, полковник в отставке Д. Жеребов считает, что 10 сентября[132]. Именно в этот день начала наступать 286-я стрелковая дивизия и некоторые другие части 54-й армии. В энциклопедии «Великая Отечественная война» время проведения первой Синявинской операции указано с 10 по 26 сентября[133]. Доктор военных наук Н. Сорокин, однако, придерживается другой точки зрения: «Возникает вопрос: можно ли считать началом первой Синявинской операции выход стрелковой дивизии и одного стрелкового батальона на исходный рубеж и попытку перейти в наступление с последующим отходом к Назии? Ответ может быть один — это были частные боевые действия тактического значения. Они не могут рассматриваться как начало операции. Об этом свидетельствует телефонный разговор Г. К. Жукова с Г. И. Куликом в ночь на 15 сентября, в ходе которого командующий Ленинградским фронтом не мог добиться согласия на развертывание наступления войск 54-й армии в ближайшие дни»[134]. По мнению Н. Сорокина, правильнее считать, что первая Синявинская операция началась в ночь на 20 сентября, когда советские войска форсировали Неву и захватили плацдарм на левом берегу в районе Невской Дубровки. Если следовать логике, с ним трудно не согласиться. Не могла стратегическая наступательная операция по деблокаде Ленинграда пройти незамеченной для германского командования. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер, который в своем военном дневнике отмечал не только любые изменения на участках советско-германского фронта, но и передвижение отдельных советских дивизий, не мог не отметить решительного наступления советских войск по прорыву блокады Ленинграда. Однако до 24 сентября у него нет никаких записей, свидетельствующих о намерениях русских пробить брешь в обороне германских войск южнее Ладожского озера в районе шлиссельбургско-синявинского выступа. Однако бои по прорыву блокады велись и до 20 сентября. Об этом свидетельствует запись телефонного разговора И. В. Сталина с маршалом Г. И. Куликом, который состоялся 16 сентября:
