А на работе завтра что скажут, когда её увидят? А Андрей что подумает?! Что она из-за него... Соблазняет!

   Сумка упала на пол, Катя волосы попыталась собрать в хвост, а потом закрутить в комель. Но волос было просто невероятно много. И маленькие пряди выбивались, вились у щёк, и Пушкарёвой вдруг пришёл на ум образ Наташи Ростовой на первом балу. Вот только этого не хватало!

   - Какая же ты дура, - отругала она себя и снова со злостью на своё отражение уставилась. - Вот что теперь делать?

   Кое-как удалось убрать волосы под шапку. Беретку натянула до самых бровей, но голова под ней всё равно теперь казалась несуразно большой. Правда, была ещё надежда, что кудри исчезнут после первого же мытья головы.

   - Мама, чем, чем их убрать?!

   Елена Александровна стояла рядом, на дочь смотрела, потом руками развела.

   - Я не знаю, Катюш. И не понимаю, зачем убирать. Очень мило смотрится. Ты такая... необыкновенная.

   Катины руки замерли, несколько прядей вылезли и теперь вились у открытой шеи. На мать обернулась.

   - Мама, что ты говоришь? Мне на работу идти, а на голове у меня что?!

   - Но зачем-то ты сделала эту причёску, - задала Елена Александровна логичный вопрос.

   Катя расстроено кивнула.

   - Да, у меня было плохое настроение. - В зеркало на себя посмотрела. - Господи, это хуже, чем в прошлый раз.

   - Вот не говори. Мне очень нравится.

   - А мне нет. В прошлый раз всё исчезло уже на следующий день, а сейчас ничего не помогает.

   Может, шапку не снимать сегодня? Сказать, что у неё уши болят.

   Интересно, уши могут болеть месяц? Или сколько там эти кудри продержаться?

   После долгих трудов убрать волосы в привычную для Кати причёску всё-таки удалось. Правда, строгости не получилось, всё равно вышло нечто кокетливое, но хотя бы не вызывающее. Руки даже затряслись от стараний, усталости и напряжения. Остаётся надеяться только на то, что никто её разглядывать не станет. Кому какое дело, ведь правда?

   - Катя, что с тобой? - выдохнула Таня Пончева, как только увидела её без шапки. Сразу подошла Шура, и теперь они уже вдвоём принялись её разглядывать. Пушкарёва покраснела.

   - Ничего. Просто... неудачный опыт.

   - Почему неудачный?

   - Очень даже...

   - Ты в салон ходила? - вытаращила на неё глаза Кривенцова.

   От этого Катя отказалась наотрез.

   - Нет! У меня соседка... Учится на парикмахера! Вот и попросила меня... - На дамочек широко открытыми глазами уставилась, надеясь, что они поверят и расспрашивать дальше не станут.

   - Тебе очень идёт, - заявили ей напоследок, а Катя поторопилась уйти, чтобы не вызвать новых вопросов.

   Значит, идёт. Ну что ж, идёт, так идёт. Особой роли это не играет.

   Но больше всего её пугала встреча с Андреем. Уже было ясно, что причёску её новую замечают все, и он, наверняка, заметит, и что говорить ему, какие оправдания придумывать будет, Катя не знала. Не про соседку-парикмахершу же ему рассказывать, в самом деле.

   Когда в кабинет вернулась, Жданов уже сидел за столом. Услышал, что дверь открылась, голову поднял, Катя даже заметила виноватый взгляд, но он тут же изменился, удивление проявилось во всей своей красе, любопытство, улыбка расцвела, а Катя вдруг испугалась его слов и прежде чем успела себя остановить, вскинула руку и Андрея предупредила:

   - Не говори ничего.

   Он рот открыл, но промолчал. Проводил её взглядом до дверей каморки, со стула привстал, стараясь заглянуть. И протянул зазывно:

   - Кать.

   Пауза повисла, на пару секунд, после чего Пушкарёва отозвалась с заметным трагизмом в голосе:

   - Они же не зелёные, в конце концов, почему все обращают внимание?

   Андрей поднялся и в каморку зашёл. Посмотрел на неё внимательнее.

   - Действительно, почему?

   Катя повернулась к нему, вроде бы возмущённая, взглядом с Андреем встретилась и внутри всё опустилось. Сглотнула, глаза отвела, растеряв все слова в одну секунду.

   - Как выходные прошли? - спросил он.

   Катя, кажется, в тысячный раз к волосам своим прикоснулась.

   - Сам видишь.

   Андрей улыбнулся.

   - А тебе идёт.

   Она не обрадовалась и не улыбнулась, наоборот чопорно губы поджала, словно в его комплименте был скрыт неприятный намёк.

   - Очень хорошо.

   Жданов удивился.

   - Тебе не нравится?

   Катя глаза в пол опустила, и у неё вырвался короткий вздох.

   - Я не знаю. Все смотрят на меня, спрашивают, а я чувствую себя глупо. - Нервным движением заправила выбившуюся прядь за ухо. - И вылезают к тому же!

   Андрей шаг сделал, хотел подойти к ней, уж очень ему понравилось, как она волнистую прядь за ушко заправила, захотелось самому попробовать, потрогать, почувствовать что-то новое в Кате, но в кабинете хлопнула дверь, и Жданов только успел до девушки дотронуться. Рука по её талии скользнула, но Андрей тут же повернулся и вышел, дверь за собой прикрыл. Катя выдохнула, словно из неё разом весь воздух выпустили.

   - Ничего не получается... - прошептала она.

   - Ничего не получается, - понизив голос до предела, проговорил Жданов, обращаясь к Малиновскому, устроившемуся напротив. Тот в ответ на это заявление нахмурился.

   - Что не получается?

   - Да всё! Не выходные, а кошмар.

   Рома ухмыльнулся, правда, немного кривовато.

   - А романтический вечер?

   - Ты издеваешься, да?

   Рома только плечами дёрнул, даже не решившись ими пожать.

   - Да нет, спрашиваю просто.

   Жданов на стуле откинулся и безнадёжно махнул рукой.

   - Даже не спрашивай.

   Дверь каморки открылась, Катя вышла и сообщила:

   - Андрей Палыч, я в плановый отдел.

   - Хорошо, Катя.

   Рома на Пушкарёву посмотрел, брови вздёрнул и рот открыл, видимо, что-то сказать собираясь, но Катя так на него взглянула, что он дар речи потерял. Но обернулся ей вслед. А когда на Андрея снова посмотрел, увидел, как тот улыбается.

   - А что происходит?

   Жданов невинно посмотрел.

   - Что?

   - С Катенькой. Она так на меня посмотрела. И вот это вот, - он рукой над головой покрутил.

   Андрей попытался улыбку убрать, но получилось не сразу.

   - Что с ней происходит? - не унимался Малиновский. - Ты понимаешь?

   - Я - да.

   - Очень за тебя рад. Вот только, чему именно ты рад.

   - А вот именно этому и рад, Малиновский. - Жданов на кресле выпрямился. - Тому, что я понимаю, что у неё здесь. - Андрей прикоснулся указательным пальцем к своему лбу.

   Рома недоверчиво присматривался к нему.

   - Ты с ума сошёл?

   - Кажется, да.

   - А Кира?

   - А с Кирой, - Жданов секунду подбирал слова, - полный неконтакт.

   Малиновский головой тряхнул.

   - Это в каком же смысле?

   - В том самом.

   Рома неприлично вытаращился на него.

   - А она заметила?

   - А как, ты думаешь, она могла не заметить? - съязвил Андрей несколько печально. Рома головой качнул.

   - Ты спятил, - проговорил он глухо.

   - Я уже согласился с этим, Малиновский.

   - И что... Что это всё значит?

   - Понятия не имею.

   - Не вовремя ты решил Киру кинуть. Ты дуришь сейчас, Палыч. Нельзя этого делать. - Рома вдруг оживился. - Это стресс. Нервы. Вот и всё.

   - Может быть.

   - Что?

   - Что? Я Кире так и сказал: нервы.

   Малиновский прищурился.

   - Мне не нравится твой тон. Такое ощущение, что ты сам себе не веришь.

   Жданов только плечами пожал.

   Весь день Катя очень старалась с Андреем надолго наедине не оставаться. Она была очень занята, отчёт готовила, постоянно убегала куда-то, и пресекала любую попытку Жданова к ней приблизиться. По крайней мере, тот воспринимал это именно так. А ещё замечал, как Катя то и дело осторожно касается рукой своих волос. Кажется, на самом деле была расстроена новой причёской и комплексовала ещё больше. То за ухо непослушные пряди заправляла, то на палец их принималась накручивать, а после пыталась заправить их внутрь причёски. Они вновь выпадали, и Катя расстраивалась. А Жданов удивлялся на себя, что всё это замечает, и мало того, удовольствие получает, просто украдкой наблюдая за Катей Пушкарёвой. Она сегодня выглядела более взволнованной и суетливой, чем обычно, даже очки поправляла каким-то особым движением, и смущалась из-за себя, непривычной.