— О?

— В восемь часов встреча с Гиммлером и Гитлером.

— Желаю удачи. А какова же тема?

Вальтер Шелленберг улыбнулся и положил руку в перчатке на плечо своего пожилого собеседника.

— Думаю, вам будет не слишком приятно об этом узнать.

— Ну, и как сегодня утром вел себя «Старый лис»? — осведомился Адольф Гитлер, как только Вальтер Шелленберг ровно в восемь часов переступил порог его кабинета. Гиммлер уже был на месте; он пил кофе, сидя на мягком диване. Шелленбергу удалось поддержать тот образ, в котором он любил представляться вышестоящим (а их в стране имелось не так уж много) — слишком занятой человек для того, чтобы приходить на совещания раньше назначенного времени и вести светские беседы, но достаточно дисциплинированный, чтобы являться точно вовремя.

— Как всегда, изворачивался, — ответил Шелленберг, наливая себе в чашку дымящийся кофе. Рядом стоял кувшин с натуральным молоком. Даже у сотрудников СД в эти дни случались перебои с поставкой продуктов. — Он отказался сообщить мне хоть что-нибудь о действиях Фогеля. Утверждает, что ему самому ничего не известно. Он разрешил Фогелю работать в обстановке чрезвычайной секретности и не требует от него подробной информации о ходе операции.

— Возможно, это как раз хорошо, — заметил Гиммлер. Его лицо, как всегда, оставалось совершенно безразличным, и в голосе тоже не было слышно никаких эмоций. — Чем меньше нашему другу адмиралу известно, тем меньше он сможет сообщить врагу.

— Я провел собственное небольшое расследование, — продолжил Шелленберг. — Мне известно, что Фогель заслал в Англию самое меньшее одного нового агента. Для этого ему пришлось обратиться за помощью к Люфтваффе. Пилот, который осуществлял заброс агента, с готовностью пошел на сотрудничество. — Шелленберг открыл портфель и вынул два экземпляра перепечатанного материала. Один он вручил Гитлеру, а второй Гиммлеру. — Агента зовут Хорст Нойманн. Может быть, рейхсфюрер помнит происшествие в Париже несколько лет назад. Офицер СС был убит в баре. И как раз Нойманн был виновником его смерти.

Гиммлер выпустил листки бумаги из руки, позволив им упасть на кофейный столик, за которым они сидели.

— То, что абвер использует такого человека, следует расценивать как пощечину всей СС и надругательство над памятью офицера, которого он убил! Это свидетельство неуважительного отношения Фогеля к партии и лично к фюреру.

Гитлер между тем продолжал читать документ и, похоже, был им заинтересован.

— Не исключено, что Нойманн как раз тот человек, который нужен для этой работы, герр рейхсфюрер. Обратите внимание на его послужной список: родился в Англии, отлично действовал в составе Fallschirmjager, Рыцарский крест с дубовыми листьями. Если судить по документу, просто замечательный человек.

Фюрер сегодня мыслил и рассуждал куда более здраво, чем это было во время нескольких последних встреч Шелленберга с ним.

— Я согласен с вами, мой фюрер, — сказал Шелленберг. — Нойманн производит впечатление отличного солдата, если на мгновение забыть о темном пятне в его биографии.

Гиммлер бросил на Шелленберга невыразительный, словно у трупа, взгляд. Каким бы блестящим сотрудником ни был Шелленберг, но все равно противоречить Гиммлеру в присутствии фюрера было с его стороны очень рискованным шагом.

— Может быть, сейчас стоит, наконец, предпринять санкции против Канариса, — сказал Гиммлер. — Отстраните его, назначьте на его место бригадефюрера Шелленберга и объедините абвер и СД в одну мощную спецслужбу. Таким образом, бригадефюрер Шелленберг получит возможность лично контролировать действия Фогеля. Мне кажется, что, когда к событиям оказывается причастным адмирал Канарис, все сразу идет кувырком.

И снова Гитлер не согласился с предложением своего самого доверенного приближенного.

— Если русский друг Шелленберга не ошибается, этот Фогель, кажется, в настоящий момент успешно водит британцев за нос. Вмешиваться в операцию сейчас было бы ошибкой. Нет, герр рейхсфюрер, в настоящее время Канарис останется на своем месте. Вдруг он, хотя бы для разнообразия, сделает что-нибудь полезное.

Гитлер поднялся.

— А теперь, надеюсь, господа извинят меня. Моего внимания требуют и другие дела.

Два больших черных «Мерседеса» ждали с включенными моторами у края тротуара. Шелленберг на мгновение заколебался, решая, в какой автомобиль ему сесть, но тут же сообразил и молча уселся на заднее сиденье машины Гиммлера. Он чувствовал себя беззащитным, чуть ли не голым, когда не был со всех сторон окружен своими отборными охранниками, даже если в это время находился в обществе Гиммлера. Во время короткой поездки бронированный «Мерседес»

Шелленберга ни разу не оторвался от заднего бампера лимузина Гиммлера больше, чем на несколько футов.

— Как всегда, впечатляюще разыграно, герр бригадефюрер, — сказал Гиммлер. Шелленберг достаточно хорошо знал своего начальника, чтобы понять, что эти слова не были похвалой. Гиммлер, второй человек в Германии, был недоволен тем, что подчиненный осмелился возражать ему в присутствии фюрера.

— Благодарю вас, герр рейхсфюрер.

— Фюрер настолько озабочен проблемой тайны вторжения, что порой теряет свою обычную ясность мышления, — характерным невыразительным голосом произнес Гиммлер. — Наша работа состоит в том, чтобы защищать его. Вы понимаете, что я имею в виду, герр бригадефюрер?

— Понимаю.

— Я хочу знать, во что играет Фогель. Поскольку фюрер не хочет разрешить нам сделать это изнутри, нам придется сделать это снаружи. Прикрепите к Фогелю и его помощнику Ульбрихту круглосуточное наблюдение. Используйте все средства, имеющиеся в вашем распоряжении, чтобы проникнуть на Тирпиц-уфер. Найдите также какую-нибудь возможность внедрить человека в их радиоцентр в Гамбурге. Фогель должен связываться со своими агентами. Я хочу, чтобы кто-нибудь слушал, о чем они говорят.

— Будет сделано, герр рейхсфюрер.

— И, Вальтер, не нужно хмуриться. Уже скоро мы так или иначе, но приберем абвер к рукам. Не волнуйтесь. Он будет вашим.