В 1933 году он эмигрировал в Англию. Пеликан еще со времен берлинских событий был хорошо известен НКВД. Когда советские разведчики узнали, что он обосновался в Англии, они поспешили завербовать его в свои агенты. Впрочем, в его задачи не входил сбор каких либо-данных; они ограничивались одной лишь вербовкой. Первым же талантом, который он разыскал, был Хоук, агент Бутби. Во время следующей встречи Пеликана с новым агентом неожиданно, как черт из табакерки, возник Бутби и нагнал на немца такого страха, что тот без больших раздумий согласился работать на него.

— Вы следите за моим рассказом, Альфред?

Вайкери слушал его, стоя у окна. «О, да, — подумал он. — Я не только слежу, я даже точно знаю, чем этот разговор закончится».

В августе 1939 года Бутби привел Хоука в МИ-5. По приказу Бутби Пеликан сообщил своим московским хозяевам, что его многообещающий новичок оправдал надежды и теперь работает в британской разведслужбе. Москва пришла в экстаз. Звезда Пеликана стремительно всходила над горизонтом. Бутби через Пеликана направлял русским подлинный, но при этом совершенно безопасный материал, якобы поступивший из его источника в МИ-5, и принимал меры к тому, чтобы они могли проверить его подлинность по другим источникам. Звезда Пеликана поднялась в зенит.

В ноябре 1939 года Бутби направил Пеликана в Нидерланды. Молодой заносчивый офицер разведки СС Вальтер Шелленберг регулярно ездил туда под вымышленным именем для встреч с парой агентов МИ-6.

Шелленберг изображал из себя члена Schwarze Kappelle и просил у британцев помощи. В действительности он хотел, чтобы британцы назвали ему имена настоящих предателей, и он мог бы арестовать их. Пеликан встретился с Шелленбергом в кафе в одном голландском городе у самой границы и вызвался стать его агентом в Великобритании. Он признался, что выполнил несколько заданий НКВД, в частности, завербовал в Оксфорде студента по имени Хоук, который только что поступил на службу в МИ-5, но сохранил с Пеликаном прежние отношения. В качестве дополнительного доказательства своего рвения Пеликан вручил Шелленбергу подарок — коллекцию азиатских эротических миниатюр. Шелленберг, в свою очередь, дал Пеликану тысячу фунтов стерлингов, фотокамеру, рацию и отправил обратно в Великобританию.

В 1940 году в МИ-5 прошла реорганизация. Черчилль резко и даже грубо уволил генерального директора Вернона Келла, который основал это управление в 1909 году. Его место занял сэр Дэвид Петри. Бутби был хорошо знаком с ним по Индии. Самого Бутби быстро, словно пинком, вынесло наверх. Он передал Пеликана офицеру-оперативнику — такому же любителю, как и вы, Альфред, только адвокату, а не профессору, — но все же ни на минуту не выпускал его из поля зрения.

Пеликан играл слишком важную роль для того, чтобы работу с ним можно было перепоручить человеку, который с трудом находил дорогу в служебную столовую. Кроме того, отношения Пеликана с Шелленбергом становились все интереснее.

Первые сообщения Пеликана произвели на Шелленберга большое впечатление. Поставляемая им информация была весьма добротной, хотя на самом деле не представляла опасности для интересов Соединенного Королевства. Это были сведения о производстве боеприпасов, передвижении войск внутри страны, оценка разрушений после бомбежек. Шелленберг жадно заглатывал эти сведения, невзирая даже на то, что они поступали от еврея-коммуниста, являвшегося вербовщиком для НКВД. Он, как и подавляющая часть офицеров СС, глубоко презирал Канариса и профессиональных разведчиков, служивших в абвере. Руководство СС не доверяло той информации, которую Канарис сообщал фюреру. Шелленберг увидел в этом свой шанс. Он мог создать в Великобритании собственную агентурную сеть, которая поставляла бы сведения непосредственно ему и Генриху Гиммлеру и не имела бы никакого отношения к абверу.

Бутби тоже увидел открывающиеся возможности. Он мог использовать сеть Пеликана для двух целей: подтверждения той дезинформации, которую он направлял Канарису через «двойной крест», и одновременно для возбуждения недоверия между двумя конкурирующими разведывательными службами немцев. Это был хитрый аттракцион, напоминавший цирковые танцы на проволоке. МИ-5 хотела, чтобы Канарис остался на своем месте — в конце концов, его агентство было полностью дезинформировано и, можно сказать, действовало только по подсказке из Лондона, — но небольшая дворцовая интрига никак не могла помешать. Британская разведка получила возможность исподтишка раздувать в Берлине огонек разногласий и предательства. Бутби начат через Пеликана подбрасывать Шелленбергу информацию, которой хватало для того, чтобы возбудить сомнения в лояльности Канариса и, фигурально выражаясь, вложить в руку Шелленберга кинжал, но было недостаточно для того, чтобы он смог нанести «Старому лису» смертельный удар.

В 1942 году Бутби показалось, что игра вышла из-под контроля. Шелленберг составил длинный список грехов Канариса и представил его Гиммлеру. Комитет, руководивший всей работой по «двойному кресту», решил сделать Канарису несколько незначительных уступок, благодаря которым тот получил бы шанс продемонстрировать фюреру эффективность работы абвера и тем самым ослабить давление затягивавшейся вокруг его шеи петли. Трюк удался. Гиммлер решил не давать хода собранному компромату, и «Старый лис» остался на своем посту...

Бутби налил себе еще одну кружку отравы, носившей гордое имя кофе. Вайкери так и не смог допить свою до конца. Она стояла полупустая на подоконнике рядом с рассыпающейся в пыль дохлой молью. Мальчики, игравшие в переулке, не выдержали непогоды и убежали домой. А ветер налетал яростными шквалами, с грохотом швыряя в стекло дождевые капли. В комнате царила полутьма. Дом после утреннего оживления затих. Единственным звуком был скрип половиц под ногами беспокойно вышагивавшего Бутби. Вайкери отвернулся от окна и наблюдал за своим начальником. Его присутствие здесь, в этой грязной, почти трущобной квартире казалось совершенно неуместным — таким же, как появление священника в публичном доме, — но он, похоже, искренне наслаждался. Даже шпионам иногда хочется поделиться своими тайнами.