Кто-то из вампиров было позарился на дармовую пищу, но Фамиру удалось удержать его от опрометчивого поступка. «Это ловушка»- промелькнула мысль у отца гнезда. Но к чему? Зачем? Что…

Мгновение затишья прорвал волчий вой со стороны леса. И через секунду разнёсся противный звук полкового рога.

- Уходим! Быстро!

Фамир не зря прожил столько лет, инстинкты самосохранения выработаны давно и навечно: слышишь звуки приближения людей (тем более вооружённых) – уходи подальше.

Но не на этот раз. Сегодня он не успел.

Когда шестнадцать вампиров покинули развалившийся дом, их сразу окружила конница, наводя панику безостановочным скачем по кругу периметра хаты. Блестящие, мелькающие доспехи вынуждали озверевших вампиров с рёвом подскакивать и отпрыгивать обратно в круг.

Один Фамир сохранял спокойствие, просчитывая варианты.

Пара вампиров решили прорваться сквозь смыкающееся медленно кольцо, но быстро были возвращены обратно с пробитой копьями грудью.

Выходы казались очевидными: сдаться или умереть. Второй вариант не прельщал, поэтому Фамир встал на колени, заложив руки за голову, и выкрикнул:

- Право Мьоры!

Его дети последовали примеру отца. Разве что ещё двое не сдержались и тоже попытались прорваться. Их смерть отразилась на лице Фамира только лёгкой судорогой скулы, но в душе накипала злость.

- Право Мьоры!

Вновь выкрикнул вампир, на этот раз его голос дрогнул. Незаметно, но стоявшие рядом с ним на коленях его уловили. И в следующий раз они уже все вместе кричали:

- Право Мьоры! Право Мьоры!

Безостановочно, до хрипоты, перекрикивая топот копыт, ржание лошадей и суматоху людей.

Всадники остановились. Развернулись к группе стоящих на коленях вампиров и продолжавших выкрикивать единым голосом одну и ту же фразу. Копья устремили свои жала к грудям.

Упал, захлёбываясь собственной кровью один вампир. Упал второй. Третий… Один за другим, глотая собственные слова, с прощальной надеждой в глазах.

Медленно подходила очередь Фамира, продолжавшего кричать. Страха не было. Нет, только не страх, ведь он удел властных над своей душой. Бояться способна лишь она. Он испытывал только ненависть. Ко всему роду людскому, ведь именно люди сейчас убивают его братьев и сестёр.

Их осталось трое. Вампиресса и вампир по правую от него руку продолжали с верой в своего отца выкрикивать заевшую фразу.

Холодная сталь коснулась не согнувшейся в смирении груди – воин брал прицел. Замах.

- Отставить! Прекратите! Право Мьоры услышано.

Копьё не остановилось. Но Фамир только и ждал этой фразы: он оплёл, извившись, копьё, вырывая своим весом его из рук воина. Кувырок через спину, копьё впивается в землю, человек лежит на земле, бранясь и силясь принять более удобную позицию для защиты от напавшего на него вампира, хотя тяжесть конного доспеха не располагала к подобным манёврам.

Фамир не собирался продолжать драку. И, под устремлёнными в его сторону наконечниками гордо выпрямился во весь свой рост. Выжившие вампиры перебрались за спину отца.

Но, прежде чем произошло ещё хоть что-нибудь, отталкивая крупы коней, вышел облачённый в дорогой походный костюм цвета смоли обыгравший пять раз Аю, более известный как Энрико Бланш. Не обращая внимания на оскалившегося Фамира (вампиркий род не сильно благоволил некромантам, а их лорду тем более), он обернулся к всадникам лицом и продолжил:

- Было взовано право Мьоры, неоспоримое право в семи конфедератах Союза. И я выступаю на стороне просящих. Где ваш командир? Немыслимо! Лить кровь без суда. Варвары. Да как вы смеете… Я хочу взглянуть в глаза этому трусу. Немедленно!

- Побойся богов, мой друг. Твои слова оскорбительны. Хотя я готов их стерпеть, но цена моему терпению может быть высока,- вперёд из-за спин конницы выехал сам Пиил Шестой.

Без доспехов, но с таким надменным видом, будто сам Рэндом оберегает венценосца. Энрико никак не выразил смущения, только холодно продолжил:

- Богов побойся ты, император, ведь именно твои воины ослушались мольбы на право Мьоры. Незыблемого закона, равного для всех живых и нет на территории всего Лунаэнриза. Твои предки сами наложили на него вето. Так почему же у тебя должно быть право оспаривать их волю?

Пиил начал покрываться багряными пятнами.

Право Мьоры, право каждого пойманного с поличным на справедливый суд. Считается, что сама богиня присутствует на процедуре, следя за честностью хода. И, коли подозреваемый сможет оправдать себя в глазах присяжных и в её глазах, то с него снимаются все обвинения. Отличие от обычного суда заключается в скором вынесении решения и прямо на месте обвинения.

Напряжение росло, Энрико не сдвигался с места, а император решал как половчее избавиться от всех четверых. Но день у правителя явно не задался, поскольку с жутким музыкальным сопровождением из визжащих нот труб и не в такт отбиваемых фанфар во всю эту тесную группу ворвался шут его величества, ловким прыжком уложившим почти поднявшегося с помощью двух оруженосцев всадника обратно на землю.

Неожиданно вмешавшаяся в ситуацию фигура сбросила напряжение. Пиил засмеялся:

- Хорошо. Давай выслушаем воззвавших,- а бросив короткий взгляд на своего воина, уложенного шутом на землю, добавил.- Помогите ему подняться, в конце-то концов.

Гнев в глазах всадника не сулил ничего хорошего шуту, который, казалось, даже не заметил прожигающего его насквозь взгляда. Когда же Пиил слез с коня, чтобы на равных поговорить с лордом Одинокой горы, пронырливый хитрец запрыгнул на императорского скакуна и начал выкручивать пируэты, чем несказанно злил всех всадников.

- Что ты можешь сказать в их оправдание?- сразу перешёл к конструктивной беседе Пиил.

- Ничего,- заткнул коротким жестом Энрико вздумавшего вмешаться вампира.- Нельзя оправдать их в том, что Ая обыграла их.

- Ты знаешь, о чём я,- поморщился император.

- Нет, не знаю. Ведь ты, венценосец, так же, как и я, чувствуешь присутствие магии. А вампиры лишены подобных сил.

- Давай смотреть правде в глаза. Наличие магии не объясняет,- к Пиилу подошёл ретировавшийся из дома воин, шепнувший что-то на ухо правителю,- наличие сорока семи тел жителей деревни, истерзанных и сваленных в кучу внутри этого дома. Причём не так давно.

- Но и их вина тоже не явна,- с сомнением сказал Энрико, обернулся к вампирам, Фамир дал ему понят, что, дескать, они выше подобной бойни.

- В любом случае, была нарушена третья директива,- решил рубить с плеча Пиил.- народ будет спрашивать. Другие правители негодовать. Им нужен виновный. И если им не хочешь стать ты, то придётся отдать их.

Фамира взбесило подобное отношение. Будто они дикие звери, лишённые права голоса.

- Мьора не позволит…

Сильная пощёчина Энрико заткнула вампира, двое его детей немедленно зашипели, поддерживая от падения своего отца.

- Третья директива не запрещает вампирам путешествовать по землям Лунаэнриза по декларации вольностей, подписанной для всех живых и нет конгломератов Совета.

- Но не когда их задерживают на месте массового истребления с поличным.

- Вот именно. Истребления. Иначе то, что сделали твои воины, назвать нельзя. Что-то вы, люди, стали забывать, что вампиры, как и мы, дети Рэндома.

- Всё, мне наскучил этот разговор. Не смей упоминать богов, не имея их благословения. Ты, обыгравший пять раз Аю, лишён права на их поддержку ныне.

Взмах руки, и всадники стремительно налетели на вампиров, исколов копьями.

Энрико Бланш не сдержался. Да как человек, ни разу не игравший, посмел оскорбить его, самого везучего некроманта проклятого материка?! Нет, он так это не оставит.

В спину подошедшего к своему коню императора ударила, вышибая воздух из груди, роковая фраза:

- Я созываю Совет Семи.

Лицо Пиила побледнело до цвета пудры, которой изукрашено лицо шута, чей лик, казалось, стал так же ещё белее.

Но что их страх. Их удивление.

Бывает такой момент по утру, почти незаметный, если не ждать специально, когда солнце на горизонте, осветив всё пространство вокруг, неожиданно вспыхивает с новой силой. Будто, умывшись собственными лучами, проснулось, чтобы светить с новой силой весь грядущий день.