Нукеры отца, делая вид, что не замечают его, проехали мимо, поторапливая коней. С людей лил пот и все они тяжело дышали. Их лица были хмуры и злы. Соегмурад последовал за ними. Не доезжая ямы, нукеры слезли с коней и вслед за бородачом поднялись вверх.

Бородач смело шагнул и с песчаного бугра спустился в яму, прихватил суму и взобрался назад. К этому времени подоспел Соегмурад и схватился за его ношу.

— Не трогай суму, там вещи отца.

Бородач тряхнул суму, и мальчик растянулся на песке. Один из нукеров изо всей силы ударил его кнутом. Мальчик, сжавшись, уполз в сторону.

— Кто твой отец, знаешь, собачий сын? — разозлился бородач.

— Твою мать и отца десять лет назад убили за то, что они были большевиками. Потом ты попал в руки Мукым сердара. Он стал тебе отцом, вырастил тебя. Сегодня ты освободился и от второго отца. Ну, и как?

Соегмурад остолбенел. Бородач кинул на седло полную суму. Потом все куда-то умчались и исчезли под палящим солнцем.

Появление нукеров походило на сон. Жара и жажда мучили мальчика. Он, спотыкаясь, как будто после тяжелой болезни, еле добрался до коня и после нескольких попыток взобрался на него. Бедный конь с трудом выбрался из ямы и сам нашел дорогу. Соегмурад все больше сникал. Вскоре он в забытьи положил голову на шею коня.

                                                                             * * *

Борьба была недолгой. Обдуманные заранее защита и нападение ускорили конец басмаческой группы. Очень мало басмачей ускользнуло невредимыми из этого боя.

Солнце палило беспощадно. Караван вышел на дорогу. Когда Туманов и остальные бойцы хотели оседлать копей, неожиданно из-за песчаного холма вышла оседланная кобыла. Она спустилась в яму и внезапно остановилась. Заставляющее дрожать сердце храпение кобылы заинтересовало Пальван-агу.

Заложив руки за спину, Пальван-ага медленно направился в ту сторону. Схватившись за куст черкеза, он заглянул в яму. На дне ее, распластавшись, лежал рыжебородый человек.

Кобыла не убежала. Пальван-ага забрался в яму и взял у лежащего человека маузер и нож. Затем проверил его самого. Тот оказался живым. Даже не был ранен.

— По-видимому упал с коня и лежал без сознания Видя, что Пальвап-ага задержался, пришел Туманов.

— Мукым сердар, — невольно произнес Туманов.

Пальван-ага и Туманов перекинули Мукым сердара поперек его лошади и пошли, ведя ее на поводу. Басмач не приходил в себя.

В связи с тем, что было очень жарко, по дороге снова сделали привал и стали ждать вечерней прохлады. Тогда Туманов порасспросил пленных басмачей, кто откуда, почему занимаются грабежом и кто их главный предводитель.

На вопросы, касающиеся их самих, они отвечали как-то неясно, но имя Мукым сердара, как главного предводителя, назвали без колебаний. Мукым сердар, оказывается, объединил несколько мелких группировок басмачей для нападения на караваны.

Чтобы наедине обдумать снова сегодняшнее происшествие, Туманов прохаживался вокруг понуро стоящих коней под горячим солнцем.

«И все-таки Мукым сердар оказался хитрым и коварным. Он устроил за мной хорошую слежку. Но в конце концов запутался в своих же сетях, — думал Туманов про себя так, будто его сильно встяхнули. Но Мукым сердара?»

Уныло стоящие кони вдруг насторожились. Это прервало мысли Туманова. Он увидел, что приближается тот серый конь, на которого зимой посадил его Мукым сердар. Кто-то, сидящий верхом, обнял его за основание шеи.

Серый конь, жалко хрипя, шел иноходью к кобыле Мукым сердара. Привязанная кобыла, увидя его, с силой потянула веревку, но, не сумев освободиться, стала с топотом кружиться на месте. Затем обе лошади встали рядом и устремили грустные глаза на подошедшего Туманова.

Туманов узнал того, кто лежал на лошади. Это был Соегмурад. Находящегося в полусознательном состоянии мальчика Туманов отнес в тень и напоил водой. Мальчик постепенно пришел в себя и рассказал Туманову о случившемся сегодня.

Туманов отозвал в сторону Пальван-агу и передал ему рассказ мальчика о его родителях. Немного по» думав, Пальван-ага сказал:

—Во время революции в Ташаузе жил один парень. Он был одним из строителей Советской власти в нашем краю. Позже его направили руководить одним из ближайших районов. Потом я слышал, что этого парня с женой убили басмачи. У них был единственный ребенок, говорили, и тот пропал. Я того парня несколько раз видел. Давай-ка посмотрю на мальчика. Может, есть сходство?

Соегмурад сидел склонив голову, не произнося на звука, иногда глотая слюну.

— Да, этот мальчик очень похож на того парня.

                                                                                 * * *

Караван благополучно возвратился в Ташауз. Туманов на несколько дней остался здесь, а отряд добровольцев отправил в Тахту.

Ему хотелось окончательно решить задачу, связанную с Мукым сердаром. Пока были в городе, пока освободились от забот о караване, Мукым сердар пришел в себя. Он содержался под охраной в отделении милиции. ГПУ и отделения милиции находились в одном здании. Место, где содержался Мукым сердар, тоже было здесь.

Туманов вызвал Мукым сердара на первый допрос.

Когда два милиционера привели Мукым сердара в кабинет, Туманов, не поднимая головы, заполнял начало протокола допроса. Мукым сердар стоял с хмурым лицом, глядя в угол кабинета.

Туманов разрешил милиционерам уйти и показал Мукым сердару на стул.

— Садитесь, яшули, — сказал он официальным тоном.

Туманов сел рядом с Мукым сердаром, вытащил из кармана кисет и положил его со спичками на стол. Молча покурили. Вдруг Мукым сердар переменился. От былой его грусти и задумчивости ничего не осталось. Он превратился в того самого зимнего Мукым сердара. Улыбаясь, он обратился к Туманову:

— Магтым, я теперь пойду.

— Не понял, яшули, — удивился Туманов.

— Поймешь, Магтым. Я ведь сегодня специально дал возможность твоим людям уничтожить басмачей. Помог тебе. После этого, я думаю, мне простят прошлые преступления и оправдают.

— Яшули, зачем нужны ненужные разговоры. Вы ведь даже сами в это не верите. Ну, хорошо. Предположим, вы напали на караван, чтобы дать возможность уничтожить басмачей. Тогда зачем напали на прошлый караван? Убили охранников каравана, захватили зерно и все остальное. Давайте уж не врать.

—Хорошо, Магтым. Пусть будет так, как ты говоришь. Тогда ты меня отпусти. Я ведь тебя, не тронув, отпустил, помнишь?

— Помню, яшули. Но я к вам пришел недобровольно. Потом, у меня не было желания грабить и насиловать. Ваше сравнение неудачно. Короче говоря, у меня нет возможности помочь вам. Вы человек, который сам себе отрезал пуповину.

— Тогда что со мной будет?

— Сначала будет расследование всех совершенных вами преступлений. Оно, наверняка, охватит ваши деяния за десять-пятнадцать прошедших лет.

— За десять-пятнадцать лет тому назад у меня вины нет.

— Возможно. Но вам придется рассказать о том, как к вам попал Соегмурад, которого вы называете сыном.

— Его родителей убил Язан-бык. Когда он хотел зарубить мальчика, подоспел я и забрал его. Потом усыновил.

— Яшули, я вам гарантирую, что расследование будет проводиться беспристрастно.

— Меня расстреляют?

— Наказание назначает орган, который называется суд, яшули. Я не смогу ответить вам вместо суда. Но в особых случаях бандита сразу же расстреливают.

— Мукым сердар громко вздохнул и закурил.

— Максим Максимович, — заговорил он на чистом русском языке. — Тебе улыбнулось счастье, а мне счастье изменило.

Для Туманова было совершенно неожиданным, что Мукым сердар говорит по-русски. Он почувствовал себя так, будто его сильно встряхнули. Но Мукым сердару он не высказал своего удивления, а обратился к нему тоже на своем родном языке:

— Что вы хотите этим сказать?

— Я не Мукым сердар, — обратил тот проницательный взгляд на Туманова.

— Для нас все равно, как вас зовут. В любом случае вы остаетесь неизменно басмачом. Говорите.