– Пойдёмте. Мне велели проводить вас до кареты.

– Карен, а можно вам ещё вопросы задать?

– Да, но только по дороге к карете. Если задержимся, меня могут наказать.

Я схватила со стола листок с записанными транскрипциями, быстро свернула в несколько раз и, сунув в задний карман джинсов, вышла за парнем, придержавшим для меня дверь. Оказавшись в длинном и довольно широком коридоре с лепниной на стенах и множеством дверей в обоих направлениях от той, из которой мы вышли, на ходу начала его расспрашивать:

– Что это за здание?

– Королевский дворец. Сейчас мы в административном крыле. Есть ещё жилое и парадное.

– Когда я была в своём мире, со мной было немного вещей, кроме той одежды, что сейчас на мне. Эти вещи тоже попали в ваш мир?

– Да, у вас была сумочка с мелкими предметами. – Парень немного смутился. – Большую часть вам отдадут, кроме тех, что посчитают опасными или важными для королевства.

На мне было золотое кольцо, подаренное мамой на поступление в институт. Я непроизвольно сжала руку, будто Карен начнёт отнимать его прямо сейчас. Видимо, он это заметил.

– Нет-нет, мы не забираем драгоценности, – заверил он. – Это строжайше запрещено.

Мы вышли через большие двери во двор, где стояла карета, запряжённая двумя лошадьми. Вокруг неё слонялся хмурый мужчина средних лет – судя по форменной одежде и колюще-режущему набору на поясе, военный.

Карен протянул сопровождающему запечатанный документ и что-то сказал ему настолько тихо, что я не расслышала, после чего галантно распахнул передо мной дверцу кареты.

Увидеть город по дороге не удалось. В академию меня доставили в карете с задёрнутыми шторами под присмотром того самого хмурого военного, который за всю поездку произнёс только три слова: «сиди смирно» в начале и «выходи» в конце. А ещё так безбожно трясло и качало, что по окончании поездки цветом лица я здорово напоминала квакающее земноводное.

Когда карета, остановившись, наконец перестала растрясать мой и так уже потрясённый сегодня организм, я услышала то самое заветное третье слово и с трудом спустилась по раскачивающейся подножке, порадовавшись свежему ветерку. Военный молча ткнул пальцем в сторону больших двустворчатых дверей, перед которыми стояла группа детей и подростков. Почти все они смотрели в мою сторону, и взгляды делились на заинтересованные и неприязненные.

Ну и ладно… не первый и не последний экзамен в моей жизни. Прорвёмся.

Подбодрив себя таким образом, я двинулась к остальным абитуриентам.

– Кто последний? – привычно поинтересовалась я, отсидевшая и отстоявшая за свою жизнь не одну сотню очередей.

Все удивлённо воззрились на меня. Так, кажется, это их заклинание чего-то не того напереводило… или вообще не перевело. Пойдём другим путём…

– Вы в каком порядке заходите – кого позовут или кто раньше пришёл?

– А, так ты очередь хочешь занять, – догадался худой и очень подвижный мальчишка лет девяти. – За мной будешь.

Хорошо одетый и аккуратно причёсанный мальчик, стоящий у самой двери, окинул меня оценивающим и слегка высокомерным взглядом. Видимо, представитель местной знати, или просто из очень богатой семьи, а значит, может быть образованным. Я хотела его немного расспросить о городе, обычаях и вообще пообщаться, но тут открылась одна из створок, оттуда никто не вышел, зато мой предполагаемый собеседник развернулся и решительно вошёл, аккуратно притворив за собой дверь.

Время шло, все ждали, в разной степени нервничая. Я, чтобы отвлечься, принялась оглядываться вокруг.

Здание академии было довольно большим, и с такого близкого расстояния целиком рассмотреть его не получалось. Над резными дверьми с коваными ручками, в которые поочередно входили абитуриенты и которые, судя по всему, являлись парадными, располагался искусно выполненный барельеф. Наверное, это был какой-то герб: внизу был изображён холм, на котором стоял домик, а над всем этим «шалашиком» сходились меч и молния. Из верхнего угла «шалашика» вниз тянулись тонкие полоски, возможно, имелись в виду солнечные лучи.

Мы находились на ровной, довольно большой площадке между огромными воротами в стене и парадным входом. Скамеек или чего-то подобного, предназначенного для удобства обучающихся, здесь не наблюдалось. Наверняка это место использовалось для построений и торжественных мероприятий. Правда, флагов, как и флагштока, я не увидела, но, возможно, они здесь вообще не в ходу и их заменяют такие вот барельефы.

От окружавшей всю академию здоровенной стены к зданию тянулись ещё две стенки пониже и не такие массивные. В них имелись решётчатые двери. Посмотрев на очередь, я обнаружила, что ещё один абитуриент прошёл внутрь. Передо мной оставалось двенадцать человек, так что время на удовлетворение своего любопытства было, и я пошла к ближайшей такой двери.

– Ты куда? – окликнул меня предшественник в очереди к обители знаний.

– Хочу посмотреть, что находится за стеной, – оглянувшись, ответила я.

– Я с тобой, – заявил мальчишка и пошёл следом.

За ним двинулся ещё один, до этого державшийся так тихо и неприметно, что я ни разу не задержала на нём взгляд. Теперь же, когда они шли рядом, я с удивлением поняла, что мальчишки – близнецы.

– Я Марек, а это мой брат Тарек, – представил первый обоих.

Тарек кивнул, то ли подтверждая слова брата, то ли здороваясь. Хотя, может, тут кивком и не здороваются. Никак я не перестану примерять к местным нормы своего мира. Видимо, нужно время для осознания того, что теперь всё иначе. Скорее психика пока просто игнорирует этот факт, чтобы не допустить нового срыва.

– Наталья, – назвалась я в ответ.

– Эм-м-м… – замялся Марек, видимо проговаривая моё имя про себя. – А покороче как-нибудь можно?

Привычное с детства Ната комом застряло в горле, вспомнилось, как мама когда-то обнимала меня и гладила по голове. Я вновь непроизвольно пощупала колечко на левой руке. Теперь это всё, что осталось в память о маме. Глубоко вздохнув, решила не использовать сокращение из своего мира, чтобы лишний раз не бередить душу.

– Тогда Таль. Подойдёт?

– Ага! – непонятно чему от души обрадовался Марек и первым вприпрыжку побежал к решётке.

Мы с Тареком спокойно двинулись за ним.

За стеной оказалось что-то вроде спортивной площадки. По краям утоптанного поля стояло несколько лавочек, ближе к внешней стене были вкопаны столбы, которые издалека казались погрызенными очень старательными бобрами. Под самой стеной свалены толстые плетёные круги. Со стороны здания располагалась полоса препятствий и отдельно стоящие турники и брусья.

Я вновь взглянула на очередь – там ещё оставалось семь человек.

– Пойдём посмотрим, что с другой стороны? – предложила мальчишкам.

Мы развернулись и пошли к противоположной двери. Точнее, это мы с Тареком пошли, а Марек опять побежал. По мере нашего приближения он только что подпрыгивать не начал возле решётки.

– Смотрите! Это она! Она!

Посмотрела. Со всех сторон огороженная площадка раза в два меньше той, на которой мы сейчас находились. Множество разнокалиберных булыжников аккуратно разложены вдоль всех стен, самый маленький примерно с мою голову, самый большой – в мой рост. Катают их по этой площадке, что ли? У стены здания лежала здоровенная каменная платформа, непонятно кем и зачем сюда притащенная, – на сцену, вроде, не похоже.

– Ну и на что тут смотреть? Чего ты так разволновался? – непонимающе взглянула я на мальчишку.

– Таль, да ты что, не знаешь?! – возмутился он. – Это же левитационная площадка! А вон ту плиту надо поднять и держать одну минуту, когда кто-нибудь на архимага сдаёт. Говорят, её сюда сам архимаг Элтар в одиночку с дальних гор принёс. Его все в городе боятся! Скажешь Элтару что-нибудь не так, ну, или посмотришь, а ему не понравится, и он тебя ка-а-ак…

Судя по дальнейшему рассказу Марека, который в основном продолжался уже у входа в академию, на то, что именно с ними сделает архимаг, фантазии горожан в трезвом состоянии не хватало, а в нетрезвом она принимала столь причудливые формы, что сам Элтар до такого вряд ли додумается. Даже если ему и под силу осуществить придуманное запугавшими себя горожанами, в чём я тоже сильно сомневаюсь.