Когда телефон Стива начал звонить, Воз посмотрел на меня и увидел на моем лице восхищение. Затем он отошел подальше, чтобы не слышать, о чем мы говорим, и начал терпеливо ждать. Я не помню, о чем мы со Стивом болтали в тот день. Я лишь помню, что периферическим зрением я наблюдала за Возом, который прождал меня около часа. Он скрестил на груди руки и спокойно смотрел вниз, погруженный все это время в свои мысли. Я была очень благодарна и поражена его терпением и добрым поведением в тот день, как никогда ранее. Впервые я увидела в нем целостного, взрослого человека и благодаря этому одному впечатлению стала смотреть на него новыми глазами.

Позднее Стив и Воз, должно быть, решили, что мне можно иметь свою «синюю коробочку», и я какое-то время носила один экземпляр в маленьком бумажном пакете в промежутках между визитами Стива домой. Я знала, что эта аппаратура противозаконна с точки зрения ФБР, но никогда не думала о риске. У меня не было ощущения, что я наношу какой-то вред, так что я не испытывала никаких угрызений совести по этому поводу. На самом деле было захватывающе, даже головокружительно обладать технологией, которая превращала компанию «Белл телефон» в пустышку.

Позднее той осенью я отправилась на самолете в Портленд, чтобы побыть со Стивом. Наш план состоял в том, чтобы через два дня вернуться вместе в область залива Сан-Франциско автостопом. Патина идеализма 60-х годов спадала, и путешествовать автостопом было уже не так легко и безопасно, как раньше, если так вообще когда-то было. Однако романтик в Стиве все еще любил ездить автостопом, поэтому мы все запланировали.

Отец спросил меня насчет поездки. Я рассказала ему о моем полете и о том, что я собираюсь вернуться домой автостопом вместе со Стивом. Скептически настроенный, он заявил: «Ты ни за что туда не поедешь». Мы продолжали спорить друг с другом в течение трех дней, пока я не сказала ему, что Стив договорился с другом, который едет в область залива Сан-Франциско, чтобы тот нас подвез. Вымотанный, отец, казалось, поверил моей лжи. А может быть, он решил, что позволит мне самой разбираться с последствиями обмана. Он не собирался проявлять к нам обоим неуважение и требовать доказательств. На душе у меня было довольно мерзко, но, хоть я всегда старалась принимать во внимание озабоченность отца, в ситуациях, затрагивающих Стива, он мало как мог повлиять на мою решимость.

В итоге я полетела в Портленд, где мы пробыли вместе двое суток. Наступил день, когда нам надо было возвращаться. Стив и я отправились домой с небольшим запозданием в пятницу днем. Около половины пятого вечера мы вышли на близлежащую к колледжу улицу и поймали первую попутку. Затем, после череды пересадок и поглощенного обеда, мы застряли на три часа неподалеку от города Юджин, Аризона.

Земля была замерзшей, и мы озябли. Уставшая и сильно подавленная, я села на рюкзак и опустила голову. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что соврала отцу, и боялась, что допустила огромную ошибку. Стив оставался в приподнятом расположении духа и всякий раз, когда мимо нас проезжала машина, выходил к дороге и поднимал палец в надежде, что она остановится. В конечном итоге где-то в полдвенадцатого нас подобрал водитель огромного полуприцепа и предложил добросить почти до самого дома. Испытывая огромную благодарность и облегчение, мы забрались в кабину, где наши замерзшие лица наконец-то почувствовали теплый воздух. Сиденье было огромным и более упругим, нежели я представляла. Мы сидели чрезвычайно высоко над уровнем дороги. Я никогда не ездила в полуприцепе раньше, и чувство, что ты находишься в приятных объятиях его животной силы, было потрясающим. После двадцати минут поездки водитель грузовика предложил мне отдохнуть: «Почему бы тебе не перелезть за сиденья и чуток не поспать? Там, в задней части машины, находится кровать». «Ух ты, – подумала я, – в этих штуках есть еще и кровати?» Мне было интересно, не представлял ли опасности наш водитель и была ли чиста постель, однако он настаивал в доброй манере, и, поскольку мне очень хотелось спать, я решила ему поверить. Стив бодрствовал еще в течение двух часов, болтая с водителем. Затем он свернулся клубком рядом со мной, время от времени ворочаясь.

Прямо перед рассветом водитель разбудил нас и сказал, чтобы мы собирались, поскольку он намеревался нас высадить. Следующее, что я помню, – это что он остановил автомобиль на уступе неподалеку от дороги с туннелем, который проходил через огромную скалу над Сосалито. Мы были недалеко от дома, и солнце лишь начинало вставать.

Сосалито – магическое место, центр которого хранит некую тайну. Со своими похожими на ювелирные изделия домами, огибающими крутой склон горы, Сосалито возвышается над бухтой Сан-Франциско, островом Эйнджел, Беркли и самим Сан-Франциско. В Сосалито чувствуется европейский дух, и у этого места интересная история. Именно там Анаис Нин жила в плавучем доме и написала ряд отрывков «Дневника». Именно там были сняты отдельные сцены фильма Орсона Уэллса «Леди из Шанхая», ставшего классикой. Именно в Сосалито в 50-х годах предпочитали проводить свое время множество поэтов-битников. Именно там Отис Реддинг написал песню «Sitting on the Dock of the Bay».

Стив и я вылезли из черной кабины грузовика и попали в предрассветное утро. На морозном воздухе наше дыхание приобретало форму огромных, витиеватых клубов пара. Убедившись, что забрали все наши вещи, мы попрощались с водителем грузовика и стали наблюдать, как он маневрирует, чтобы вернуть огромного зверя обратно на дорогу, прямиком к мосту Золотые Ворота.

С того места, где мы стояли, открывался божественный вид. Пока мы ждали следующую попутку, солнечные лучи начали пробиваться сквозь здания, обрисовывая силуэт Сан-Франциско. Это был самый чистый свет, который я когда-либо видела. Становясь все сильнее, он превращал область залива Сан-Франциско в одно огромное, святящееся пространство океана и неба. Стив посмотрел на меня с улыбкой, как будто из начала времен. Он мог так улыбаться. И мы стояли там, счастливые, что живы и находимся так близко к дому, и испытывали наслаждение от того, что решились на это путешествие.

Мы были всего лишь детьми, относившимися к нашим обязанностям так, как могли. И жили лишь настоящим моментом. Хотя, может быть, в моем случае настоящий момент был чрезвычайно богат различными событиями. Мне удалось отличиться, выиграв три награды: за мою работу в районном конкурсе картин, как помощник Марка в создании фильма «Хэмпстед», который заслужил похвальный отзыв в городском конкурсе, за талант и артистические достижения – высшая художественная награда Хоумстеда в моем выпускном классе. Однако я не строила планы на учебу в колледже. Мои родители тоже не думали о том, чтобы я пошла в колледж, и мы никогда это не обсуждали. Честно говоря, мой отец тоже выигрывал различные награды в своей юности и никогда не думал о том, чтобы пойти в колледж, так что, возможно, причина частично заключалась именно в этом. Тем не менее, несмотря на то что у меня не было конкретного плана относительно учебы в колледже, я не ставила перед собой амбициозные цели, в которых бы нашла отражение моя страсть к приключениям. Я не понимала, что возможности не были неограниченными, в отличие от времени. Я всего лишь заполняла заявления с чувством, что всегда подвернется отличная возможность предпринять следующий шаг, не осознавая, что можно упустить время и возможность, если в действительности не планировать следующие шаги.

Затем в этой общей суматохе наступил день (я думаю, что это было начало ноября 1972 года или, возможно, января следующего), когда Стив позвонил мне, чтобы сказать, что он бросает колледж. Это были его первые слова, без всяких прелюдий и предупреждений. «Я просто не могу больше продолжать тратить деньги своих родителей таким образом», – сказал он. Я поняла, ему не надо было вдаваться в объяснения. Стива не покидало неприятное ощущение, что его образование оказалось слишком большим финансовым бременем для его родителей. Мы говорили с ним об этом несколько раз до того, как он отправился в Рид, однако я думала, что все будет в порядке, когда он там окажется. Мысли в моей голове закрутились, и я вспомнила о большой лодке, которая стояла на подъездной дорожке у дома Джобсов: из-за нее у меня сложилось впечатление, что они в состоянии покрыть расходы на образование Стива. Я глубоко восхищалась Стивом за то, как он считался с чувствами своего отца, однако меня не оставляло ощущение, что Пол был маленьким, воинственно настроенным человеком, который слишком много жаловался. Эти жалобы сильно влияли на Стива, предпочитавшего хранить свое беспокойство и мысли в себе. К моменту, когда он мне позвонил, он уже принял решение.