Я выхожу на сцену, поправляю микрофон и смотрю на зрителей. Когда наши взгляды встречаются, она облокачивается на стол и кладет подбородок на руки, потом кокетливо машет мне и широко улыбается. Она так на меня смотрит, что сердце тут же сжимается от чувства вины. Сейчас она смотрит на меня так же, как я на нее.

С надеждой.

И тут до меня доходит, что не стоит упускать такую возможность и читать стихотворение о моей профессии. Это мой шанс выложить все как есть… Использовать выступление как способ объяснить ей, кто я есть на самом деле. Если сила ее чувства ко мне может хотя бы вполовину сравниться с моей, она заслуживает правды и должна знать, что может ожидать ее впереди.

– Что ты будешь сегодня читать, Уилл?

– Стихотворение под названием «Смерть», – отвечаю я, не сводя глаз с Лейк.

Ведущий уходит со сцены, я делаю глубокий вдох и готовлюсь произнести слова, которые решат, есть ли у нас с ней будущее.

Я отхожу от микрофона, волнуясь еще больше, чем в начале выступления. Я выложил все начистоту. Вся моя жизнь в концентрированном виде уместилась в стихотворении, прочитанном за одну минуту.

Сойдя со сцены, я иду в нашу кабинку. Лейк тыльной стороной ладони вытирает слезы. Пока непонятно, о чем она думает, поэтому я иду медленно, чтобы дать ей время осмыслить все услышанное.

Сажусь рядом с ней. Лицо у нее грустное, поэтому я улыбаюсь, пытаясь разрядить ситуацию, и протягиваю руку за стаканом.

– Я же предупреждал!

Лейк молчит, и я не знаю, что еще сказать, чувствую себя неловко и начинаю думать, что, возможно, выбрал не лучший способ посвятить ее в историю моей жизни. Наверное, мое откровение оказалось для нее слишком неожиданным. Надеюсь, она не станет говорить, как ей меня жаль… Ненавижу, когда меня жалеют.

Я уже начинаю раскаиваться, что выбрал именно это стихотворение, как вдруг Лейк берет меня за руку – нежно, словно без слов пытается передать мне все, о чем думает. Поставив стакан на стол, я поворачиваюсь к ней и вижу в ее глазах совсем не жалость, а нечто совсем другое: в ее глазах сияет надежда!

Эта девушка узнала о моей жизни все – все, о чем я боялся ей рассказать: о смерти родителей, о гневе и обиде на них, о лежащей на мне ответственности, о том, что, кроме меня, у Колдера никого нет. Она знает обо всем этом и все равно продолжает с надеждой смотреть на меня полными слез глазами. Я касаюсь ее щеки и провожу пальцем по мокрой дорожке. Она берет мою руку в свои, подносит к губам и, не отводя взгляда, целует меня прямо в ладонь. У меня аж сердце замирает. В этом простом жесте ей каким-то образом удается передать мне все свои мысли и эмоции.

Мне вдруг становится совершенно все равно, кто на нас смотрит. Я должен поцеловать ее… Просто обязан!

Я беру ее лицо в ладони и склоняюсь к нему все ближе, пытаясь заглушить голос разума, который вопит, что надо немного подождать. Она с готовностью прикрывает глаза, я замираю в нерешительности, но, как только ее дыхание касается моих губ, понимаю, что пропал. Медленно я прижимаюсь губами к ее нижней губе – удивительно мягкой, нежной. Кажется, будто все звуки вокруг стихли и раздается лишь стук моего собственного сердца, заставляющий пульсировать каждую клеточку тела. Я медленно скольжу губами к ее верхней губе, но, почувствовав, что ее губы начинают раскрываться, неохотно отстраняюсь. Я очень хочу поцеловать ее, больше всего на свете, но все-таки помню, что вокруг много людей, двое из которых к тому же мои ученики. Я решаю отложить настоящий поцелуй на потом – ведь стоит только начать, и останавливаться уже точно не захочется.

– Терпение, – шепчу я, призывая на помощь всю свою выдержку.

Я глажу ее по щеке и, прикрыв глаза, прижимаюсь к ней губами. Лейк понимающе улыбается. Я скольжу пальцами по ее рукам и пытаюсь восстановить дыхание, потом прижимаюсь к ее лбу своим и смотрю ей прямо в глаза. В этот момент я точно знаю, что она чувствует.

– Ничего себе! – выдыхает она.

– Да уж! – соглашаюсь я.

Еще несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза. Когда ведущий начинает объявлять, кто прошел во второй раунд, я быстро возвращаюсь в реальность. Все, хватит! Если мы останемся здесь, я посажу ее к себе на колени и зацелую до смерти! Нет, лучше уйти отсюда.

– Давай сбежим, – шепчу я, беру ее за руку и веду к выходу.

– Ты не хочешь остаться до конца? – спрашивает она, когда мы выходим на улицу.

– Лейк, ты много времени провела в дороге, а потом несколько дней распаковывала вещи. Тебе надо выспаться.

– Выспаться… – Она зевает. – Неплохая идея.

Мы подходим к машине, я открываю дверцу, но, прежде чем усадить Лейк, крепко ее обнимаю. Все происходит неожиданно и быстро, как будто даже против моей воли. Что она со мной делает? Такое ощущение, что мозг просто отказывается работать в ее присутствии.