Литмир - Электронная Библиотека

Утром, как и каждым утром, взводы патрулируют кварталы нижнего города; солдаты с красными руками поют, их глаза обшаривают фасады из самана и рифленого железа и раскрытые двери, стараются разглядеть сквозь стекла руку, плечо, обнаженную грудь; голый ребенок, присев на корточки в разоренном саду, пьет воду из смятой картонной коробки; в складках гимнастерок скопилась пыль; винтовки, стволом вниз, бьют по бедрам; от солдата пахнет пылью, потом и пивом, его хриплый голос становится звонким в резне; крестьяне, ремесленники, торговцы нижнего города нападают, вырезают солдат, проститутки их продают, но все их жалеют. Убивают не врага, но лишь его рабов.

Джохара поднимает корзину, доверху наполненную свежим бельем, прижимает ее к бедру. Кмент, завернувшись в грязные простыни, ест медовики, украденные на кухне борделя, потом встает, кладет пирожные на гладильную доску, берется рукой за корзину, смотрит Джохаре прямо в глаза:

— Позволь мне отнести эту корзину, Отдохни.

— У тебя липкие руки.

Джохара нежно отталкивает его, упирая корзину в голый живот парня. Кмент гладит ладонью пальцы девушки, пальцы ускользают, отступают, вцепляются в ручки корзины; Кмент улыбается, смотрит на трепещущую жилку на предплечье Джохары, его губы тянутся к ней, Джохара отступает в тень; кончики ее пальцев, ее губы, ее глаза светятся влажным блеском; даже складки ее платья на бедрах сверкают, как после ласки или крепкого объятья; лицо юноши мгновенно смягчилось, затрепетало, тень от век легла на щеки, взмахи ресниц словно покрыли лицо черной летучей вуалью; ладони юноши обняли бедра Джохары, поднялись к ее грудям; после Кмент нежно поднимает корзину из рук девушки и ставит ее на гладильную доску; Джохара прислонилась к стене, глубоко дышит, немного подняв голову, ее раскрытые ладони на мгновение легли вдоль бедер; и вновь яростные руки Кмента скользят по платью, лица их сблизились, горячее дыхание юноши обволакивает щеки и лоб Джохары, жжет ее глаза и губы; Кмент подталкивает Джохару в угол лавочки, где два гамака, прикрепленные к стенам, после дневных хлопот и порывистых движений прачек оказались сплетены друг с другом; он прижимает ее к гамаку, сетка сплетается и расплетается, скользит по платью Джохары, обвивается вокруг ее бедер, они стоят лицом к лицу, она уже не может опустить голову, их груди соприкасаются, ткань раскалена, рукав юноши обжигает плечо девушки; вокруг них, в них, над ними все сияет; вся кожа трепещет; Джохара боится и жаждет эту грудь, этот живот, эти губы, терзающие ее, этот взгляд, стирающий память, эту руку, разрушающую порядок, это колено, останавливающее время, она готова умереть, но она улыбается, ее зубы блеснули на краткий миг, и губы юноши, быстрые и свежие, сомкнулись на них; Джохара обняла его за бедра, слюна струится меж их губ, как млечный сок растений. Кмент привлекает Джохару к себе; освобожденные гамаки разошлись. Один взгляд юноши — и Джохара оторвалась от него и улеглась в первый гамак; Кмент ложится в тот, что расположен ближе к стене, в тени; перед его глазами солнечные лучи и молчаливая череда проходящих через двор прачек оживляют бамбуковую перегородку; юноша поворачивает голову к Джохаре и одним быстрым, но плавным движением бедер приближает свой гамак к гамаку Джохары; девушка лежит неподвижно; бедро юноши несколько раз коснулось ее бедра, с каждым разом плотнее, потом соприкасаются их плечи; с блуждающей по губам улыбкой юноша все раскачивает гамак в тени, насыщенной солнечной дымкой. Потом она поворачивает голову, видит через сетку гамака обнаженный торс юноши, пот, струящийся по впадинам ключиц, по груди, по испещренным тенями складкам живота, расстегнутую пряжку ремня, украденного у капитана артиллерии после любовного свидания, блестящую на бедре — острие застежки направлено на нее. Почти усыпленная, она отдается этому покачиванию, привыкает к прикосновению его бедер. Она задыхается, покрывается потом, ее набухшие груди понемногу выкатываются из платья, ее волосы, почерневшие от пота, рассыпаются по сетке; она не шевелится, боясь, что пот потечет по телу, ее глаза полуприкрыты словно бы восковыми ресницами, расставленные пальцы держатся за сетку; из-под опущенных ресниц она видит блестящий на доске утюг, беленую известью стену и воду в кружке, присыпанную красной пылью, принесенной ветром; мерные прикосновения бедра Кмента натерли ей кожу на боку; вот ладонь Кмента касается ее полуоткрытых грудей, скользит на верхнюю пуговицу платья; Джохара вздыхает, и этот вздох освежает пот, скопившийся над верхней губой; ладонь Джохары накрывает руку Кмента, ласкает кисть, тяжелую от пота, проникает между фалангами пальцев, отстраняет пальцы, тянущие пуговицу; на губах молодых людей появляется улыбка — улыбка воды, улыбка камня; созерцание и действие заключают союз, и от этого союза рождается улыбка. Их лица сближаются, юноша удерживает гамак Джохары, заносит руку над напрягшимися веревками, обнимает плечи девушки, потом быстро перекатывается в ее гамак; он обнимает ее; гамак под их тяжестью смыкается на их телах; сперма блестит, сверкает на сетке раскачивающегося гамака, прерывисто брызжет из-под их соединенных, стертых трением бедер.

Напротив, вверху, окна казармы заполнены задиристыми, пропыленными солдатами с голыми торсами, мокрыми волосами и полотенцами вокруг шеи.

Эбер Лобато разжимает ладони, пропитавшиеся ржавчиной и кровью; весь день в порту он разгружал вагоны с металлоломом; по его груди струится красный пот; золотисто-красная пыль блестит на его волосах и ресницах, на пушке, растущем на животе и над верхней губой, рыжая слюна стекает меж зубов на подбородок.

Эбер Лобато входит в душ, сдирает с себя трусы, вешает на трубу; голые солдаты боксируют под струями воды, пальцы их ног цепляются за сломанные рейки; все мочатся себе на ноги; они поднимают члены, сравнивают, у кого больше; Эбер Лобато берет свой член в кулак:

— Поглядите на мой. Когда мне было пятнадцать лет, экбатанские шлюхи провозгласили его королем.

Лежа в палатке, спина стянута мокрой майкой с пятнами ржавчины на складках, ладони скрещены под затылком, Эбер Лобато облизывает губы; его иссиня — черные волосы блестят на свернутой овчине, подложенной под голову вместо подушки; Эбер Лобато поворачивает голову, кусает шерсть, сплевывает ее, проводит губами по плевку; его бедра — кожа на костях стерта — хрустят, горячий член встает и скатывается по ляжке, натягивает легкую влажную ткань, Эбер Лобато переворачивается на живот, трется членом о пропыленное одеяло, ресницы смешиваются с прядями меха, ноздри раздуваются от запаха овчины.

В порту мимо них проходил мальчишка с бутылками холодной газировки, вынутыми из колодца; они схватили его за плечи, отобрали бутылки; встав на колени, мальчик целует их покрытые ржавой пылью сапоги. Эбер Лобато пинает мальчика сапогом в грудь, тот падает на кучу железа и кирпичей; солдаты пьют холодную газировку, разбивают пустые бутылки о стену; мальчик с проколотыми колючей проволокой ягодицами встает, бросается на солдат, те отталкивают его, бьют испачканными ржавчиной и смазкой руками по щекам, по плечам, по лохмотьям, завязанным на бедрах и болтающимся на груди и на животе; они напяливают ему на голову, до глаз, тяжелую каску Эбера Лобато и стучат по ней клещами для резки проволоки. Мальчик плачет навзрыд под белым солнцем. По берегу моря, скрипя, дрожа, рассекая наполненный солнцем воздух, мчатся джипы; они дробят пласты мела, прошивают янтарный воздух, давят кактусы; горячая жесть под задами солдат забрызгана млечным соком растений. Белые следы от ударов на теле мальчика багровеют, он сдирает с головы каску, бросает ее под ноги Эбера Лобато и убегает, сотрясаясь от рыданий.

По пятам за солдатами, покидающими опустевший порт, где на рельсах блестит заходящее солнце, следует свора собак, грызущихся за кусок гниющего мяса, который солдаты вытащили из-под кучи железа и теперь тянут за собой по пыли. Мясо шмякается об асфальт, собачьи клыки лязгают в синей тиши, мухи набрасываются на собак — те хватают их пастью и выплевывают — и на кусок мяса, который, переворачиваясь, давит их. Мальчик с висками, разбитыми застежками каски, бежит за деревьями в свежей зеленой тени старых колодцев. Лежащие в дорожной пыли осколки стекла режут десны разъяренных собак.

34
{"b":"246368","o":1}