Кстати сказать, эстонцы и финны до сих пор называют русских vene, что также наводит на мысль о кельтских параллелях.

А.А. Шахматов указал на ряд сохраненных славянскими языками кельтских (или общих для славян и кельтов) терминов, которые связаны с формированием классового общества и государственности: бояре, влат, слуга, тать, отец; с военным делом: щит, вал…^{153} К этому можно добавить слова: конь, шлем, тын, град, гость, волхв.

Где бы мы ни сталкивались с этнонимом русь, идет ли речь о Франции, Британии, западнославянских землях, Волге, Дунае, мы неминуемо видим более древний кельтский след. Вместе с тем, никакой Руси на территории Швеции так обнаружено и не было. Зато можно говорить о кельтских колониях или поселениях в Центральной Швеции и на острове Готланд.

Данная тема, конечно, требует отдельного исследования, но этот краткий исторический экскурс показывает, насколько тесными в период раннего средневековья, задолго до эпохи викингов, были связи западных и, впоследствии, восточных славян с традициями островных кельтов и, более того, существовало единое культурное пространство, охватывающее Ирландию, Уэльс, Бретань и славянские земли, особенно прилежащие к Балтийскому морю и пути «из варяг в греки» и Великому волжскому пути. Создатели этих торговых путей ирландцы, валлийцы, бретонцы, фризы, русы и славяне не только обменивались товарами, но и духовными и культурными достижениями.

«Общая судьба варягов-кельтов и поморских славян, — писал А.Г. Кузьмин, — способствовала быстрому взаимопроникновению культур еще на южном побережье Балтики. Теснимые с материка германцами, они уходят на восток уже как относительно цельная этническая группа, в которой преобладают кельтские имена, а средством общения является славянский язык. Именно поэтому носители “варяжских” имен, первые заморские князья, обосновавшиеся на северо-западе Руси, строят чисто славянские города Новгород, Изборск, Белозеро, а на огромной территории от Новгорода до Мурома, куда простирается “варяжская”» государственность, быстро распространяется славянский, “русский” язык. Несколько иным, видимо, было положение на юге Руси. Сюда в меньшей степени докатывалась волна естественного прилива населения с южного берега Балтики. Здесь далее зашел процесс классового расслоения, а при оформлении государственности сохранялись традиции Черняховского и скифо-сарматского времени. Не исключено, что пришельцы с севера и здесь нашли славянский язык как общепризнанное средство общения разных этнических групп, издревле населявших Приднепровье и Причерноморье, но и реликты кельтских же по своему конечному происхождению традиций»^{154}. (Рас. 30)

Далее А.Г. Кузьмин пишет: «В конце I — начале II тысячелетия по всей Европе проходит процесс становления новых народностей на базе старых этнических общностей. Своего рода “массовой” базой для большинства этих народностей являются остатки некогда почти безграничной кельтской цивилизации. Не последнее место кельтский субстрат занимает и в процессе сложения славянских народов. В литературе указывалось на значение кельтского элемента в формировании этнической общности Центральной Европы. Очевидно, необходимо включить в поле зрения и южнобалтийское побережье, где издревле складывалась специфическая кельтская культура. Варяги на Руси — последний этап слияния этой культуры со славянской»^{155}.

Нельзя не согласиться с заключениями этого ученого, вместе с тем нельзя и забывать о том, что западные славяне двигались на восток не только потому, что их теснили германцы — основной причиной были общие торговые интересы не только сильно подвергшихся кельтскому влиянию западных славян, но и прямых потомков кельтов: уэльсцев, ирландцев, шотландцев и бретонцев, которые могли не только участвовать в торговых операциях, но и основывать свои торговые поселения, в частности, на Волге (вспомним двуязычие руси и славян арабских источников и разность их обычаев, а также двуязычие в среде балтийских славян), а также участвовать и в создании русской государственности.

Наиболее последовательный из учеников А.Г. Кузьмина В.В. Фомин пишет: «Поиски истоков руси, завершившей создание государства у восточных славян, привели Кузьмина, как и многих исследователей XVIII–XIX вв., к выводу, что русская история не ограничивается Киевской Русью, и что до нее и параллельно с ней существовали другие русские образования. На то указывают многочисленные иностранные источники, впервые в науке систематизированные ученым, и зафиксировавшие в Восточной и Западной Европе применительно ко второй половине I — началу II тысячелетия более десятка Русий разного этнического происхождения». Здесь примечательно, что, несмотря на такое количество Русий, саги никогда не помещают ни одну из них на территории Скандинавии. Можно выделить четыре Руси на южном и восточном побережье Балтийского моря. Южнее тоже выделяется несколько Русий «Русь Прикарпатская, Приазовская (Тьмутаракань), Прикаспийская, Подунайская и Приднепровская (Киевская), которые западные авторы именуют, как и Русь — Ругиланд — Рутия — Руссия — Рутения (иногда Руйя-Руяна), а их население — руги, роги, рутены, руйи, руяны, раны, рены, русь, русы, росомоны, роксоланы. Констатируя факт, что имя русы почти повсюду вытесняет название руги, Кузьмин сосредоточил внимание на этом народе, в начале н.э. проживавшем, по свидетельству Тацита, на островах и южном побережье Балтийского моря, и во главе которого стояли цари».

Остановимся подробней на истории этого народа. В войне с готами руги потерпели поражение и часть их, вместе с переселяющимися готами, оказалась в III в. в Северном Причерноморье, а часть осталась на месте — например на о. Рюген. Основная же масса этого народа двинулась на Дунай, где расселилась в его верховьях, на территории Верхнего Норика, создав там свое королевство. «В 307 г. руги упоминаются в качестве федератов (союзников) Рима (Рим овладел правобережными дунайскими землями, включенными в область Норик, в 16 г. до н.э., и там жили иллирийские и кельтские племена, в V в. население здесь становится этнически более пестрым). В первой половине V в. Ругиланд, как называли королевство ругов германские авторы (римляне именовали его “Отечеством ругов”), входит в состав державы Аттилы, сохраняя собственных королей (“Житие святого Северина”, умершего в 482 г., “апостола Норика”, дает важные свидетельства по истории Ругиланда). Со смертью Аттилы и началом усобиц руги оказались расколоты: часть их сражалась на стороне гуннов, другая часть на стороне их противников, возглавляемых гепидами, недавними союзниками гуннов.

По предположению Кузьмина, с гуннами остались именно те руги, которые пришли с ними из Причерноморья. Данный вывод напрашивается потому, что эти руги, потерпев поражение, вместе с гуннами отступили, как говорит Иордан, к Причерноморью и Днепру, т. е. к прежним местам проживания. Те же руги, что поддержали гепидов, остались в Подунавье и сохранили ранее занимаемые территории, называемые в разное время Ругиланд, Руссия, Ругия, Рутения, Русская марка». Именно А.Г. Кузьмин сумел примирить две концепции начала Руси — полянославянской и варяжской. «Согласно ранней полянославянской концепции поляне-русь появились в Среднем Поднепровье, выйдя из Норика (“норики — это и есть славяне”), т. е. из области средневекового Ругиланда-Руссии. Более поздняя варяжская концепция настаивает на том, что русь — это варяги, пришедшие из неуточненного “заморья” (этим термином на протяжении многих столетий обозначалось все, что находилось вне пределов Руси, т.е. он абсолютно тождественен понятиям “за рубеж” и “за граница”), а сами новгородцы происходят “от рода варяжского”. Противоречия между двумя концепциями начала Руси Кузьмин, считая их достоверными, снимал тем, что в Среднем Поднепровье оказались как выходцы из Норика — Ругиланда (гунны и руги и независимо от них ветви славян), так и с побережья Балтийского моря, только первые появились в Восточной Европе значительно раньше вторых»^{156}. Так что, говоря о русском языке как церковном, на Турском соборе имелся в виду язык ругов Подунавья? Не исключено.