Разумность этого решения вызывала сомнение не только у непосредственных участников реализации пилотируемой лунной программы. Ведь программа Л-1 шла к завершению. Уже практически отработан автоматический вариант («Зонд-7» и «Зонд-8» полностью выполнили намеченную для них программу). Успешно шла подготовка пилотируемых полётов на объекте Л-1 (готовились космонавты и службы обеспечения управления полетом). Наметился прогресс и в отработке носителя, четвертый запуск Н-1 в ноябре 1972 года вселял надежду (все системы первой ступени проработали 107 секунд). Была подготовлена огромная «армия» обслуживающих служб. И вдруг — прекращение программы! И это при двух уже подготовленных к испытаниям ракетах Н-1!
Может быть, потеря престижа в реализации экспедиции на Луну «испугала» наших руководителей и потребовалось скрыть от широкой общественности сам факт нашей подготовки пилотируемых полётов на Луну? На эту мысль наводило появление в нашей печати статей, где достаточно убедительно обосновывались преимущества в решении задач освоения Луны автоматическими космическими аппаратами. Так как наши космические программы были засекречены, а все предыдущие пуски были беспилотные, то создавалось впечатление, как будто мы не готовили высадки экспедиции на Луну.
Итак, на моём творческом пути «остановка». Прекращение работ по лунной пилотируемой программе для меня было не просто огорчением, это же была моя основная работа. Я стоял у её истоков и имел все основания надеяться успешно её завершить. Теперь даже блестящее завершение отработки беспилотного варианта лунного корабля Л-1 («Зонд-7» и «Зонд-8») не приносили полного удовлетворения. Да и продолжавшиеся до 1976 года (последний пуск в августе 1976 года — «Луна-24») исследования Луны с помощью автоматических лунных космических аппаратов теперь потеряли свою актуальность. Единственным утешением было то, что при моём участии в институте за прошедшее 25 лет был создан дружный высококвалифицированный коллектив космических баллистиков, в котором сложились самые доброжелательные деловые отношения со всеми соисполнителями этой уникальной космической программы, и который теперь был способен перестроиться на проведение других актуальных исследований.
А пока мы работали над реализацией лунной программы, наш коллектив претерпел ряд преобразований. В 1968 году у НИИ-4 образовался филиал (в/ч 73790), в задачу которого входило проведение всех исследований и оперативных работ по комической тематике. В этом же году совместным решением Министра Общего машиностроения, Президента АН СССР и Главнокомандующего РВСН была создана Межведомственная Главная баллистическая группа (МГБГ) по подготовке и баллистическому обеспечению запусков КА на этапе ЛКИ под председательством начальника филиала генерал — майора Г. П. Мельникова, которая в дальнейшем координировала деятельность ряда организаций по баллистическому обеспечению управления полетом КА различного назначения. В МГБГ вошли все ведущие баллистики, работавшие в области космонавтики. В сформированный Мельниковым Президиум МГБГ вошли руководители баллистики перечисленных выше организаций, Наш филиал было поручено представлять мне.
Как раз в период организации МГБГ Геннадию Павловичу удалось собрать всех бывших членов группы Тихонравова, которые теперь работали в различных организациях страны, обсудить с ними возможности их участия в наших дальнейших работах под руководством МГБГ. На память об этом событии осталась фотография, на которой члены группы Тихонравова сфотографированы с руководителями филиала.
В этот же период для координации работ по космической тематике в соответствии с приказом МО при Филиале, как головной организации по проблемам освоения и использования космического пространства, был сформирован Координационный научно — технический совет, решения которого внесли существенный вклад в становление и развитие комплексных военно — космических исследований по использованию космического пространства в интересах видов Вооруженных сил и различных ведомств.
Логическим и объективным завершением количественного и качественного роста космических исследований, их значимости для МО СССР, практического вклада космических средств и укрепление оборонной мощи Вооруженных сил СССР явилось создание в апреле 1972 года на базе 50 ЦНИИ КС филиала 4 НИИ Министерства обороны. Но, к сожалению, еще через несколько лет, в 1997 году, 50 ЦНИИ был расформирован и значительная его часть со своими «космическими проблемами» опять оказалась в НИИ-4, который теперь уже именовался 4 ЦНИИ Министерства обороны.
Группа ведущих ученых 50 ЦНИИ КС
В 1960 году в институте была создана лаборатория для решения проблем баллистического обеспечения работ по дальнему космосу. Меня назначили начальником этой лаборатории. Основные работы были направлены на решение проблем баллистического обеспечения союзной лунной программы, включающей все работы, начиная от обеспечения полета КА к Луне и кончая созданием на Луне лунной базы с доставкой туда советских космонавтов. В процессе работ в лаборатории сформировалась отдельная группа, работавшая над проблемами беспилотных полетов к Марсу и Венере. Спустя несколько лет группа выделилась в самостоятельное подразделение.
С вступлением в должность начальника лаборатории, а это произошло 23 августа 1960 года, я много внимания уделял организации проведения научных исследований и вопросам профессиональной подготовки научных сотрудников. Состав лаборатории часто менялся. По состоянию на начало 1970 года, после выделения группы сотрудников в самостоятельные подразделения, моя лаборатория состояла из одиннадцати научных сотрудников — офицеров, шести научных сотрудников — служащих Советской Армии и двух техников.
В апреле 1988 года меня перевели с должности начальника лаборатории на должность главного научного сотрудника. Причины здесь были две. Во — первых, я — гражданский человек, и с точки зрения органов, контролирующих кадровую политику Министерства обороны, видимо, нежелательно было занимать офицерскую должность гражданским человеком. Во — вторых, в середине 1968 года я защитил докторскую диссертацию (Диплом МТН № 003849 от 23 января 1970 года) и командование института посчитало возможным доверить мне высокую должность главного научного сотрудника. Теперь я, правда, лишался своего коллектива научных сотрудников, но мои должностные обязанности существенно расширялись с уменьшением числа моих начальников.
Таких должностей в институте было только две и только для служащих Советской Армии. Кстати заметим, что вторым главным научным сотрудникомстал генерал — майор в отставке Гудилин Владимир Евгеньевич.
Мои новые должностные обязанности формулировались следующим образом.
1. Непосредственно участвовать и по поручению заместителя командира части по научной работе осуществлять научное руководство проведением исследований в области: обоснования перспектив развития космических средств в части теории полета и космической баллистики; решения проблемных вопросов космической техники в части теории полета и космической баллистики; разработки баллистических требований к системам космических аппаратов; обобщения результатов испытаний космических аппаратов.
2. Формировать (по п. 1) новые направления исследований и разработки, участвовать в организации и составлении программ работ, а также в определении методов и средств их проведения.
3. Участвовать в формировании планов НИР (по п. 1), в координации деятельности соисполнителей в институте, НИУ МО и других организацийв рамках поручаемых заданий.
4. Обобщать полученные результаты, проводить научно — исследовательскую экспертизу. Осуществлять экспериментальную проверку результатов. Определять сферу применения результатов научных исследований и обеспечивать научное руководство практической реализацией этих результатов.
5. Осуществлять подготовку и содействовать повышению квалификации научных кадров в области теории полета и космической баллистики.
