Утром 8 ноября из 68-й гвардейской дивизии вернулся полковник А. А. Орлов, находившийся там почти двое суток. Он был полон впечатлений и взволнованно рассказывал нам о подвигах воинов.
Взвод ПТР под командованием лейтенанта А. Я. Бабина прикрывал левый фланг своего батальона на окраине Такшонь. Когда немцы приблизились к селу, воины, подпустив их поближе, открыли меткий огонь. Почти сразу же два вражеских бронетранспортера были подбиты из противотанковых ружей. Однако гитлеровцы, имея превосходство в силах, продолжали продвигаться вперед и отрезали взвод от батальона. Бабину и его подчиненным пришлось драться в окружении. Они заняли круговую оборону и, продолжая вести организованный огонь, отбили три атаки противника. Когда немцы откатились в очередной раз, Бабин решил воспользоваться этим моментом. Он поднял бойцов, и те стремительным ударом прорвали кольцо окружения. Взвод внезапно оказался у гитлеровцев в тылу, и те, боясь быть зажатыми с двух сторон, отступили на исходные позиции.
Не менее дерзко и изобретательно действовали красноармейцы другого батальона того же 202-го гвардейского полка. Группа немецких автоматчиков просочилась здесь в тыл одной из рот. Укрывшись за разбитым зданием, гитлеровцы поджидали подкрепления с явным намерением атаковать наши позиции. Их заметил возвращавшийся в свое подразделение писарь-каптенармус ефрейтор М. В. Марков. Боец не растерялся. Ничем не выдавая себя, он по-пластунски добрался до ближайших окопов. В них занимало оборону отделение старшего сержанта П. Джершмаева. Посоветовавшись, решили поступить так: Марков отползает в сторону и открывает по немцам огонь, отвлекая их внимание на себя, а Джершмаев тем временем обходит со своими бойцами противника и атакует его во фланг. Застигнутые врасплох гитлеровцы бросились бежать. Двадцать из них было уничтожено, пятеро попали в плен.
Генерал М. Ф. Григорович посоветовал начальнику политотдела издать листовки о героических делах взвода лейтенанта Бабина и отделения старшего сержанта Джершмаева, отметив также мужественный поступок ефрейтора Маркова. Такие листовки были напечатаны на следующий же день и разосланы по подразделениям. Популяризации подвигов, передаче боевого опыта у нас всегда придавалось большое значение. Делалось это очень оперативно.
10 ноября на рассвете я выехал из села Оча, где находился штаб корпуса, на командный пункт 99-й стрелковой дивизии. Мне довольно часто приходилось выезжать на КП и НП командиров соединений и частей. Это было необходимо, только так можно было самому наблюдать ход боевых действий, лучше оценивать обстановку, своевременно принимать меры для точного выполнения приказов командира корпуса и вышестоящих начальников, поддерживать твердое управление войсками.
Генерала А. А. Сараева в штабе я не застал. Он был на своем наблюдательном пункте. Начальник штаба дивизии полковник Г. С. Половик подробно доложил обстановку, в которой действовали части, сообщил, какие он дал указания по организации разведки и управления. После этого мы с начальником разведки дивизии поехали на НП. Немцы вели методичный обстрел наших боевых порядков. Снаряды проносились над нами и рвались где-то в тылу, за огневыми позициями артиллерии.
НП командира дивизии располагался на окраине небольшого хутора около каменного дома со снесенной крышей. Саперы хорошо оборудовали несколько блиндажей. Один из них занимал командир дивизии. Мы оставили машину в роще и пешком пошли к НП.
— Хорошо, что ты приехал, Сергей Александрович, — обрадовался Сараев. — Не поможешь ли чем? Маловато у нас артиллерии.
Обещать я, к сожалению, ничего не мог, потому что артиллерии и в корпусе было мало. Мы получили на усиление всего лишь один истребительно-противотанковый полк и пушечную бригаду, что было явно недостаточно при том широком фронте, который занимал корпус.
— Ты же знаешь, — продолжал Сараев, — участок-то у дивизии какой? А сколько танкоопасных направлений! Разве их прикроешь только своими силами? Немцы постоянно контратакуют танками.
Мы вышли из блиндажа и стали просматривать в бинокль боевой порядок 197-го стрелкового полка, который оборонял небольшой поселок Дьяль и станцию Дьяльпуста.
Из блиндажа выбежал сержант.
— Товарищ генерал, — обратился он к Сараеву, — вас срочно просит к телефону подполковник Ергин.
Я немного знал командира 197-го полка. Павел Иванович Ергин был волевым и мужественным человеком, не раз показавшим себя искусным организатором боя. Командир полка доложил, что немцы сосредоточивают на своем переднем крае танки и пехоту, и попросил, чтобы наша артиллерия открыла огонь по скоплениям гитлеровцев.
— Готовятся к контратаке, — заметил генерал Сараев и отдал приказание командующему артиллерией открыть огонь по сосредоточению танков и пехоты противника.
Через некоторое время немцы начали ответный артиллерийско-минометный обстрел левого фланга полка, а три их пехотных батальона при поддержке танков и бронетранспортеров двинулись в атаку в направлении станции Дьяльпуста. Начался упорный бой. В течение последних дней полку пришлось неоднократно отражать сильные контратаки врага, самому наносить удары, чтобы вернуть утраченные позиции. И эти бои, проходившие с переменным успехом, основательно измотали личный состав. В ротах были значительные потери. Да и противотанковых средств в полку не хватало. Несмотря на это, батальоны держались стойко. Танки и бронетранспортеры противника уничтожались огнем орудий, стоявших в боевых порядках пехоты, противотанковых ружей и самоходных артиллерийских установок.
С НП командира дивизии мы увидели, как одна из наших самоходок смело вступила в единоборство с «тигром». Меткий выстрел — снаряд угодил в башню вражеского танка, ее заклинило. «Тигр» пошел на таран. Но тут на помощь товарищам подоспел расчет второй самоходной установки. Выстрелом в упор артиллеристам удалось пробить боковую броню «тигра» и поджечь его.
Через некоторое время гитлеровцы ввели в бой еще один батальон пехоты и несколько танков. Полк нес значительные потери, и Сараев решил отвести его на более выгодный рубеж. Подполковник Ергин мастерски осуществил этот маневр и, оставив прикрытие, быстро вывел батальон из-под удара. Вскоре полк закрепился на новом участке.
Еще в начале вражеской контратаки я позвонил командиру корпуса, который находился в то время в 68-й гвардейской, доложил ему обстановку и попросил, чтобы соседи помогли 99-й дивизии. Григорович выслушал меня, помолчал и со вздохом ответил:
— Передайте Сараеву, что сосед ничем помочь не сможет. Его правофланговый полк только что атакован крупными силами немцев, часть подразделений отходит на южный берег обводного канала. Примите все меры к тому, чтобы приостановить продвижение противника, не пропустить его через обводной канал.
Я сообщил командиру дивизии о своем разговоре с генералом Григоровичем. Посоветовавшись, мы решили сосредоточить огонь всей артиллерии дивизии по контратакующим подразделениям противника, а для наращивания сопротивления на участке 197-го полка ввести в бой батальон из второго эшелона дивизии, который быстро выдвинулся вперед и занял оборону по обводному каналу. Артиллерия открыла сильный огонь. Немцы некоторое время, неся потери, еще продвигались, затем откатились назад. Наступление гитлеровцев было, таким образом, приостановлено. Все их дальнейшие попытки форсировать канал были безуспешными.
В штаб я возвратился вечером. Григорович только что прибыл из 68-й гвардейской дивизии. Мы долго сидели над картой, анализировали обстановку.
— Сегодняшние бои, — сказал Михаил Фролович, подытоживая наш разговор, — дорого обошлись фашистам. Потери они понесли большие и вряд ли в ближайшие дни смогут предпринять новые контратаки.
* * *
11 ноября войска 46-й армии своим центром снова перешли в наступление. Мы же держали активную оборону, но недолго. Утром 16 ноября был получен приказ генерала И. Т. Шлемина. В нем требовалось, чтобы корпус силами правого фланга овладел селом Вечеш и к исходу следующего дня вышел на рубеж Ракокерестур, Андрашши, а 316-я стрелковая дивизия готовилась к форсированию реки Чепели Дунааг.