— Замечание резонное, — согласился председатель комиссии, делая пометку в блокноте. — Часть транспортных средств получите до отправки, а остальную обеспечим на станциях следования эшелонов.

Действительно, через несколько дней к нам стали прибывать табуны низкорослых лошадей, которых в то время называли «монголками». Потребности дивизии в транспортных средствах они обеспечили процентов на десять — пятнадцать. Ни обещанных автомобилей, ни артиллерийских тягачей мы так и не получили. Мы понимали, что на фронтах складывалась сложная обстановка. Был получен приказ срочно грузиться в поданные эшелоны и отправляться в путь.

В эти дни под Сталинградом началось наступление наших войск, в результате которого 330-тысячная группировка гитлеровских войск попала в кольцо окружения. Гигантская битва на Волге продолжалась до 2 февраля 1943 года.

5 февраля 1943 года приказом Ставки Верховного Главнокомандования наша дивизия была включена в состав Красной Армии, получив окончательное наименование «102-я Дальневосточная стрелковая дивизия».

Дивизия прибыла в Елец и приказом командующего Центральным фронтом генерал-полковника К. К. Рокоссовского с 15 февраля включена в состав 70-й армии, сформированной из войск НКВД СССР. Отсюда, от старинного русского города Елец, наше соединение начало свой боевой путь на Запад.

Мы получили боевое распоряжение о немедленном выступлении и сосредоточении юго-восточнее города Дмитровск-Орловский. Предстояло совершить форсированный марш более 200 километров.

Вспоминаются непрерывная пурга, бездорожье. Снежные заносы были так велики, что передвигаться могли только стрелковые подразделения. Бойцы и командиры тащили на себе боеприпасы, минометы, снаряды, полковые пушки и даже отдельные орудия дивизионной артиллерии. К тому же марш совершался по территории, лишь недавно освобожденной от противника, сожженной и разграбленной. Это создавало дополнительные трудности.

Местные жители охотно отдавали нам сани и часто сами вместе с нашими бойцами впрягались в них, помогали перевозить боеприпасы от деревни к деревне.

Население освобожденных сел с любовью встречало части дивизии, размещало их на отдых в своих землянках, оказывало помощь больным и обмороженным. Эта душевная забота и пограничная закалка воинов оказались сильнее невзгод природы. 102-я Дальневосточная стрелковая дивизия, совершив в труднейших условиях форсированный марш, вышла к Дмитровск-Орловскому.

Вновь созданному Центральному фронту, в состав которого вошла 70-я армия, была поставлена задача развернуться северо-западнее Курска в готовности 15 февраля начать наступление на Севск, Унечу. Однако к этому времени войска фронта полностью выйти в районы сосредоточения не сумели. Наступление началось лишь 25 февраля. 70-я армия обеспечивала наступление 65-й и 2-й танковых армий со стороны Орла, развернувшись фронтом на север.

К исходу дня 7 марта вместе с передовыми подразделениями 30-го стрелкового полка я вошел в Брянцево, где располагался штаб 69-й стрелковой дивизии, части которой нам предстояло сменить. Меня провели в занесенную снегом хату к командиру этого соединения. Навстречу поднялся стройный, среднего роста полковник, лицо которого мне показалось знакомым. Зачесанные на пробор светлые волосы, крупные черты лица, голубые глаза, озорная улыбка… Ба! Да это же мой старый знакомый — Иван Александрович Кузовков, с которым вместе учились в Высшей пограничной школе, а затем и в академии имени Фрунзе. Мы обнялись.

— Андрей Матвеевич, жду тебя как бога. Сменяй скорей мое поредевшее войско в Плоском и Кучерлевне!

— Иван Александрович, у меня войско-то есть, да вот люди сутки не ели. Тылы отстали! Если можешь, помоги!

Полковник Кузовков приказал накормить личный состав 102-й дивизии из своих запасов.

После ужина Кузовков разложил на грубо сколоченном столе карту с нанесенной обстановкой. Завтра утром нам предстояло наступать, а противника, его оборону мы изучили пока только по карте. Через несколько часов подразделения 30-го и 16-го полков сменили 120-й и 303-й полки 69-й стрелковой дивизии.

Первые эшелоны 30-го стрелкового Хасанского полка полковника Василия Ивановича Матронина и 16-го стрелкового Уссурийского полка полковника Ивана Михайловича Павловича в ночь с 7 на 8 марта 1943 года, не имея авиационной и артиллерийской поддержки, получили приказ с ходу атаковать обороняющегося на заранее подготовленном рубеже противника.

Подступы к линии обороны врага пересекал ручей с глубокой болотистой поймой. Гитлеровцы успели хорошо оборудовать свои позиции. Они имели широко разветвленную сеть траншей с пулеметными точками и дзотами, проволочные заграждения и минные поля.

Но удар наших подразделений был стремительным и для фашистов неожиданным. Противник открыл сильный заградительный минометный и артиллерийский огонь, провел несколько контратак. Их также удалось отразить.

Несмотря на отчаянное сопротивление гитлеровцев, воины 30-го стрелкового Хасанского полка уверенно развивали наступление на плечах отброшенных подразделений фашистов, продвигались вперед и занимали наиболее выгодные позиции.

Успех был достигнут, требовалось его развить, закрепить. Между тем враг подтянул резервы, усилил огонь, его авиация наносила бомбовые удары, и на протяжении нескольких дней фашисты контратаковали подразделения Хасанского и Уссурийского полков. Однако там, где стояли пограничники-дальневосточники, гитлеровцы не прошли. Хасанцы и уссурийцы стойко удерживали захваченные рубежи.

К этому времени стало очевидным: элемент внезапности утрачен. Противник продолжал подтягивать свои резервы. Следовательно, без обеспечения дивизий боеприпасами, артиллерией, танками, авиацией и без взаимодействия с соседями продолжать наступление нельзя. Командование приняло решение прекратить наступление, поставило задачу прочно удерживать занятые рубежи, укреплять оборону в глубине, превратить занятые позиции в непреодолимую крепость.

Мартовские бои послужили нам суровой школой, в которой бойцы и командиры приобрели первые крупицы бесценного опыта войны. Эти бои показали недостаточность нашего мастерства при ведении боевых действий в сложных условиях. Командиры подразделений и частей не всегда оказывались на высоте при организации взаимодействия по задачам, рубежам и времени со штатными и приданными средствами усиления. Командиры только-только учились размещению, движению, вводу в бой и огневому обеспечению вторых эшелонов, батальонов и полков.

Кто знает противника — тот побеждает. Говорить об этой истине пограничникам нужды не было, они все это отлично знали. Бойцы, сержанты, командиры взводов и рот показали великолепные наблюдательность, глазомер, быстроту и точность ориентировки, особенно в ночном бою. Одним словом, они продемонстрировали высокую боевую школу пограничной службы.

Но этого нельзя было сказать в отношении штабов, частей и соединений. Разведывательные данные обрабатывались медленно, анализы и выводы делались поверхностные. Взаимная информация и взаимодействие между частями и штабами родов войск и соседями были организованы слабо, штабы нуждались в большей сколоченности. Командиры полков еще слабо опирались на свои штабы, мало работали с ними.

Как важно хорошо начать первый полевой бой: первая победа окрыляет, создает стимул для дальнейшего наступления. Для нас февральско-мартовские бои дивизии были тяжелыми. Передовые подразделения 102-й Дальневосточной стрелковой дивизии сделали все, что могли. Личный состав соединения не потерял присутствия духа, показал исключительную выдержку, а это главное.

Так началась боевая история 102-й Дальневосточной стрелковой дивизии. Историю творят люди. История нашей дивизии — это история мужества, самоотверженности, высокой политической зрелости, проявленных пограничниками Дальнего Востока в боях с немецко-фашистскими захватчиками.

В ходе боев на подступах к городу Дмитровск-Орловский группа бойцов 40-го стрелкового Амурского полка продвинулась далеко вперед и была окружена фашистами.