— Никому не следует забывать о собственном прошлом, — произнес Спинелли со значением. — Ты пришел ниоткуда, туда и вернешься, если не соберешь к сроку всю партию этого дерьма. Ты провалил дело с марихуаной, теперь заваливаешь слоновую кость, валютные операции, да и все другие дела, которые тебе поручили. Мы теряем терпение, Эл.
Аль Хаджи проглотил подкативший к горлу комок.
— Приходится работать с зелеными парнями, у них никакого опыта, — сказал он с досадой в голосе. — Тут у них не принято торопиться — всё привыкли делать не спеша.
— Ну так подгоняй их пинками в зад! — гаркнул Спинелли, не спуская глаз с Аль Хаджи. — Не мне тебя учить жесткой тактике, приятель. Пусть попляшут, как на горячей сковородке. Парочка переломов тоже пошла бы на пользу. Все, что нам нужно, это незамедлительные результаты.
Аль Хаджи замотал головой, еще прежде чем Спинелли кончил говорить.
— Послушай, Спинелли, — процедил он сквозь зубы, — надо понять, тут тебе не Чикаго. Никто из вас не работал в этих краях и не знает, каких трудов стоит раскачать местных, дать ход любому делу.
Спинелли вернулся к письменному столу и уселся напротив Аль Хаджи.
— У тебя было целых четыре года на раскачку, а ты не только не сдвинулся с места, но все глубже увязаешь в дерьме. Эл, я устал тебя покрывать. Ты у меня как чирей на заднице, приятель. Всякий раз, когда ты что-нибудь запарываешь, Счастливчик Джо отряжает меня сюда, и я вовсе от этого не в восторге. Скажи, как бы ты поступил на моем месте?
— Я знаю, что ты меня покрываешь, — сказал Аль Хаджи, — но многие вещи у меня уже в работе. Нужно лишь немного времени и все...
— Тебе не только времени не хватает, — возразил Спинелли. — Кое-кто настаивает, что надо подыскать на твое место более энергичного человека...
«Апельсиновая усадьба» погрузилась в непроницаемую тишину.
— Счастливчик Джо не сможет так со мною поступить, — сказал Аль Хаджи, впрочем, без всякой уверенности в голосе.
— Зато его братья еще как смогут! — гаркнул Спинелли. — Ты знаешь Счастливчика Джо. Он большой демократ. Если все братья проголосуют против тебя...
— Послушай, Артуро, — сказал Аль Хаджи просительным тоном. — Ты бы поговорил с ними, замолвил за меня словечко. Они должны понять, что у меня тут не слоноводческая ферма и что в стране действует специальный отряд по борьбе с браконьерством. На прошлой неделе они разгромили одну нашу бригаду, от нее и мокрого места не осталось, и конфисковали добытую слоновую кость, которую ваши китайцы ждут с таким нетерпением.
— Нанесите ответный удар, — предложил Спинелли.
— Речь идет о военизированном правительственном отряде, а не о соперничающей шайке с Вест-Сайда.
— Вот оно что, — негромко сказал Спинелли, — ситуация проясняется. Но, Эл, китайцы хотят либо получить товар, либо требуют назад свои деньги. Братья Счастливчика не привыкли расставаться с деньгами, смекаешь? А ты... ты держишься за свое место. Неужто ты допустишь, чтобы горстка местных фараонов отняла у тебя такой аппетитный кусок пирога?
Аль Хаджи зашагал по кабинету из угла в угол.
— Объявить им открытую войну означало бы самоубийство...
— Все и вся имеет свою цену, — сказал Спинелли.
— Пришлось бы купить всех чиновников в министерстве заповедников, — как бы думая вслух, произнес Аль Хаджи. — Их там несколько сотен. Нет, так дело не пойдет...
Спинелли пожал плечами:
— Тебе виднее, как действовать, Эл, ты тут главный режиссер...
Все обитатели «Апельсиновой усадьбы», за исключением ночной охраны, уже крепко спали, когда двое мужчин вышли из кабинета. Ночь близилась к утру.
Аль Хаджи так и не смог уснуть.
Уже в семь утра они встретились со Спинелли на покрытой росой площадке для игры в гольф. Утро было ясное, но довольно прохладное; солнце только подымалось на иссиня-голубом небе. Спинелли играл точно, не делая лишних движений, как автомат, сжимая острыми зубами кончик сигары и сосредоточенно щурясь.
Говорили только о гольфе.
В девять они пошли по лужайке назад к дому. Итальянец без труда взял верх над черным великаном, который никак не мог себя заставить думать о маленьком шарике.
Роскошно живешь, — сказал Спинелли, когда они поравнялись с бассейном.
— Хочешь выкупаться? — спросил Аль Хаджи.
— Нет, — покачал головой Спинелли и повторил: — Так здесь уютно, Эл. Неужто допустишь, чтобы у тебя все это отняли?!
— Не допущу, — ответил Аль Хаджи торжественно и недвусмысленно.
Он разбил здесь апельсиновые плантации, расчистив дикие заросли. При одной мысли, что с поместьем придется расстаться, к сердцу подбирался холодок. Никто не вправе лишать его самой большой радости в жизни! И все же кое-кому сделать это легче простого.
— Они все могут, — словно прочел его мысли Спинелли и остановился, оглядываясь на зелень — в росистой траве остались четкие следы их ног. — Теперь я должен по твоей милости переться в Гонконг, объяснять китайцам, что стряслось с их слоновой костью. Ведь они заплатили за нее наличными, вот какая история!
Он швырнул сигару, втоптал ее в гравий дорожки.
— Что с тобою происходит, Эл? — Он снова уставился в озабоченное лицо чернокожего. — Бывало, в Нью-Йорке за тобой таких ляпов не водилось.
— Здесь не Нью-Йорк, — вздохнул Аль Хаджи.
— Именно этому обстоятельству ты обязан жизнью, — напомнил Спинелли. — Кое-кто из братьев предлагает отправить тебя в круиз по Гудзону. Знаешь как? Вплавь, без лодки...
— Это что же, угроза?
— Боже упаси! — Спинелли широко улыбнулся, похлопал Эла по плечу. — Но на твоем месте я бы не торопился соглашаться, если тебя неожиданно пригласят в Нью-Йорк.
Аль Хаджи посмотрел Спинелли в глаза.
— Счастливчик Джо?
— Особенно бойся его приглашений!
Эти слова долго еще звенели в голове Аль Хаджи. Они вошли в дом, где их ждал завтрак — свежий апельсиновый сок, яичница с ветчиной, кофе.
В десять утра вертолет повез на аэродром пилотов готовиться к старту на Гонконг.
Аль Хаджи и Спинелли обсудили еще кое-какие дела, ожидая возвращения вертолета. Он прилетел после одиннадцати с известием, что реактивный самолет готов к вылету.
Аль Хаджи пошел провожать Спинелли до вертолета, но на полпути остановился и недоуменно оглянулся. Он совершенно упустил из виду, что ведь гостей-то было двое. Мускулистый Рикардо стоял на верхней ступеньке лестницы, спускающейся из дома в сад, и, судя по всему, не торопился занять место в вертолете.
— Что это с ним? — Аль Хаджи повернулся к Спинелли.
— О, — Спинелли притворно удивился, — неужели я забыл сказать?
— Что?
— Рикки остается с тобой.
— То есть как это «остается со мной»? — рассердился Аль Хаджи.
— Так, остается. — Спинелли неопределенно помахал рукой. — Сам знаешь, как... покрутится здесь, тебе поможет. Я уже говорил: тебе, на наш взгляд, не только времени не хватает...
Он лучезарно улыбнулся и залез в вертолет.
— Скажи-ка, Артур, — спросил он Спинелли, — эта горилла теперь тут за главного? Если так, то я выбываю из игры.
— Не кипятись, Эл, — примирительно ответил Спинелли. — Рикки — славный итальянский мальчуган. У него и в мыслях нет тебя подсиживать. Мозги у него не те — до тебя ему далеко. Но лишняя пара крепких рук здесь не повредит, а мускулов, как видишь, ему не занимать.
Он бросил взгляд в сторону дома — Рикардо теперь уселся на ступеньку и уписывал апельсин, расшвыривая кожуру по вылизанной зеленой лужайке.
— Рикардо из Майами. — Спинелли понизил голос. — Ему надо какое-то время отлежаться на дне... Вот я и придумал привезти его сюда. Не ломай голову, как оказать ему гостеприимство. Он парень неприхотливый, может есть что дадут и спать где придется.
— Есть что дадут! — проворчал Эл, пожимая плечами. Накануне за ужином Рикардо не притронулся к особому бифштексу, приготовленному специально для гостей, и потребовал «приличной итальянской еды, что-нибудь вроде лазаньи». В конце концов ему пришлось довольствоваться болонским спагетти, на скорую руку сваренным для него разобиженной поварихой.
