Едва Курия подкатил к дому, стоящему посреди апельсиновой плантации, его усадили на заднее сиденье «ренджровера» между Рикардо и начальником охраны. Он не успел и глазом моргнуть, как его разоружили.

— Что за черт? Что все это значит? — возмутился он. «Ренджровер» тем временем отъехал от дома и свернул на поросшую травой тропу, проложенную через площадку для гольфа к апельсиновым рощам.

— Эл велел мне к нему явиться, он ждет! — крикнул Курия.

— Не ори, сиди тихо, — резко одернул его Рикардо. За ними на некотором удалении катил черный «мерседес».

«Ренджровер» въехал в заросли апельсиновых деревьев, их ветви застучали с обеих сторон по стеклам машины. Еще несколько поворотов тропы — и «ренджровер» словно растворился в густой чаще. Водитель затормозил.

Рикардо выглянул из окна и, поразмышляв, покачал головой.

— Нет, не здесь, — сказал он водителю.

«Ренджровер» снова тронулся с места и покатил дальше, черный «мерседес» висел у него на хвосте. Выбравшись из апельсиновой рощи, «ренджровер» помчался по пыльному ухабистому проселку все еще в пределах поместья Аль Хаджи. «Мерседес» утонул в пыльном буране, вскипавшем позади первой машины.

Курия сидел между немногословным итальянцем и нахохлившимся широкоплечим охранником; зловещая тишина в кабине холодила ему сердце. Он посмотрел на одного из своих конвоиров, потом на другого, пытаясь хоть что-то понять. Но оба бесстрастно глядели вперед, предоставляя ему теряться в догадках и сомнениях.

Курию прошиб пот. Он не знал за собой никаких прегрешений, а пленители явно собираются его за что-то покарать. Где же Эл? Как он позволил, чтобы с его «правой рукой» обращались подобным образом?

Он попробовал обернуться, чтобы разглядеть «мерседес», мелькнувший в зеркальце над лобовым стеклом.

— Не двигаться! — гаркнул Рикардо.

Вскоре проселок кончился, и они, трясясь на корягах и кочках, покатили по бездорожью, прокладывая колею в высокой траве. «Ренджровер» вырулил на широкую лесную поляну в джунглях и остановился. Дверца распахнулась, неожиданным пинком Курия был вышвырнут из машины и растянулся на земле. От удара у него помутилось в голове, заныли кости. Он с трудом поднялся, недоуменно поглядывая на трех мужчин, направляющихся к нему.

«Мерседес» выехал на поляну и остановился позади «ренджровера». Опустив стекло, Аль Хаджи хладнокровно наблюдал за происходящим, его рубиновый перстень дробно постукивал по оконной раме.

Курия увидел, кто сидит в «мерседесе», и сделал попытку подбежать к Аль Хаджи. Но трое мужчин с решительным выражением лиц преградили ему дорогу.

— Эл! — закричал Курия. — Пожалуйста, Эл. Останови их!

В ответ Рикардо выхватил револьвер и выстрелил, пуля пролетела между кривоватых ног Курии. Выстрел нарушил тишину леса, эхом раскатился по поляне.

Ноги у Курии стали точно ватные, по телу обильно заструился пот.

— Признавайся во всем! — выкрикнул итальянец, приставив дуло револьвера к груди Курии.

У того пересохло во рту. Он взмолился, чтобы ему сохранили жизнь.

Рикардо толкнул его дулом в грудь.

— Сознавайся, ублюдок! Ты надувал нас, прикарманивал выручку на Гроген-роуд, работал спустя рукава...

— Пожалуйста, выслушайте, — выдавил из себя Курия. — Я не жульничал. Спросите у Эла, я всегда справлялся со своей работой. Эл, скажи ему, Эл!

Рикардо оглянулся на «мерседес», но оттуда в наступившей вдруг тишине не донеслось никакого ответа, только перстень с рубином постукивал по оконной раме.

— Вот видишь? — сказал Рикардо Курии. — Ты все лжешь. Он ударил его револьвером. Курия отступил назад, задыхаясь от страха.

— Погоди, — наконец изрек Аль Хаджи, не вылезая из машины, — ты, Курия, слишком глуп. Только и знаешь, что пить и развратничать на мои деньги. Корчишь из себя шишку.

— Прости, Эл, — заскулил Курия. — Но я же работал, старался...

Аль Хаджи задумался. Курия и без того не красавец, а шрам его окончательно обезобразил. Теперь же его черты исказил страх. Кстати, Курия никогда не объяснял происхождения шрама, говорил только, что к его работе он отношения не имеет.

— Ну так что же все-таки творится на Гроген-роуд? — спросил Аль Хаджи. — Больше сорока тысяч шиллингов недостачи. Это же мои деньги!.. Кто тебе позволил распоряжаться моими деньгами?

— Они заплатят, — сказал Курия.

— Когда?

— Немедленно. Завтра. Только дай мне еще один шанс, Эл. Задолжали-то всего один или двое лавочников.

— Один или двое! — повторил Аль Хаджи. — Пользуешься моей добротой, позволяешь какому-то упрямцу срывать мои финансовые операции!

— Им это даром не пройдет, — пообещал Курия.

— Один или двое! — не унимался Аль Хаджи. — Стоит одному дать поблажку, так всем уже платить неохота.

— Не посмеют, — сказал Курия.

— Тебе же лучше, чтобы не посмели, — зловеще произнес

Аль Хаджи.

— Постой, постой! — закричал Рикардо, едва Курия начал приходить в себя. — Ты что же, даешь этому подонку еще один шанс нас погубить? Какого черта?

Он резко повернулся и ударил Курию кулаком в живот. В то время как Курия согнулся пополам от боли, Рикардо рванул его вниз, так что тот опустился на колени, приставил револьвер к его виску и нажал на курок. Курия повалился на землю как тряпичное чучело.

Выстрел грохнул над поляной, от изумления все присутствующие застыли как изваяния. Охранник похолодел, водитель распахнул рот и привалился к капоту, ловя воздух.

Аль Хаджи точно врос в сиденье «мерседеса»: такого уговора не было...

— Проклятье, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Проклятье!

Рука юркнула за пазуху — там у него был револьвер, — но Аль Хаджи вовремя остановился.

Валявшийся у ног Рикардо Курия пошевелился, зажал уши ладонями. «Погоди, — сказал сам себе Аль Хаджи, — если кому-то влепили в башку пулю тридцать восьмого калибра, то он уж не шевелится». Курия тем временем встал на четвереньки, по-собачьи мотая головой из стороны в сторону. Если бы выстрел был настоящий, мозги бедняги разлетелись бы по лесу.

Аль Хаджи чертыхнулся, бросил сигару за окно, вылез кое-как из машины и заковылял через лужайку к тому месту, где стоял Рикардо.

— Ты что творишь, совсем спятил? — заорал он, но Рикардо, подняв руку, заставил его замолчать.

Курия, ошалев от страха и ничего не соображая, разглядывал башмаки Рикардо и Аль Хаджи. В мозгу его грохотали раскаты грома, тело била мелкая дрожь.

Рикардо протянул огромную ручищу и, ухватив Курию за ворот рубашки, поставил его на ноги.

— Теперь знаешь, как приятно подыхать? — прошипел он, тряся беднягу. — Так что уж подстегни своих парней, хватит бездельничать, пора браться за работу. Мы хотим видеть результаты, понятно?

Курия кивнул. Он только теперь поверил, что все еще на этом свете.

— Жду тебя с докладом в самое ближайшее время! — Рикардо снова встряхнул его для убедительности. — Будешь являться каждую неделю, а не раз в месяц, как прежде. И чтобы навел полный порядок в бумагах. Никаких фокусов, мелких хитростей и прочего дерьма, ясно?

Курия кивнул и даже слегка улыбнулся, теперь уже не сомневаясь, что жив и поживет еще какое-то время.

— Пошел вон, — Рикардо толкнул его в сторону «ренджровера», а сам вместе с Аль Хаджи направился к «мерседесу». Они уселись на заднее сиденье, водитель развернул машину и медленно повел ее в обратном направлении.

Оба молчали. Рикардо, опустив оконное стекло, поглядывал на высоченные деревья, полной грудью вдыхал свежий сель-ский воздух и, судя по всему, пребывал наверху блаженства.

— Славное у тебя тут местечко, — вымолвил он, любуясь видами.

— Особенно хорошо расстреливать здесь всяких людишек в упор, — мрачно пошутил Аль Хаджи.

— Ага, — кивнул итальянец, — и это тоже.

Аль Хаджи буркнул что-то и, задумавшись, уставился в окно. Среди мыслей, будораживших его ум, была и такая: пристрелить сейчас этого макаронника и зарыть в лесу — никто его не отыщет. Однако нельзя забывать, что есть еще Артуро Спинелли, не говоря уже о его крестном отце — Джузеппе Делори. Оба ведь не поверят никаким объяснениям.