Я еще не касался таких вопросов, как ремонт машин и честно говоря, никогда особо и не желал этим заниматься, но сейчас придется, иначе мальчишек не заставить. Хотя как сказать. Мальчишки всегда к железкам тянутся, не все, конечно, есть и такие как я. Странно, кстати, почему в той жизни я с отцом не занимался ремонтом? Я стал вспоминать, чем мы с отцом занимались в то время. Помню, что я никогда не видел, чтобы отец делал что-то с машинами дома. Он даже соседям не помогал в ремонте их транспорта. Если только мопед, что он купил себе для поездки на работу, его он иногда ремонтировал, но меня почему-то не привлекал даже к этому, все сам делал. А мне и не надо было, я лучше на тот же чердак залезу и почитаю книгу, чем с какими-то железками возится. Вот так вот. Если отец не делает ничего, чтобы привлечь сына к своей профессии, или просто к труду, то и нечего кричать, что сын не в отца пошел. Ему это просто не привили в детстве.
Так и с пацанами моими, если я не буду личным примером показывать что и как, то и они не будут делать ничего. Зачем им? Тем более работая за просто так, да еще и на чужого дядю. Нет, я, конечно, не сбрасываю со счетов значение отцов. У всех кроме Сухаря есть папы, но насколько я знаю, все они затурканные делами и заботами мало обращали внимания на своих подрастающих сыновей. Не пьют, не безобразничают, школу посещают - значит все хорошо и все в порядке. Примерно так и было у всех, ну может у Виляна немного по-другому, отец его, Петр Петрович, очень живо интересовался делами сына, вот только не помню, почему он потом для сына не стал авторитетом. Может, заболел и не до сына стало? Нет, не помню.
Домой я заходил осторожно, какая никакая, а девочка в доме появилась. Вдруг она полураздетая, смутить ведь можно. И уж никак не ожидал, что такое произойдет.... Только вошел в комнату, а мне на шею бросилась Лиза. Я от неожиданности чуть не шлепнулся на пол, поневоле пришлось приобнять девчонку. Она же опять, как и раньше при первой встрече, быстро, быстро затараторила что-то на цыганском языке. Не особо вникая, что она там бормочет, я невольно смотрел в ее глаза. И как мне кажется, даже не моргая своими тяжелыми большими ресницами, они смотрели в мои, заставляя вновь и вновь всматриваться в эти чудные, синие, чуть ли не ультрамариновые, широко распахнутые, нет, не глаза, очи. Они завораживали, они заставляли мою кровь кипеть и пузыриться от сногсшибательного чувства, что я сейчас взлечу захлебываясь от счастья. Такое..., такое....
- Просто наваждение какое-то. А что бы было, если на месте этой девочки была женщина.... Ох, мать, мать. Да что со мной такое. Это что-то посильнее всякого пси-оружия. Бьет на повал.
Я удивленно взглянул на маму.
- Что с ней? Что она хочет? Откуда такие страсти?
Мама с грустинкой в глазах попыталась что-то сказать, но видно тоже от неожиданности севшим голосом только и сумела проговорить:
- Славная девочка. Добрая и несчастная. Не понятно как такое чудо оказалось в таборе у цыган. Впечатление такое, что она ангел.
- Да уж.... - Я стал освобождаться от крепких объятий, но руки только крепче ухватились за мою шею. Она совсем прижалась ко мне, и глаза, которые смотрели на меня до этого снизу вверх, казалось, приблизились к лицу, и вот-вот сольются с моими глазами.
- Наваждение какое-то. Ведьма прямо. Что мне делать с ней? - Вроде обратился к маме, но взгляд все также не отрывался от ее глаз.
Неожиданно она сама отскочила от меня и стала опять говорить каким-то речитативом:
- Ме шувани, ме шувани. Ме шувани. - Засмеявшись, крутнулась на месте и, подскочив к маме, стала ее обнимать и целовать. Мама с радостью позволяла ей делать все, что та хотела.
Мы с мамой в растерянности так и стояли молча, так и не находя слов от такой бурной сцены. Наконец девочка успокоилась и села на диван. Я смотрел на нее и удивлялся. Только что была здесь сама страсть, оглушительное по своей силе наваждение, вихрь переходящий порой в смерч, а сейчас перед нами само смирение, монастырское послушание, глубоко несчастный ребенок, нуждающийся в немедленном утешении.
- Надо же какая артистка? Ты специально нам все это показала? Зачем?
Она меня не совсем поняла, но сделала вид, что сожалеет от сделанного только что. Так засмущалась, что даже покраснела, опустила свои ведьмовские глаза вниз, и голым большим пальцем ноги как бы в смущении стала ковырять в домотканой дорожке, лежавшей на полу, дырку.
- Наверное, она в тебя влюбилась. - Шутка у мамы получилась неуклюжая и она, понимая это, заторопилась исправить ее. - А ты что думаешь, только у взрослых любовь с первого взгляда бывает. Ошибаешься сынок, в детских сердцах иногда такие страсти кипят, что тебе и не снилось. Ох, что-то я не то говорю. Ты уже, наверное, и сам это знаешь, и какой-нибудь девчонке в классе проходу не даешь. Так ведь? Плохо, что у меня вот одни мальчишки рождались, а я так девочку хотела. От вас ведь откровенных разговоров не дождешься. А с девочкой по-другому. Вот как эта Лиза, всего то побыла в доме два часа, а уже как родная. Даже не хочется ее отдавать.
- А ты и не отдавай.
- Коль, ты, что такое говоришь. Как так не отдавать? Ведь там ее семья. Правда, насколько я ее поняла, то ни матери, ни отца она не помнит. В таборе она с тетей живет. И все время что-то бормочет, бормочет, да так жалобно. Сердце разрывается, слушая ее, хоть и не поняла ни одного слова.
- Так я и говорю, она колдунья, или учат ее этому цыгане. Ты же знаешь, что цыгане гипнозом владеют, внушить любую мысль могут, так запудрят голову, что сделаешь все, что они захотят.
Лиза вслушивалась в слова напряженно, и у меня создалось впечатление, что для нее не слова важны, а интонация, с какой их произносят.
- Вот ведь дьявол. А может она телепат и просто считывает мои мысли? Ведь говорить то она не может, а значит и понимать чужой язык тоже не должна по идее. Однако понимает.
Ну, Николай Сергеевич, опять двадцать пять. Опять вам всякая херня мерещится. Начитался фантастики, насмотрелся на своих чудотворцев и тебе уже вся эта галиматья чуть ли не в каждом встречном человеке мерещится. Даже в этом ребенке, то ведьма, то телепат. Ага, точно! Сам господь бог спустился в лице этой девчушки. Окстись, милый. Будь проще.
Мама, как оказалось, уже накормила ребенка, переодела ее в свою кофту, которую девочка, подвязав пояском на талии, превратила в платье, и сейчас видимо что-то определив и решив для себя, Лиза просто валилась на диван, засыпая на ходу. Мать перенесла ее на мою кровать, задернула занавеску и прошептала мне:
- Садись, перекуси, остыло уже все. Что-то вы там с отцом долго гуляли. Вовка поел и сейчас около вашей таратайки крутится. Ты бы его предупредил сынок, чтобы не дай бог чего не открутил. И так она на ладан дышит, а уж если Вовка там постарается, то вовек вам ее не собрать.
Перекусив на скорую руку все теми же блинчиками, но уже фаршированными мясным фаршем я выскочил на улицу. Возле машины стояли не только мой братишка, но и, как мне показалось, вся его футбольная команда. И не просто стояли, а активно пытались ее завести. Откуда-то взяли "ручной стартер" в виде заводной рукоятки и пытались прокрутить двигатель. Отвесив подзатыльник "знатоку" машин я выгнал всю эту шелупонь на улицу, и стал сам осматривать то, что было передо мной. Ни в той, ни в этой моих жизнях я не сталкивался с такой машиной. Тогда, как я уже говорил, у нас из техники был только мопед, а у меня машины стали появляться только после того как уволился из армии. Хотя на заставе и были машины, но я как-то к ним относился..., прямо скажем чисто иждивенчески. Всегда кто-то возил меня, и самое многое, чем я интересовался у водителя так это тем, что напоминал о необходимости тщательного проведения техосмотра перед выездом. Поэтому представившаяся возможность изучить для начала этот драндулет показалась мне стоящей и весьма своевременной. Я пока не решил еще, будем мы свой гараж делать или сарай Михаила приведем в надлежащий вид, но вот посмотреть, что там привез из запчастей отец, мне было интересно. Вовремя появившийся во дворе отец был хоть и навеселе, но вполне дееспособен, а увидев меня, сразу же постарался загрузить своими сомнениями.
