Поэтому на стоящих в портах судах во избежание пожаров категорически запрещалось даже курить. Наказание за это было жесточайшим, невзирая на чины и былые заслуги!

Курить офицерам и матросам (в этом деле исключений не делалось ни для кого!) дозволялось только в караульном доме на брандвахте, а также за гаванью у бочек, поставленных на рейде. Поэтому в конце дня у этих бочек неизменно собирались шлюпки, до отказа забитые курильщиками, которые, пыхтя глиняными и пеньковыми трубками, так отводили свою душу. Нарушители порядка курения наказывались безжалостно. Офицеров и унтер-офицеров нещадно штрафовали. А для того, чтобы отношение к хулиганствующим курильщикам было соответствующее, начальники поступали вполне логично – при взимании штрафа четверть его отдавалась доносителю. Матросов-курильщиков, с которых и взять-то было нечего, нещадно пороли в назидание сотоварищам. Может быть, именно из-за этого среди матросов (да и офицеров) парусного флота в ходу был не столько курительный, сколько жевательный табак. Любой огонь на стоящем в порту судне можно было разводить только с личного разрешения командира брандвахты, который присылал специально подготовленного унтер-офицера – «огневого». Огонь разводился только в присутствии последнего и при нем же должен был быть потушен. За самовольное разведение огня капитанов наказывали строжайше. Для тушения пожаров на каждой брандвахте имелись специальные портовые баркасы с брандсбойтами. Пожарные баркасы надлежало содержать во всегдашней готовности и днем и ночью.

Горячую пищу для команд стоящих в гавани судов по этой причине варили в специальных портовых кухнях, находящихся в гавани под надзором тех же «огневых» и под присмотром командира брандвахты.

Еще в 1705 году на Адмиралтейском острове приступили к постройке первых 120 домов для проживания морских офицеров. Строительство велось в крайне тяжелых физико-географических и климатических условиях, в большой спешке и отличалось низким качеством жилья, что впоследствии сказалось на здоровье новоселов. Ну а как жили морские офицеры на берегу? Известно, что еще в 1705 году для морских офицеров в Петербурге было поставлено 100 изб. В последующие годы строительство изб «с удобствами» для офицеров, несмотря на имеющиеся трудности, продолжилось. Размер отводимого участка под строительство дома, прежде всего, зависел от чина и должности новосела. Внутренняя планировка домов была проста. Входные двери прямо с улицы вели в тамбур, направо – вход в две жилые комнаты одинаковой площади, налево – в столовую и кухню. Двор застраивался хозяйственными постройками: бревенчатыми поварнями, пекарнями, погребами, сараями, хлевами, «со всякой скотины стойло», птичниками и банями. Такие же дома-флигели строили для офицеров и их семей и в других военных портах. Женатые офицеры при каждом удобном случае старались обзавестись домашним скотом и хотя бы небольшим огородиком, с помощью которых можно было легче выживать. К ведению хозяйства, как могли, привлекали матросов.

Русский гребной флот имел в отличие от корабельного флота свои особенности, как в конструкции судов, так и в тактике их действия.

Первая галера для Балтийского флота была заложена на Олонецкой верфи 29 июля 1703 года в присутствии самого Петра. С этого момента темп и масштабы строительства галер непрерывно наращивался до конца Северной войны. Общее количество галер, построенных к концу войны, достигло двухсот.

В петровском флоте гребные суда подразделялись на галеры, полугалеры и скампавеи. Принципиальных различий эти суда не имели. Как правило, скампавеи и полугалеры имели меньшие размеры, чем галеры. Однако в документах упоминаются скампавеи, имеющие порой большие размеры, чем галеры. При этом в различных документах петровского времени одно и то же судно зачастую именовали в одном случае галерой, в другом скампавеей. Историк русского флота Ф. Ф. Веселаго в своем знаменитом справочнике судов объединил и галеры, и полугалеры, и скампавеии вместе.

С 1711 года галеры строились в Выборге, с 1712 года – еще и в Санкт-Петербурге. В первые годы Северной войны точного учета построенных галер не велось, по этой причине до нас не дошли названия большинства галер, не говоря уже об их характеристиках.

В эпоху Петра I в России строились 16-, 18– и 19‑баночные галеры. Длина их составляла от 30 до 33,5 метров, а ширина – от 5,3 до 5,6 метров. При этом осадка галеры без груза составляла до полуметра, а с грузом – до полутора метров. Это давало возможность действовать на мелководье у берега.

При этом галеры петровского флота строились по французским, венецианским и турецким проектам (как тогда говорили, «манирам»). Большинство галер эпохи гангутских событий были «турецкого маниру». Такой выбор не был случайным. Турецкие галеры отличались легким ходом и хорошей маневренностью, при этом их мореходность из-за низких бортов оставляла желать много лучшего. Поэтому в свежую погоду выходить в море галерам «турецкого маниру» не рекомендовалось. Однако трагедии все равно были нередки, и только осенью 1714 года в шторм затонуло 16 скампавей «турецкого маниру».

Особенностью галер была и их весьма малая автономность. Большое количество людей на борту (морская команда, солдаты и гребцы) потребляли столь большое количество продуктов и воды, что за каждым отрядом галер даже на непродолжительном переходе должны были следовать суда снабжения. Это значительно сужало оперативные и тактические особенности гребного флота.

В отличие от корабельного парусного флота гребной флот имел собственную терминологию. Носовая часть галеры – таран – именовался «шпироном», баковая надстройка, закрывавшая носовые орудия и артиллеристов, – «рамбат». Вынесенные за борта на специальных кницах брусья со штыревыми уключинами (шкармами) для весел назывались «постицы». По диаметральной плоскости галеры от рамбата до тендалета (легкого навеса на юте) шел помост – «куршея». Фок-мачта на галере называлась «тринкет», грот-мачта – «майстра», бизань-мачта – «мезана».

Типичная галера «турецкого маниру» являлась килевым судном с длинным, узким корпусом, возвышаясь над уровнем воды на полтора-два метра. В носу галеры был сделан напоминавший таран носовой выступ – шпирон. К шпирону крепился передний конец реи (райны), державший парус фок-мачты. На гребном флоте ее именовали тринкетовой мачтой. Вторая мачта располагалась в середине судна. Парусное вооружение на галерах было латинским (косым).

За шпироном в носовой части галер имелся помост, где устанавливались орудия крупного калибра. При этом самое мощное орудие устанавливалось для лучшей центровки посредине. Из носа в корму галеры шел еще один помост – куршея, – который покрывался просмоленной парусиной. По куршее передвигались люди, перетаскивали грузы. Слева и справа от куршейного помоста располагались скамьи-банки для гребцов. Одним концом они врезались в борт, а другим – в куршею.

Банки на русских судах ставились под углом 81–83° к борту в нос. У каждой банки предусматривались подножки для упора ног («ступени»). На корме галеры располагалась небольшая надстройка, образованная деревянными брусами, над которыми натягивалась палатка – тендалет. Вдоль бортов галеры шли два бруса-постицы, вынесенные на специальных кницах-бакалярах. На постицы насаживались штыревые уключины для весел. Являвшиеся главным движителем галер весла были весьма массивны. Их вес достигал 90 кг, длина же – до 13 метров. Изготовлялись весла из цельного дерева. Поскольку толщина весла не позволяла гребцам грести, обхватив его ладонями, к нему крепился брус с выточенными в нем круглыми ручками.

Поэтому за каждым веслом сидело от трех до пяти гребцов, в зависимости от размеров галеры. Опытные гребцы, работая слаженно и синхронно, делали до 25 гребков в минуту, что позволяло галерам развивать скорость до 6 узлов. Однако долго грести в быстром темпе гребцы не могли. Поэтому хороший ход галеры могли держать весьма непродолжительное время. При периодической замене опытных гребцов галера могла пройти за день до 40 миль.