— А пятый, по идее, и за три года не соберешь.

— Ну а я-то про что? Вот и ходит потом такой по ортам, жмется, как этот…

— Или вот опять же про мастеров, — встрял другой. — Ну на кой они… а? на горных участках? Заместо заложников, что ли? Вроде квитанций на двух ногах, да? Мы же и без них запросто. Болтаются по участкам, как цветки, и не пахнут… А деньги им, значит, плати. Вот он и дорожает, кубик руды.

— Любопытно… — усмехнулся Кряквин. — Учту на будущее.

— Или вот… Если бы вы не отстояли Тучина перед гортехнадзором, мы бы точно такой бы хай устроили — только держись! Взрыв-то случайно сработал, а телегу покатили на Тучина, на Ивана Федоровича… «Техника безопасности»… Да уж если по правде-то, по натуре, то мы же ведь все помаленьку эту технику нарушаем… А как же?! Попробуй по ихним инструкциям выполни план…

— Ну это вы зря, братцы, — пыхнул папиросой Кряквин. — Очень даже и зря…

— Хо-о! А как же?.. Вы попробуйте сами ее не нарушать. Это ж подземка! Иной раз и не всунешься, если по инструкции будешь соваться…

— Каждая строка техники безопасности, говорят, кровью погибших горняков написана… — начал было Кряквин серьезно.

— Да знаем мы про это! Слыхали…

— Так что же тогда? — спросил Кряквин с прищуром.

— Тут бы всю систему добычи поменять, а?

— Как?

— Очень просто. Вводить вибровыпуск руды. Где они, ваши вибропитатели, где?

— Будут, — твердо сказал Кряквин. — Не все сразу…

— То-то… Только и слышишь… «Обожди… Не все сразу…» А жизнь-то идет!

— Куда? — улыбнулся Кряквин.

— Известно куда… В гору. Вон Гришка-то наш докатился… Рвануло-то ведь, как из пушки… Ладно, хоть комиссия по уму акт составила, а то бы пришлось кое-кому…

— Мне точно, в первую очередь, — сказал Кряквин. — Я вот сейчас знаете про что вспомнил?.. Про то дельце, когда еще пневмозарядку глубоких скважин на рудниках внедрял. Помните?

— Это на Нижнем-то? Давно уже?..

— Да… Тогда мы на комбинате впервые собрали пневмозарядчик для заряжания скважин рассыпными взрывчатыми веществами. А при испытании его в опытном блоке рвануло. Дело сейчас прошлое, но я тогда и посинел и побелел…

— Вы-то при чем? Авария…

— «Авария…» Девять человек на тот свет — это, милый мой, не то слово… Я тогда думал, что лучше бы меня там в куски разнесло. Вот так… И тоже комиссия тогда по уму актик составила. Все объяснила нам, темным. Успокоила. А через два года я и узнал об истинной причине взрыва…

— Расскажи, Алексей Егорыч, — попросил Серега.

— Расскажу… Вон для тебя. Это же ты плюешь на технику безопасности… — Кряквин кивнул в сторону своего оппонента. — В общем, прошло два года, и заявляется как-то ко мне в кабинет горнячок один… Под этим делом, кстати… Покурил, погудел и рассказал… У меня аж волосы на загривке дыбом встали. Оказывается, они, те первые, кто с пневмозарядчиком в блоке возился, головки шлангов на костерке грели и гнули потом. Поняли?.. А там же, в штреке-то, аммонитовая взвесь. Вы знаете… Не продохнешь было… Вот и рвануло со страшной силой… Сейчас-то пневмозарядка массовых взрывов обычное дело, вроде мясорубки на кухне, а тогда аммонит… живое мясцо провернул… Вот так-то, нарушитель техники безопасности… Вы хоть к Григорию-то ездили? — неожиданно, без перехода, спросил Кряквин у всех сразу.

— Конэчно… — ответил Серега. — Только знаете что, Алексей Егорович, я вам по сэкрэту скажу, нэ нравится мнэ совсэм Грыгорий, да…

— Чем же, Сергей?

— Нэ знаю… А интуицией ощущаю. Он все время о чем-то думает и нэ говорит… Нэхорошо нэ говорит… Плохо совсем нэ говорит! Я ему друг, а он и мне молчит… Что-то у нэго такое вот тут, — Серега постукал себя по груди. — Я его знаю давно. Он так никогда нэ был…

— А девушка у него… присуха какая-нибудь, есть? — с улыбкой взглянул на девчат Кряквин.

Они засмущались.

— Неужели уж нет?..

— Дэликатный вопрос, дарагой… Очень деликатный, — сказал Серега и замолчал.

— А я деликатно и спрашиваю… — проявлял настойчивость Кряквин. — Потому как не верю, чтобы у такого парня не было девушки…

— Понымаешь… Алексей Егорович… Я тэбе, как другу, скажу… Тут ребята свои. Им тоже можно… Дэвушка у Грыгория была. Была… Даже целых две дэвушки. Вот так… Ну, одну мы нэ в счет… Она уже сэбе начальника нашла. Ха-а-роший начальник! — Серега подмигнул кому-то из парней. — Он тэхнику безопасности знает, как я Гамлета. Пускай живет… Но есть еще одна дэвушка, которая Гришку любит, как я свою маму. Вай, как она его любит!

— Ну? — подторопил Кряквин Серегу. — В чем же дело?

— Дэликатный вопрос, дарагой… Очень дэликатный.

Кряквин аж фыркнул:

— Ну, что ты заладил, как… этот! Короче.

— Нэ сердись, дарагой, нэ надо… Она, понымаешь, гордый человек!

— Это прекрасно! Дальше-то что?

— Она, понымаешь, нэ может к нэму прийти… Гришка тоже гордый человек.

— Ну, братцы мои… — развел руками Кряквин. — Ни хрена не пойму! Их что, за руки надо сводить?

— Возможно, — сказал Серега. — И я тебя очень прошу, Алексей Егорович, поговори с Зынаидой…

— С кем, с кем? — напряг внимание Кряквин.

— С Зынаидой Шапкиной. Она у нас на Нижнем воду подает. Газырованную…

— Ага-а… — обрадованно протянул Кряквин. — Знаю… С веснушками такая, да?

— Она, — подтвердил Серега.

— Так что же я должен сделать?

— Приказать Зынаиде идти к Грыгорию. Ему сейчас очень ласка нужна. Понымаешь?

— Вот теперь понимаю. А где она живет?

— Здесь. На втором этаже. Очень хорошая дэвушка! Я бы ее полюбил, если бы она меня полюбила!

— Пошли к ней.

— Сейчас? — растерялся Серега.

— А когда же? Чего откладывать?

— Да-а?.. Какой ты джыгит! Уважаю!.. Всем тыхо! Серго Гуридзе будет тост говорить! Слушайте!.. — Серега поднял над столом большой, поблескивающий серебряной чеканкой рог.

И еще в этот день в одной из комнат этого же общежития шел разговор о взрыве на Нижнем и о взрывнике Григории Гаврилове. Было это в комнате Нели Чижовой.

«Вел репортаж Николай Озеров. До следующих встреч!» — несколько секунд эфир возбужденно держал шумы стадиона, а потом, с вытеснением, наложились на них певуче расплывные позывные «Маяка».

Анатолий Юсин выключил транзистор. Потер ладонями огорченное лицо и сказал Неле, сидящей в спортивном костюме на кровати:

— Сгорели без дыма. Как шведы под населенным пунктом Полтава.

— Так им и надо. Твоим спартакам… Умные люди нынче за ЦСКА болеют. Утерли мы вам?..

Анатолий прошелся по Нелькиной комнате. Вернулся к кровати и задумчиво потрогал гитарный гриф:

— Мадемуазель играет?

— А что?

— Это есть очшэн ка-рашо! Сыграйте, пожалуйста.

Неля улыбнулась — Юсин забавно изображал из себя иностранца, — вытянула гитару и взяла пробный аккорд:

— Слово начальства — закон. Слушайте, месье… — Она откинула нависшие на лицо волосы и тихонько запела. — В горнице моей светло… Это от ночной звезды… Матушка возьмет ведро, молча принесет воды… И так далее. Далее я слов не знаю.

— Что есть это? — спросил Анатолий.

— Песня. Григорий Гаврилов, месье, ее больно уж хорошо поет. При случае рекомендую послушать.

— Непременно воспользуюсь вашей рекомендацией. А пока… можно еще разок?

— О-о… Сколько хотите… — Неля повторила:

В горнице моей светло,

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,

Молча принесет воды…

— Ничего… У тебя с ним было серьезно? — неожиданно задал вопрос Анатолий. И ждал ответа, шурша ладонью по своей коротенькой, ежиком стрижке.

— А у меня всегда все серьезно… — спокойно ответила Неля. — Ты разве еще не обратил на это внимания?

— Да как тебе сказать… По-моему, обратил.

— Молодец. Мне тоже нравятся… иногда правда… наблюдательные мужчины с внешностью американских космонавтов.