Образование будущий писатель получил весьма скромное, у не очень сведущего в науках деревенского священника, но зато научился прекрасно ездить верхом. До двадцати лет работал в провинции простым клерком, урывками и самостоятельно приобщаясь к сокровищам мировой литературы, в первую очередь к отечественному классицизму. Несколько поездок в Париж, посещение спектаклей п встреча со знаменитым в те времена актером Тальма, нашедшим для юного провинциала несколько слов ободрения, послужили достаточно сильным стнму- лом, чтобы клокочущий энергией п честолюбием Дюма решил перебраться в столицу. На помощь пришли покровители из числа соратников генерала Дюма, которые устроили Александра на должность мелкого служащего в канцелярии герцога Орлеанского, будущего короля Луи-Филиппа. Решающим аргументом при устройстве на работу оказался красивый почерк юноши. Впоследствии за этот почерк писателя очень любили наборщики.
Переезд в Париж, состоявшийся в апреле 1822 г., сделал возможным более интенсивное изучение жизни подмостков благодаря личным знакомствам с некоторыми литераторами и дальнейшее освоение древней и современной ему литературы. Среди сослуживцев нашлись люди с богатыми духовными запросами, причем такие, которые улавливали новые веяния в драматургии и поэзии и посвящали в них будущего писателя. Во Франции тогда в моду входил Шекспир, вскоре ставший знаменем романтической школы. Вспоминая в "Мемуарах" об этом этапе своего формирования, Дюма писал, что учился он не только на положительных примерах, которые ему предоставляло в изобилии творчество современников: Гюго, Шатобриана, Ламартина, Нодье, но и на примерах отрицательных. Так, у Казимира Делавиня, поэта со скромным воображением, но с непомерной самоцензурой, он учился тому, чего поэт не должен делать никогда. То были уроки раскованности, свободы, нарушения канонов, уроки, сослужившие ему незаменимую службу н в драматургии и в романах. Одной из первых ласточек французского романтизма стали изданные в 1824 г. "Новые оды" Виктора Гюго. А с 1826 г. Дюма уже сам активно участвовал в борьбе за утверждение принципов новой литературной школы.
В то время он уже начинал пробовать свои силы в драматургии, в поэзии и даже добился первого признания: его написанные совместно с двумя другими авторами водевили "Охота и любовь" и "Свадьба и похороны" в 1825 г. были поставлены на сцене, а "Элегия на смерть генерала Фуа", посвященная видному наполеоновскому военачальнику, превратившемуся в годы Реставрации в одного из лидеров антибурбонской оппозиции, принесла ему репутацию барда либерализма. В следующем году он предпринял попытку освоить жанр новеллы, но она оказалась менее плодотворной, поскольку выпущенный им сборник "Современные новеллы" остался нераспроданным. Тогда он снова обратился к драматургии, но уже на более высоком уровне. Уроки Вальтера Скотта помогли ему, как и многим другим писателям-романтикам, понять, каким неисчерпаемым кладезем сюжетов может стать национальная и мировая история. А непосредственным импульсом послужили гастроли английской труппы, сыгравшей в Париже несколько пьес Шекспира. Остановив свой выбор на эпизоде из жизни шведской королевы Кристины, которая после отречения от престола какое-то время жила во Франции, Дюма очень быстро сочинил драму в стихах. И тут же, поскольку "Кристина" хотя и была принята к постановке, но из-за театральных интриг долго не могла попасть на сцену, написал еще одну пьесу - "Генрих III и его двор"; эта пьеса была немедленно одобрена художественным советом "Комеди Франсез", поставлена 11 февраля 1829 г. и имела исключительный успех. Писатель в этих двух произведениях реализовал те теоретические принципы романтической драматургии, которые двумя годами раньше, в 1827 г., Гюго сформулировал в своем знаменитом предисловии к "Кромвелю". Вместо абстрактной рассудочности псевдоклассицизма зритель вдруг обнаружил па сцене раскрепощенную, динамичную атмосферу спектакля-праздника. Эти стремительно развивающиеся в переплетении нескольких любовных и политических интриг исторические драмы, насыщенные неистовыми страстями, наполненные "местным колоритом", в сочетании с элементами комедии и трагедии свидетельствовали о наличии у автора превосходного чувства сцены и исключительно развитого искусства диалога.
Постановка "Генриха III и его двора" оказалась первым триумфом романтической драмы и чем-то вроде репетиции перед той знаменитой битвой романтиков с классицистами, которая развернулась на премьере драмы Гюго "Эрнани". Кстати, успех Дюма стал дополнительным стимулом и для самого Гюго, который тоже вынужден был поторопиться с написанием своей пьесы. Победа романтиков означала наступление нового этапа в истории французского театра - этапа утверждения романтической драмы на сцене, являвшейся до того неприступным оплотом классицизма. Романтики использовали свой шанс и вывели французскую литературу из той серости, в которую ее загнала империя. Из трех постулируемых классицизмом единств романтики сохранили для себя лишь одно - единство действия, превратившееся для Дюма в кредо творчества. Значение пьес Гюго и Дюма определялось тем, что барьер, разделявший враждующие стороны, был не только эстетическим: па их постановке романтизм из камерного, литературного явления превращался в явление общественное, идеологическое. Романтизм в литературе соответствовал в ту пору либерализму в политике. Накалу страстей вокруг этих драм способствовало политическое брожение в недрах французского общества, которое завершилось Июльской революцией, покончившей с режимом Реставрации п с попытками увековечить феодально-абсолютистские порядки во Франции. Не случайно одна из официальных газет назвала драму Дюма "вопиющим заговором против тропа и алтаря".
Июльскую революцию Александр Дюма встретил с восторгом и даже принял в ней самое активное участие - па баррикадах, с оружием в руках. Дюма всю жизнь был республиканцем и всегда судил о политических режимах по степени уважения гражданских свобод. Июльская революция дала ему возможность проявить на деле своп демократические убеждения и республиканские идеалы, которые он хранил и как память об отце, и из-за ненависти к тирании и произволу Бурбонов. И тем более жестоким оказалось его разочарование, когда плодами революции воспользовалась крупная буржуазия, учредившая Июльскую монархию; во главе ее стал бывший работодатель Александра Дюма - герцог Орлеанский, теперь король Луи Филипп. В своих "Мемуарах" Дюма впоследствии с горечью констатировал, что пролетарии, те самые люди, которые сделали революцию в 1830 г., пали жертвами кровавой расправы в монастыре Сен-Мерри, когда два года спустя вновь попытались добиться справедливости. Тогда, в 1832 г., он по ряду причин не смог принять участие в восстании. Однако правительство было недовольно уже и тем, что он открыто выражал свои симпатии к восставшим, и ему посоветовали на время уехать из Франции. Он отправился в Швейцарию, и рассказ о поездке в эту страну стал первой из его многочисленных книг о путешествиях.
Почти все французские писатели того времени были заядлыми путешественниками: Германия, Италия, Испания стали местом паломничества Стендаля, Мюссе, Жорж Санд, Гюго, а Шатобриан, Ламартин, Нерваль, Дюма кроме многочисленных поездок по этим странам посетили еще и Восток. Для французских романтиков эти путешествия стали одним из наиболее надежных средств ухода от социально-политической несвободы. Странствуя, они стремились потерять из поля зрения прежние ориентиры и обнаружить новые. Порой это были странствия чисто литературные: читая книги английских, немецких авторов, они открывали для себя иные цивилизации, иные культуры. Чтение, в первую очередь немецких романтиков, будило желание как воочию увидеть чужие страны, так и получше разглядеть свою собственную землю: провинции и города Франции, окрестности Парижа, наконец, улицы Парижа. В свою очередь, все это сочеталось с любовью к природе, с любовью к национальной истории, складывалось в гармоничный комплекс эстетических ценностей, имеющих единую идеологическую основу. Бегство романтиков от определенного духовного климата, от определенной среды, от определенных социальных условий, путешествие их в пространстве либо во времени отнюдь не было бегством от действительности. Обращаясь к истории, они искали и находили в ней "легенду веков" и в конечном итоге обнаруживали там вечные нравственные ценности, помогавшие лучше ориентироваться в современности, а из странствий привозили путевые заметки и художественные произведения, которые превращались в ценности национальной культуры.
