Загромыхали разъезжающиеся створки ворот. Охранник поспешно скрылся в сторожке. Сашка обиженно посмотрела вслед. Ну и что такого я могла бы узнать, уникальный ты наш? Что втихаря от жены смотришь порно в интернете? Тоже мне новости. Да у тебя на все грехи на морде написаны, достаточно в глаза посмотреть… Так нет же - каждый считает, что псионику радости больше нет, чем коснуться его - словно своего дерьма в жизни мало. Прячут глаза, одергивают руки. Сначала это бесит, потом привыкаешь, потом снова бесит.

- Сильно ты мне нужен, кретин! - Сашка в сердцах выругалась.

- Успокойся, - тихо, но твердо произнес Макс, - тебе с ребенком работать. Перестань злиться.

Девушка молча кивнула, глядя напарнику в глаза и делая глубокий вдох.

***

Сашка быстро пожалела о своем опрометчивом согласии. Больница давила на без того расшатанную психику. Гулкое эхо шагов, разносящееся по пустому вечернему коридору, въедливо ввинчивалось в голову. Белоснежные стены реанимации действовали на нервы. Сашка впитывала обрывки чужих страданий, боли, переживаний, испытывая непреодолимое желание развернуться и сбежать. Вернуться в свою неопрятную, но надежную конурку и не выбираться из нее как минимум до конца месяца, до конца сезона дождей…

Алексей Петрович Скрябин, пожилой врач, заведующий отделением, с неодобрением посмотрел на Максима, притащившего в его кабинет странную взъерошенную девицу. Растянутый свитер неопределенного бурого цвета, серые домашние штаны с протертыми коленями, растрепанные немытые волосы… Только характерные перчатки из тонкой черной кожи да криво прицепленный значок выдавали в посетительнице псионика.

- Нам нужен пропуск еще для одного специалиста, - вместо приветствия кратко сказал Макс.

На несколько минут воцарилась тишина. Алексей Петрович, внимательно изучив внешний вид Сашки, так и не высказал вслух своего мнения, что “специалиста” следовало бы продезинфицировать, прежде чем пускать к пациентам. Не говоря уже о том, что старый хирург вообще о подобных специалистах думает. Сашка в ответ не сообщила, что ей плевать и на свой внешний вид, и на мнение доктора, и на его больницу с ее правилами.

И только Макс мог бы объяснить девушке, что Алексей Петрович на самом деле хороший человек и опытный хирург. Доктор старой закалки, считающий всех экстрасенсов шарлатанами и полагающий, что все на свете лечится таблетками и уколами, а в крайнем случае успешно оперируется. Что в дешевой государственной клинике это первый случай “новой жизни”, и что Скрябину приходится ломать себя, сотрудничая с псиониками.

Макс мог бы объяснить и доктору, что Сашка отличный специалист. И вообще на работе не Сашка, а Александра Николаевна. Но у девушки сейчас депрессия, и что он мог бы затащить ее в ванную, а потом заставить переодеться, но боялся, что она передумает ехать в клинику, поэтому забрал, в чем была. Но Макс тоже промолчал. В напряженной тишине дождался, пока врач выпишет пропуск, и направился к двери кабинета.

- Александра, не забудьте про халат и бахилы. Свою одежду в раздевалке оставите. Максим Сергеевич покажет, где это, - сухо бросил Алексей Петрович вслед уходящим псионикам.

***

- Впусти меня…

Легкий образ нежного счастья, тихой бархатной радости, наполненный мягким вкрадчивым шорохом книжных страниц… привкус сладкой карамели, плюшевая ласка любимых игрушек… призвук кошки, царапающей дверь…

- Я своя… впусти… нам будет лучше вместе…Таня?..

- Уходи. Ты мне мешаешь. Я очень занята.

- А что ты делаешь? Давай делать вместе… я помогу тебе…

Переплетаются слова, сказанные шепотом, смешиваются чужие образы… истончается стена недоверия… С той стороны в тонкие трещинки робко вливаются первые звуки дождя, растворенные в синеве ночи и отблесках мокрого света…

Глаза… Контакт… Разделяющая стена разлетается тысячей невидимых осколков.

***

- Пробилась! - Сашка слетела с кровати, босиком по холодному полу в два прыжка преодолела скупое пространство больничной палаты. Вопросы потом. Стоит отвлечься и все - воспоминания мгновенно сотрутся из памяти, будто чужой подсмотренный сон.

Схватив с тумбочки цветные мелки и блокнот, Сашка принялась быстро зарисовывать подсмотренную картинку, пытаясь вспомнить мельчайшие детали. Бескрайняя синева, разбавленная невнятными желтыми пятнами, изгибы светящихся линий, темный силуэт с зонтиком в центре. Макс молча сидел на подоконнике, понимая, что отвлекать псионика после Контакта крайне нежелательно.

Наконец, девушка последний раз оценивающие посмотрела на свое творение, добавила пару заключительных штрихов и протянула листок напарнику.

- И это мир маленькой девочки? Я ожидал чего-то более… позитивного… - скупо прокомментировал он. - Пока ничего не понятно. Завтра попробуем детализировать…

Макс подождал, пока Сашка оденет халат и натянет перчатки, затем позволил себе подойти и слегка приобнять за плечи. На мгновение заглянул в глаза, улыбнулся, ободряюще сжал затянутыми в кожу пальцами локоть девушки.

- Молодец! Ты это сделала. Я горжусь тобой.

19 октября. День 2.

Синяя непрозрачная дымка в непостоянных росчерках дождя, смешанных с желтыми отблесками света. Темная детская фигурка в невзрачном балахонистом плаще с таким же блеклым бурым зонтиком. То ли ребенок, то ли подросток. Девочка или мальчик - не разобрать. Сыро, холодно, неуютно… Прямо в воздухе золотые волнистые очертания мурен со светящимися шариками внутри. Странный шум, похожий на прибой, мерно накатывающий с приближением очередной мурены. Сашка внимательно рассматривала мельчайшие детали. Прав Макс - разве таким должен быть мир “новой жизни” у маленькой девочки? Где дом, о котором мечтают все сироты, любящая мама? На худой конец яркие цветы, свежие вкусно-пахнущие булочки и скрип качелей… Не обращая внимания на гостью, девочка общалась с муренами. Свободной рукой касалась их, направляла, упорядочивала, выстраивала в ровные шеренги…

Робкий мысленный вопрос-образ:

- Тебе здесь нравится?

- Нет.

- Тогда почему ты здесь?

- Надо. Не мешай, я работаю.

- А что ты делаешь?

- Ты разве не видишь?

***

Визуально картина детализировалась, но более понятной не стала. В этот раз девочка почти сразу пустила Сашку, но… пообщаться толком не удалось. Таня действительно казалась сильно занятой, отвечала неохотно и при первом удобном случае разорвала Контакт. Сама. Без какой-либо помощи псионика.

Сашка недовольно фыркнула. Быстро набросала новый рисунок, отдала напарнику. Затем уселась рядом с Максом на подоконник, тоскливым взглядом обвела мокрый серый больничный двор с неопрятным бетонным забором, сфокусировалась на оконном стекле, по привычке повела пальцем вдоль стекающих капель.

- Мурены… или толстые зубастые змеи… нет, все-таки мурены… Ты уверена? Какие-то они странные, - прокомментировал Макс, тыкая пальцем в ровный ряд золотистых шариков внутри одной из мурен. Сашка, не поворачивая головы, кивнула. - Мне они что-то напоминают…

- Надо составить свой портрет. Данных медицинской истории явно недостаточно, - вполголоса проговорил Макс, добавляя новый рисунок в тоненькую папку личного дела Тани. - Поехали в детский дом.

***

Огромный черный Коверс плавно летел над дорогой, по широкой кольцевой дороге огибая город. Долго, напрямик было бы быстрее. Но… Там вдали осталась знаменитая Южная развязка, при приближении к которой Сашка каждый раз впадала в неконтролируемую истерику.

Южная развязка… гордость Города… Множество переплетающихся магнитных дорог, с двусторонним - верхним и нижним - движением, создавали на удивление гармоничный техногенный цветок, шедевр архитектурной и инженерной мысли, странно красивый и величественный. Гигантский многоуровневый автоузел. Место, запечатленное на миллионах открыток и фотоснимков туристов. А с недавних пор еще и место крупнейшей в истории автокатастрофы. 24 октября 20ХХ года… черная страница в истории Города.