У меня все еще сердце прыгает к горлу и внутри все заливает, будто кипящей кровью, когда я его вижу, но, по крайней мере, разлука - уже не агония. Сейчас у меня есть свой детеныш, и я все понимаю лучше, но тогда это была просто хорошая новость.

Это подняло мне настроение, и я отправился в место, находившееся на верхушке топ-листа моих любимых точек Нью-Йорка, а именно - Сентрал-парк. Не знаю, как днем, а после заката там просто бесподобно, можно блуждать до самого рассвета, как в настоящем лесу. Солнце только-только село, и людей еще хватало, поэтому я углубился в заросли Консерватори, пока не наткнулся на нее.

Девочка лет пяти-шести сидела на скамейке под фонарем в полном одиночестве. Увидев меня, она не только не испугалась, но напротив - стала изучать меня с интересом юного скаута.

Дети, если честно, меня немного пугают. Маленькие говорящие люди… Но не ем я их по другим соображениям - у них очень специфический запах, который исчезает после пубертатного, или как его там, периода. В общем, блюдо на любителя.

- Ты что здесь делаешь? - спросил я тихо.

- Я убежала от Вилли, - ответила та охотно. - Она все время болтает и болтает, а мне хочется подумать.

Подумать, вот как? Я здесь тоже за этим… Она была смуглой, явно экзотических кровей, с жесткими волосами, заплетенными в косички и собранными в хвост. Мне вдруг стало смутно… как-то, не знаю, и я спросил:

- Как тебя зовут?

А она ответила:

- Фрэнси Энн Лот.

Нью-Йорк, Нью-Йорк… снова подарок, да так скоро? Но все это потому, что ты любишь меня так же, как и я тебя.

Удовлетворив внезапную потребность сесть, я поинтересовался:

- Тебя, наверное, ищут?

- Конечно, - ответила она серьезно. - И найдут. Но Вилли все равно не скажет папе, что я убежала, он ведь будет ругать нас обеих. А пока меня ищут, я тут спокойно посижу и подумаю.

- И о чем же?

- Секрет!

Случайность порой - наш поводырь, и игнорировать знаки означает оставаться слепым. Это был мой шанс - может быть, последний.

- Значит, ты умеешь хранить секреты, Фрэнси Энн Лот? А мой сохранишь?

Она улыбнулась - очень знакомой улыбкой.

- Рот на замок. Ты расскажешь мне секрет?

- Лучше. Я тебе его отдам, будешь за ним присматривать?

Я полез в карман и достал то, что носил там вот уже больше десяти лет - часто касаясь, пробегая пальцами по изгибам, но избегая смотреть.

- Что это?

- Анк. Египетский крест, символ вечной жизни… Когда-то он принадлежал твоему отцу.

Фрэнси осторожно поднесла ладошку к лицу, рассматривая.

- А-н-к. Папа подарил тебе его?

- Не совсем. Скорее он его потерял, когда был у меня… в гостях.

Наверное, я тогда надорвал-таки веревочку… в жизни не забуду выражение его лица, когда он на меня упал.

- Это и есть твой секрет?

- Я не показывал его никому, даже сестре, так что это самый настоящий секрет.

- Я тоже не покажу его сестре, если хочешь, - она решительно сжала кулак и опустила в карман джинсового комбинезона. - А папе можно?

- Ну какая ж это тогда будет тайна?

- Хорошо, - согласилась Фрэнси. - А почему ты не носил его на шее?

- Слишком тяжелый.

- И вовсе нет, - пожала она плечами. - А мне почему отдаешь?

- По той же причине…

Она снова улыбнулась, будто и впрямь что-то поняла.

- И теперь тебе легче?

- Значительно, - пробормотал я, а потом сказал громче: - Ты задаешь много вопросов, Фрэнси Энн Лот. Пожалуй, я найду другое тихое место, чтобы подумать.

- Кира подарила мне шкатулку! - крикнула она мне вслед. - Я положу твой а-н-к в шкатулку и запру на ключ, ладно?

- Ладно.

Уже удаляясь вглубь парка, я еще видел, как она машет мне рукой на прощанье. И стоял там, пока не прибежала какая-то бритая наголо женщина-азиатка, которая схватила ее на руки и завопила так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

*

Если Таймс-сквер - второе мое любимое место, чтобы потеряться, то Сентрал-парк - первое. Однако здесь далеко не всегда скучно по ночам. Не так давно мы с Лайнусом оказались в центре настоящего сафари на Овечьем лугу благодаря нескольким серьезным ребятам с пушками, оказавшимся не в том месте и не тогда, когда надо… Может, кто из них и выжил - не проверял, но вряд ли. Помню, мы поймали по несколько пуль и забрызгали кровью всю ванную, пока доставали их друг из друга… и без удержу хохотали, вспоминая, хотя от боли текли слезы, и у них был вкус адреналина и не-смерти как синонима жизни…

Эта ночь в Сентрал-парк ничем не отличается от ночи больше чем десятилетней давности, за исключением того, что Фрэнси Энн Лот из шестилетки превратилась в девушку с обложки с длинными ногами и пластикой мангусты. Такое сходство… ну разве что кроме глаз.

- У тебя красивые глаза.

Она хмыкает, продолжая настороженно разглядывать меня.

- Папа мне это тоже всегда говорит.

- А что именно он говорит?

- Что с такими глазами украсть сердце ничего не стоит. - Наконец что-то похожее на улыбку, то самое движение губами, которое трудно забыть. - Ты тоже так думаешь?

- Я это знаю…

- Между прочим, твоя тайна все еще в сохранности.

Без лишних слов Фрэнси достает из выреза майки цепочку и показывает висящий на ней ключ.

- Ты прекрасно справляешься.

И неожиданно она улыбается, уже открыто, будто это бог весть какой комплимент.

- Хочешь, чтобы я вернула а-н-к?

- Нет, - поспешно качаю головой, - не хочу. Храни его и дальше.

Тогда Фрэнси снимает цепочку с шеи и кладет мне на ладонь.

- Так будет правильно.

Некоторое время мы идем в молчании, она прерывает его первой:

- Ты был его пациентом?

- С чего ты взяла?

- С того… что ты вряд ли мог быть его другом.

- Я этого никогда и не говорил.

Фрэнси снова замолкает, пока я наконец не спрашиваю:

- Тебе что, совсем не любопытно?

- Немного, но… Что бы ни было - это его дела и твои.

Я смотрю на ее красивый профиль, позолоченный отсветом фонарей, и впервые мне хочется стать человеком хоть на миг. Чтобы увидеть ее глазами смертного, который может пригласить на ланч и встретить с ней рассвет.

- Он может тобой гордиться…

- Надеюсь, так и есть, - отвечает она просто.

Я провожаю ее до более-менее людного места. Неплохо бы посоветовать ей не шататься здесь, когда стемнеет… но, думаю, это бесполезно.

На прощание она делает жест, будто хочет послать воздушный поцелуй. Но в результате просто машет мне рукой - совсем как тогда, в детстве.

Исчезнув в зарослях, неспешно иду до самого водоема, бездумно напевая: “…sadamerareta namida wo, hitomi no oku tojite mo… аnata wo mabuta ga oboeteruno…” - навязчивая песенка из “Василиска”, одного из любимых аниме Лайнуса. Кажется, это значит “несмотря на слезы, застывшие в глазах, призрак твой не покидает памяти”, пардон за мой японский. Как многие прирожденные убийцы, он бывает до жути сентиментален.

Всю дорогу меня преследуют едва слышные шуршащие шаги во тьме, невесомые, словно движение самой тени. У берега секунду смотрю на ключ, а потом забрасываю его подальше, почти наслаждаясь звуком, с которым он коснулся воды.

Потом сажусь на первую попавшуюся лавочку и закуриваю.

- Лайнус, - говорю наконец негромко.

Молчание, позади замер самый тихий шелест листьев и травы.

- Не прячься.

Он делает едва слышный шаг вперед и снова застывает прямо у меня за спиной.

- И не сердись. Ты же знаешь - я люблю только тебя и ни на кого не променяю.

Проходит несколько секунд, прежде чем руки обхватывают за шею, щека прижимается к щеке.

- Правда? Любишь меня?..