В центре стола дымилась огромная фарфоровая чаша, наполненная кусочками шашлыка с аппетитными румяными корочками. Все остальное являлось дополнением к этому яству: разнообразные салаты, закуски, соусы и прочее. С удовольствием я отметила стоящее в специальном ведерке вино. Оно по самое горлышко было засыпано кусочками льда. Хотя и говорят, что вино употребляют лишь в слегка охлажденном виде, сейчас мысль о холодной влаге меня обрадовала, так как было все еще очень душно, несмотря на уже закатившееся за холм солнце.

Единичные высказывания собравшихся за праздничным столом вскоре переросли в гул разговоров, мне было по-настоящему весело. Мужчины шутили, острили, произносили комплименты. И вообще – все старались доставить мне удовольствие, наверное, видя во мне будущую спутницу жизни Витальки.

Я, естественно, была посажена рядом с ним, а по другую руку от меня – нетрудно догадаться – примостился Беккер-старший. Вследствие этого недостатка в ухаживании я не испытывала. Более того, мне приходилось выслушивать двух мужчин одновременно. Мать Витальки, Юлия Николаевна, к поведению мужа отнеслась весьма снисходительно, тем более что ее развлекал какими-то веселыми историями старающийся угодить зять.

Через час такого времяпрепровождения все настолько оживились, что захотелось подвигаться. Беккер-старший включил музыку и первым начал выделывать такие выкрутасы, какие, наверное, ему не снились и во времена молодости. Он был забавен, даже смешон, но смешон по-доброму, поэтому никто не сдерживал бурного хохота, а дочь даже аплодировала разгулявшемуся папаше. Правда, когда он пригласил в качестве партнерши на свой танец меня, мне как-то расхотелось смеяться, ибо для соблюдения гармонии я тоже должна была на некоторое время стать клоуном. К счастью, нас с моим кавалером поддержали остальные. Они тоже стали плясать, исполняя просто умопомрачительные па и до слез хохоча друг над другом.

Танцы прерывались очередными тостами, когда все садились за стол, а потом снова продолжались. Вскоре все, почувствовав себя уставшими, решили расходиться. Пока гости осыпали словами благодарности Юлию Николаевну, Виталька отозвал меня в сторонку и тихо сказал:

– Останься. Мы толком и не поговорили ни о чем.

– Да неудобно как-то, – ответила я, – все уж расходятся.

– Брось ты, мы в саду тихонько посидим, поговорим. У нас во-он там, – Беккер указал рукой в правую сторону, – скамейка есть и качели.

– Ну не знаю… – неуверенно протянула я.

– Да ты чего как маленькая! Мама, между прочим, комнату для нас двоих уже приготовила.

– Что? – ахнула я.

– Ты не заметила, когда она отлучалась?

– Не-ет.

– А я заметил. В моей комнате загорелся свет, и за прозрачным тюлем замелькал силуэт мамы, обнимающий огромные подушки. До этого я стелил себе постель сам.

– Хм, – прыснули мы оба с Виталькой.

– А чего, может, тряхнем стариной? – подмаргивая, предложил Виталька. Он явно намекал на то, как мы – не помню уж, в каком классе, – целовались после уроков в подъезде моего дома.

– Иди ты! – смеясь, ответила я.

Между тем все присутствующие обратили внимание на наш заговорщический вид. Я заметила, как Юлия Николаевна махнула им рукой, чтоб уходили, а нам сказала:

– Идемте в дом?

– Да нет, мам, – отозвался Виталька, – мы в саду посидим.

– На свежем воздухе-то оно, конечно, лучше, – сказал Валерий Павлович. В его взгляде легко читалась зависть к сыну.

– Ну как хотите, – сказала Юлия Николаевна и, повернувшись к мужу, добавила: – Ты иди гостей-то проводи!

– Да-да, – торопливо пробормотал Беккер – старший и заспешил по тропинке за удаляющейся компанией.

Юлия Николаевна стала убирать со стола, и я не удержалась – предложила свою помощь. Она стала было отказываться, однако Виталька поддержал мою инициативу.

– Тут и убирать-то нечего, – заметила Юлия Николаевна. – Тарелки только донести до мойки и все, а подмету я здесь завтра.

Но мы уже приступили к делу.

– Юля! – послышалось чуть позже издалека.

Обернувшись, мы увидели на другом конце тропинки Валерия Павловича.

– Я к себе, – сообщил он.

Виталька пояснил:

– У отца в подвальном помещении возле гаража есть уединенная комнатка, где в жару всегда особая прохлада. К тому же там у него свой бар с богатой коллекцией спиртных напитков, бильярд и все такое прочее. В общем, настоящее мужское логово. Он там часто уединяется, когда гости расходятся.

– М-м, – понимающе протянула я.

– Вы идите, идите, – махнула рукой Юлия Николаевна, – остальное я сама.

На столе на самом деле было почти пусто. Шашлык и закуски гости смели практически подчистую, а посуду мы собрали аккуратными стопками.

Во дворе все затихло. Беккер-старший ушел к себе, Юлия Николаевна удалилась на кухню. Тетя Лена с дядей Михаилом отправились восвояси, сестра Витальки и ее муж тоже уехали – они жили отдельно. В общем, в этом большом, полном сказочной красоты саду мы с Виталькой остались одни.

Он потянул меня за руку:

– Идем.

Я, засмеявшись, как семнадцатилетняя девчонка, подчинилась.

– Хочешь собак посмотреть? – предложил Беккер.

– Хочу, – из любопытства согласилась я.

Мы побрели по тропинке и вскоре очутились у небольшого кирпичного сооружения, названного Виталькой будкой. На мой же взгляд, строение больше походило на собачий дворец. В нем даже было большое окно, заслоненное красивой кованой решеткой.

Еще издали я услышала, как из «будки» донеслось рычание. Когда мы приблизились, оно стало еще агрессивнее. Виталька посветил внутрь фонариком. В темноте сверкнули две пары готовых к прыжку злобных глаз.

– Виталь, что-то они неспокойно ведут себя… – заметила я.

– Брось ты! – отмахнулся школьный друг. – Просто обожрались! Отец им навалил всякой всячины, чтоб не гавкали, когда народ соберется. Как бы не сдохли от переедания…

Одна из собак молча рванулась к окну, но лапа ее застряла между двух железных прутьев, и она зло заскулила.

– И все же они явно тревожатся, – заметила я.

В опыте моей работы было и общение с собаками, и я знала особенности их поведения. Пес Шерлок, вверенный мне лично в одной из серьезных компаний, в случае надвигающейся опасности вел себя именно так, как сейчас беккеровские волкодавы.

Однако Виталька вновь отмахнулся:

– Ты же чужая, вот они и выказывают свое недовольство. Ладно, идем отсюда.

Беккер вновь потянул меня за руку, и мы медленно побрели по тропинке по направлению к скамейке, о которой говорил Виталька.

– Ну, рассказывай, – обратился он ко мне. – Что нового с тобой произошло за эти годы? Ты все так же охраняешь тела?

– Куда ж я от них денусь? – ухмыльнувшись, ответила я и поведала Беккеру несколько самых горячих историй из произошедших со мной.

К этому времени мы достигли нужного места. Виталька плюхнулся на скамейку, а я села на качели и продолжала перечислять последние события своей жизни. Беккер многому удивлялся, и в его глазах светилось все больше и больше восторга.

– Ты удивительная! – через некоторое время произнес он. – В тебе удивительно все. Как вообще красивую молодую девчонку понесло учиться в этот чертов спецотряд, будь он неладен? Да с твоей внешностью и с твоим ростом тебе бы на подиуме стоять, а не от подонков отстреливаться! Ох, боюсь я за тебя, Женька…

Виталька подошел ближе и стал тихонько раскачивать качели.

– Не бойся, – ответила я, – где наша не пропадала!

Мы одновременно хихикнули, а потом я предложила:

– Ты лучше о себе расскажи. Теперь твоя очередь.

Беккер остановил качели и разместился рядом со мной. Благо места здесь хватило бы еще на двоих: качели напоминали скорее скамью в каком-то старинном стиле.

– О себе, говоришь? – Виталька обнял меня.

Кстати сказать, отношения между нами всегда были только дружескими. И теперь, когда детство осталось далеко позади, мне как-то неловко было ощущать на своей коже дыхание Беккера – близкое, по-настоящему мужское и будоражащее. Какая-то горячая волна прошла по моему телу, и Виталька, мне казалось, чувствовал сейчас то же самое. Он молчал и только пальцами легонько перебирал по моей спине.