Вероятно, когда занимаешься сосредоточенно каким-либо делом, внимание начинает притупляться, и некоторые мелочи если и фиксируются автоматически, то могут не произвести должного эффекта.

Я всегда стараюсь впитывать информацию, как губка, не только глазами и ушами, но всеми органами чувств. Затем идет долгая сортировка увиденного, я обдумываю миллионы возможных сочетаний, даже самых нелепых.

Придерживаюсь строгой связи между поступками, событиями и судьбами людей, выявляю все закономерности, анализирую и выстраиваю множественные линии поведения тех или иных людей. Иногда поступки людей не подчиняются логике, ведь каждый человек специфичен. И именно интуиция и ощущение другой личности помогают определить действительную причастность того или иного человека к какому-либо событию.

Кафе «Ласточка» действительно напоминало залетную птицу среди бетонных, железных конструкций. Двери, окна и даже вывеска были сделаны под благородное дерево. Внутри уютно расставлена натуральная деревянная мебель, никакого пластика и синтетики, все со вкусом, под старину, благородно и чинно.

Я заказала мороженое, фрукты и с удовольствием наблюдала за движением прохожих на улице.

Из окна виднелись лотки с мороженым, киоски с газетами, пешеходы медленно шли по своим делам.

– Привет, – отвлек меня от созерцания улицы Мельников, – какое у вас ко мне, мадемуазель, дело?

– Привет, Андрей. Ты сегодня очень галантен. Может быть, готовишься к дипломатическому приему?

– Нет, в мэры готовлюсь. И в мои обязанности входит выслушивать жалобы и просьбы населения, я ведь именно по этому поводу здесь? – пошутил Мельников.

– Неужели? – я наигранно удивилась. – А где же ты возьмешь столько денег, чтобы скупить голоса избирателей? Может быть, ты наследство получил?

– Между прочим, я спасаю честь и достоинство нашего города, – Мельников иронично посмотрел мне в глаза, – поэтому надеюсь, что народ узнает своих героев. А у тебя какая проблема?

– Я ценю твою доброту и желание помочь ближнему. А вопросов у меня много. Помнишь, была драка у стадиона «Темп»?

– Конечно, фанаты клубные сцепились...

– Там много пострадавших было? – Я начала издалека свое дознание.

– Да так себе, их в больницу отправили, а один погиб случайно. Оступился парень и со всего маху виском о скамейку... Мы проверяли уже. Неужели тебя это заинтересовало?

– А может, и не оступился? Может, кто помог?

– Может, и так. Но сейчас-то не выяснишь.

Вечер, толпа обкуренной и пьяной шпаны, кто сейчас что вспомнит? Ведь драка – дело стихийное.

– Да, я понимаю, восстановить истину сложно в таких ситуациях. А ты можешь мне списочек тех бойцов дать? Ведь они все у вас после такого случая зафиксированы.

– Пожалуйста. Только я думал, ты на серьезное дело клюнула, а это бытовуха чистой воды.

Мельников неторопливо потягивал минералку.

– Возможно, и бытовуха, как ты говоришь. Но тут одна особенность – через три дня в квартиру этого парня залезли и украли кое-какие его вещи. А это что, совпадение?

– Таня, – Мельников приложил ладонь к горлу, – у меня эти кражи – во где сидят. Да, сейчас по городу кто-то орудует, почерк везде почти одинаковый. Им-то какая разница, куда залазить – было бы что взять.

– А что они берут в основном? – осторожно поинтересовалась я. – И почему ты думаешь, что это воришки из одной серии?

– Берут в основном бабки, валюту, золото, изредка мелкие вещи – видеотехнику, магнитофоны.

– А может быть, работает один человек? Поклажа-то невелика, с такой и один справится.

– Может, и один, но очень крупно. Наобум не лезет, конкретно знает, у кого что взять. Один-то может и промахнуться. А этот впустую не лазит. Пока что круг потерпевших – люди солидные и зажиточные.

– А как же он внутрь попадает? Ведь у солидных людей и двери наверняка навороченные.

– Видимо, в группе есть специалист по замкам. Он и сейфы домашние щелкает как орешки. – Тут Мельников остановился и продолжил очень медленно и задумчиво: – А ведь сейфы у многих потерпевших импортные, где же он мог узнать их схемы? Наверняка же не в журнале «Юный техник».

– Да, любопытные дела творятся в городе. А свидетели есть?

– Практически нет, – раздраженно ответил Андрей. – Ведь все бабушки переквалифицировались. Теперь на базарах сидят – торгуют. Нет бы, как раньше, у подъездов вахту несли.

– А ты бы с ними разъяснительную беседу провел или платил бы за дежурство на лавочке, – съехидничала я.

– Да, одни потерпевшие и никаких зацепок, – вяло подвел итог Мельников.

– Андрей, подготовь мне, пожалуйста, список этих олухов, что у стадиона дрались... А хочешь, зацепочку дам?

Было очевидно, что у Мельникова зависало много нераскрытых краж и что ему было не до драк между бушующими фанатами.

– Давай, – он внимательно посмотрел на меня.

– Знаешь, ты все-таки сопоставь два факта. Случай на футболе, а затем ограбление квартиры погибшего парня. Я и сама этот клубочек не распутала – но смерть этого парня не случайна.

– Лихо ты закручиваешь, Татьяна. Тебе бы к нам в сыск с такой прытью.

– Это ты мне уже предлагал. У вас ведь прессинг, тонна дел, а я люблю свободный полет. Обмозговывать и терпеливо вести одно дело. Да и не за всякое дело я берусь. А у вас ведь не дадут сачковать и творческие планы реализовывать.

– Ни за что, – Мельников вздохнул. – Ладно, фамилии и адреса этих бойцов я тебе дам. А вообще-то драка и кражи как-то не увязываются вместе. Но, если хочешь, дерзай.

Я решила не повторять свои доводы, может быть, я действительно что-то нафантазировала и зря соединила эти факты воедино. Но подозрительное и плутоватое поведение фотографа Димки Крутикова наводило на мысль о его причастности и к кражам, и к смерти Киселева.

Фотограф Дима Крутиков... Фотограф... лаборатория...

Я вдруг поняла, что допустила непростительный ляпсус. Ведь о лаборатории может что-либо знать мать Киселева, я так хотела скрыть свою осведомленность о деле ее сына, что не спросила ее об этом. Мельников хотя и привык к моим внезапным озарениям, но всегда язвил насчет запоздалого их наступления.

Я пристойно попрощалась с ним, торопливо села в машину. У меня в мозгу словно что-то щелкнуло и стало проясняться. Боясь спугнуть интуитивную догадку, я с азартом и нетерпением устремилась к Киселевой. Для полной картины мне не хватало только охотничьего рога и гончих для погони за удачной идеей.

Киселева удивилась моему вечернему визиту, видимо, она не планировала, что я так быстро подключусь к этому делу. Затем она обрадованно захлопотала, повела меня в комнаты, желая, чтобы я осмотрела место происшествия.

Я увидела портрет Вадима. Да, точно такой же спокойный и уравновешенный взгляд я наблюдала у него на свадьбе.

Мы присели у нее в комнате, и я утонула в мягком кресле.

– Ирина Павловна, мне необходимо задать вам еще несколько вопросов.

– Пожалуйста, я расскажу, если что знаю.

Я заметила на тумбочке у окна лекарства, совершенно ясно, что эта трагедия пошатнула ее здоровье.

Видимо, она уже приняла какие-то из них, потому что была намного спокойнее, чем во время предыдущего нашего разговора. Зато я была взвинчена, мои чувства пронзительно обострились. Я уже как бы видела решение этой задачи.

– Скажите, а Вадим вам рассказывал что-либо о лаборатории, где они обрабатывали пленку?

– Да, он упоминал несколько раз об этом. Просто иногда предупреждал, что задержится в лаборатории, так как есть срочная работа.

– А где она находится?

– Точно не знаю, я там не была. По-моему, на улице Чехова.

– А дома он никогда не обрабатывал пленки? – спросила я.

– Случалось, просматривал иногда, только уже готовые, даже несколько раз звал меня посмотреть. Мне нравились его работы, он очень качественно снимал.

– А где он получал заказы? Он что, давал рекламные объявления? – уточнила я.