Возвращаясь к «дорогому экстрасенсу» и развивая аналогию с реинкарнациями, заметим, что по индуистским верованиям каждое последующее воплощение отнюдь не точное повторение предыдущего. Некоторые отличия есть всегда.
Если предположить, что копрофилия Гришки Распутина всё-таки не доказана, то «дорогой экстрасенс» отличается от любимца императорской семьи и православных иерархов тремя чертами: он художник, копрофил и верит в переселение душ. Все эти три черты не случайны и существуют не сами по себе — они взаимосвязаны. В частности, все три эти черты мы встречаем у Гитлера, который тоже был художником, копрофилом и верил, что является реинкарнацией императора Тиберия. Всё это не случайно.
Художничество — это не просто размазывание красок по различным поверхностям, это не просто символ превосходства над окружающими, это ещё и характерные формы «половой» жизни.
Всем известно, что для того, чтобы молодому человеку утвердиться в артистической среде, ему приходится изменить свои представления о своей половой принадлежности. «Приходится» — слово неточное: оно извращает причинно-следственную связь. На самом деле в артисты стремятся люди определённого склада, которым доставляет удовольствие властвовать над сидящей рядами в партере толпой. Это — анально-накопительский тип характера, что, среди прочего, проявляется и в том, что у его обладателя главная эрогенная зона — анус. Это уже почти буквальный гомосексуализм. Часто это и импотенция, как в случае «дорогого экстрасенса» и Гитлера.
В среде художников вкусы и предпочтения те же, что и у артистов. Иногда, впадая в покаянный пафос, они начинают оправдываются тем, что для того, чтобы продаваться, художнику необходимо имя, а имя художнику делают галерейщики и критики — те же в оплату принимают только натуру. Но и без галерейщиков и критиков «голубизна» является в среде рисующей богемы обязательной формой существования. Другое дело, что художники, в отличие от актёров, свою голубизну не афишируют. Не из стыдливости, а по причине способа зарабатывания денег. В зависимости от территории проживания одни из них хорошо зарабатывают на росписях храмов и тиражировании икон, другие существуют на средства восторгающихся меценатов, а тут принято иногда расплачиваться картинами с аллегорическим содержанием, с претензией на глубинное познание мира. Художники, несмотря на «голубое» хвастовство в компании своих, перед внешними изображают из себя реинкарнированных святых и делают это вполне профессионально, вводя в заблуждение, разумеется, только тех, кто хочет и любит верить. Поэтому о гомосексуализме художника Гитлера даже в наше время говорят с ноткой сомнения, несмотря на множество на то указаний.
Питьё мочи в среде магов-целителей возведено в ранг высшей добродетели. Трудно, если не невозможно найти пособие по целительству без главы «Как приучить себя к урине». Но «дорогой экстрасенс» даже в среде целителей смог в этом смысле выделиться.
В самом начале знакомства В. восторженно рассказывала П. о некоей женщине, которая выхаживала «дорогого», когда тот лежал парализованный, убирала из-под него, обмывала, и так до тех пор, пока он сам (!) чудесным образом не встал. После этого женщина скромно ушла в сторону безо всякой награды — памятник, дескать, ей, атеистке, надо поставить за её христианскую душу! П. в этом рассказе сразу показались подозрительными два момента. Во-первых, если любитель мочи сам встал, то, скорее всего, сам и улёгся, попросту говоря, он — симулянт. Случаи симулирования парализаций достаточно распространены. Больными этого типа занимался ученик Фрейда Адлер, в честь которого их и называют «адлеровскими паралитиками». Адлер выявил, что имитацией паралича симулянт очень много выигрывает на психологическом уровне: он обретает над окружающими абсолютную власть — не он должен подстраиваться под интересы остальных, но остальные вынуждены подстраиваться под ритмы его дефекаций. В сущности, на психологическом уровне он в доме становится ханом — ему вынуждены подчиниться все. Адлеровские больные не примитивны: они владеют системой Станиславского лучше профессиональных актёров. В нужный момент они действительно чувствуют боль и от неё корчатся — иначе их игру распознают. А в другой нужный момент — скажем, очень хочется пить, а подать некому — могут встать, напиться и вновь распластаться в жалостливой позе. А ещё они никогда не разыгрывают парализаций левой руки, если, скажем, в детстве был ушиб правой.
Во-вторых, не менее подозрительно и поведение женщины. Наблюдения показывают, что часто так называемые верующие, сметая со своего пути любые препятствия и нравственные ограничения, добиваются доступа в операционные для участия в ампутациях или в палаты с парализованными, в обоих случаях пренебрегая более важными своими обязанностями; для оправдания и доказательства своего права на такое поведение манипулируют христианской терминологией, хотя отнюдь не христиане. И побуждения у них отнюдь не христианские. Тем более, порочны мотивы атеистки, женщины, отвергшей даже идею Бога! Мотивом подмываний ею «дорогого экстрасенса» также не был интерес к нему как к личности или как к мужчине. Будь так, после его «чудотворного исцеления» она вправе была потребовать награды и эту награду получить: от личности — дальнейшего общения, от мужчины — супружества или иных форм общения. Но не потребовала. «Ушла в сторону». Люди уходят в сторону только по одной причине — нет больше достаточно мощного стимула, притягивающего к месту событий. В случае с этой женщиной всё прозрачно: индивид поднялся и стал ходить в горшок, а не к ней на руки. Иначе говоря, она потеряла интерес, вернее, её этого «интереса» лишили. Естественно, что женщина, явно относящаяся к столь распространённому в нашей некрофилогенной культуре типу копрофилов, «ушла в сторону».
Власть — не единственный выигрыш адлеровских паралитиков: своим «неуправляемым» дефектированием им не только удаётся обосрать жизнь окружающих в прямом и переносном смыслах, но они получают оправданную возможность полежать в собственных испражнениях. Как это прекрасно — когда в испражнениях не только полость рта, но и ты весь! Адлеровский паралитик может получить даже большее удовольствие, чем Гитлер: он получает повод лежать в испражнениях на глазах не одного, а многих наблюдателей. Это очень важно: это усиливает удовольствие.
Зная о тайнах адлеровских паралитиков, можно без затруднений реконструировать обстоятельства «чудотворного» исцеления «дорогого экстрасенса». Пока из-под него выгребали те люди, которых скрючивало от отвращения, паралитик лежал и благостно выражал соболезнования с применением религиозной терминологии. Но вот появилась женщина, которая не только не испытывала отвращения, но, наоборот, каждой новой дефекации ожидала как праздника, немедленной уборкой и обмыванием лишая «мученика» возможности полежать в самой совершенной из субстанций. В сущности, он потерял всё: не только буквальную возможность обсерать жизнь другим, но и власть — власть не в удовольствие, когда от её проявлений подданные не мучаются. Естественно, он встал. «Чудесным», разумеется, образом — у анальных развито магическое мышление и только оно. А женщина, естественно, тут же ушла. К другому неподвижному импотенту.
Адлеровские ханы безусловно убеждены, что они являются солью земли («художники»), но для них сверхценные занятия — лишь сверхкомпенсация сильнейшего комплекса неполноценности, для сглаживания маятниковых колебаний которого им нравится считать, что в своих телесных уродствах они нисколько не повинны и что вообще свойства тела никоим образом не являются продолжением свойств души. Это убеждение идеальным образом обслуживает антибиблейское учение о возможности существования души вне и помимо тела. Распространённых вариантов лишь два: учение о реинкарнации (верил Гитлер и «дорогой экстрасенс») и учение о вечной душе (верил «дорогой Григорий»). Таким образом, художничество, копрофилия и вера в реинкарнации не изолированные феномены в жизни Гитлера и «дорогого экстрасенса», но произрастающие один из другого симптомы определённого состояния души и духа, во всяком случае, определённой его формы.
