Литмир - Электронная Библиотека

5. Альтов прислал отчет Азербайджанской комиссии об анкетном опросе, и теперь мы тут размышляем, как его поделикатнее довести до сведения Гора. Сошлись на том, что ничего, мол, страшного: речь-то идет лишь об одном произведении, к тому же — о самом первом и не самом удачном (сразу выяснилось, что Дмитревский всегда относился с сомнением к «Докучливому собеседнику»).

6. Не помню, писал ли я раньше, что звонили из Ленфильма. Сообщили, что нашим сценарием вроде бы заинтересовался Алексей Герман (сын покойного знаменитого писателя) — молодой начинающий способный режиссер. Сейчас он кончает какую-то работу, а потом хотел бы вплотную заняться ТББ. Я сказал: отчегё же? С тех пор — ни слуху ни духу.

Ну вот пока и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Ленке привет. Может быть, и она приедет? Я был бы рад.

Письмо Аркадия брату, 20 апреля 1967, М. — Л.

Дорогой Боб!

1) Только что закончил читать сверку «Возвращения». НичеГё. Пришлось, между прочим, еще кое-где слегка сокращать и растягивать, но так, по мелочам. Думаю, в июне получится сигнал.

2) Статью вонючего Котляра в «Октябре» ты, вероятно, уже читал. Я думаю, реагировать не стоит.

3) Ходят слухи о больших переменах в идеологических организациях. Говорят, снят Семичастный, отсылают куда-то послом Шелепина, сняли директоров ТАССа, АПН и т. д. И что плохо держится Павлов. Не знаю, насколько это верно. Короче, культ восстанавливаться не будет.

4) Хочу приехать все-таки числа 7-го.

5) Достал три тома Монтеня, буду читать на предмет «ГС».

Жму, целую, Арк.

Письмо Аркадия брату, 24 апреля 1967, М. — Л.

Дорогой братик!

Получил твое письмо, сразу не ответил, потому что захлопотался со всевозможными юбилеями (Ефремову 60, Гуревичу 50) и выступлениями (выступал в Московском физико-техническом институте).

Очень тебя нам было жалко. Надеюсь, это все уже идет на спад. Я приеду, возможно, с Ленкой, числа десятого, а то и седьмого, отдохнем, потрепемся, в киношки сходим, а как отдохнешь, тогда и за работу.

22-го я с Ниной Матвеевной ездил поздравлять Ивана Антоновича. Мы ему подарили общими силами антикварную французскую книгу-альбом с одетыми и неодетыми кисками, купили ее за 75 рублев через знакомых библиофилов, деньги собрали по 25 рублей с пары: мы с тобой, Громова и Беркова, Емцев и Парнов. Шеф был очень доволен, подарок королевский. Там же встретил я Дмитревского. Он жаловался на тебя за холодность, хвастался, что пишет статью в «Коммунист», материл «Октябрь» и Котляра. Потом приперлась кодла специально приехавших из Киева киношников, ставящих «Туманность Андромеды» — Шерстобитов, все время похохатывающий, артист и артистка, он играет Дар Ветера, она — Низу, технический директор и еще некто без реплик. Они привезли шефу в подарок уникальный календарь с кадрами из «Туманности» и хорошенькую модель «Тантры». Затем все сели пить коньяк, а шеф тосковал, он себя чувствовал неважно. Мы с Ниной демонстративно поднялись и громко заявили, что Ивану Антоновичу нужно отдохнуть, но на киношников это впечатления не произвело: шибко присосались к коньяку.

В тот же день я отправился выступать в МФТИ. Народу набилось человек четыреста, я спешил, провел вечер в поразившем меня самого темпе: прочитал отрывок из УНС (как ловят машинку) и ответил на сотню записок, из которых, впрочем, пять или шесть заключали просьбу придвинуть к себе микрофон, десяток осведомлялись, как мы пишем вдвоем и т. д. Особенно интересных вопросов не было, хотя и отрадно, что слушали очень внимательно.

Экзы я получил, все пять штук, спасибо. Теперь мы кое-чем себя обеспечили. Звонил Бальбуров, редактор «Байкала». Он, оказывается, все это время был в Москве. А тут на него сразу насели за хамство девушки из «Лит. России», Саша Горбовский и еще много кто. Он бурно извинялся, грозился по приезде уволить виновных, кричал, что Стругацкие одни, а дармоедов в любой редакции много и т. д. Одним словом, обещал выслать нам десяток экзов. Не знаю, может, и соврал.

Вышла на трех языках в «Мире» наша «Далекая Радуга». Фирсов мне послезавтра передаст. Я ему «Вахту Арамиса», а он нам экзы.

Завтра у нас собрание рабочей группы, выступает Юлик[47] с докладом «Об эстетике фантастики». Это глава из его будущей книги, на которой он думает получить доктора.

Да! Очень я обрадовался, что наш Юрка Манин стал лауреатом. Есть, есть правда на земле.

Вот и всё пока. Поцелуй всех своих.

Жму, твой Арк.

«Юрка Манин стал лауреатом». 22 апреля 1967 г. Юрий Манин был удостоен Ленинской премии за цикл работ по теории алгебраических кривых и абелевых многообразий. В то время самого лауреата не было в Москве, но АН не удержался, чтобы не отметить с друзьями эту дату. Вспоминает супруга Высоцкого:

Абрамова Л. Факты его биографии: Л. Абрамова о Владимире Высоцком

Он не раз, не два — часто приходил. Это всегда была нечаянная радость, и мы с сестрой бросались готовить стол. Мы любили всех кормить, а его особенно. Он и ел так же талантливо и красиво, как писал, как всё делал. И вот еще помню его приход, еще до нашего с Володей развода, в июле 1967-го. А. Стругацкий жил с семьей на даче, мы его давно не видели. И гостей не ждали: у меня болели зубы, и физиономию слегка перекосило. Я была не дома, а у Лены, они с матерью, моей теткой, жили на улице Вавилова в первом этаже громадного кирпичного дома с лифтерами и пышным садом у окон. Аркадий позвонил именно туда и сообщил, что он в Москве, что скоро будет, потому что надо отметить событие: общий наш друг, математик Юра Манин получил какую-то премию, или орден, или звание, уж я не помню, но что-то очень хорошее и заслуженное. Его самого нет в Москве, но мы должны. Да! Мы должны! Зуб мой прошел, и физиономия распрямилась и просияла. Мы с Леной принялись за работу: застучали ножи, загремели сковородки. Форма одежды — парадная. Позвонили Володе в театр, там «Пугачев», спектакль недлинный, приходи к Лене, будет А. Стругацкий. Играй погениальнее, шибко не задерживайся. Ну подумаешь — фестивальные гости на спектакле! Ну поговоришь, они поахают — и к нам: Стругацкий не слышал еще ни «Жирафа», ни «На стол колоду, господа!».

Стругацкий пришел с черным портфелем гигантского размера, величественный, сдержанно-возбужденный, поставил портфель в коридоре. Заговорили о математиках, о премиях, о японской фантастике. Я, улучив момент, на цыпочках вышла в коридор: такой портфель! Должно быть, там новый роман, должно быть, большой и прекрасный.

Шесть бутылок коньяка лежали в девственно-новом, пустом портфеле. Портфель по-японски «кабан». Японцы правы.

Письмо Бориса брату, 28 апреля 1967, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

Несколько задержался с ответом, ибо рассчитывал в четверг в писдоме получить кое-какую информацию. Так оно и вышло.

1. Слухи, о которых ты писал, подтверждаются полностью, хотя получены из других источников. Называются те же фамилии и ожидаются те же оргвыводы. По-видимому, нет дыма без огня. Что-то очень важное происходит, ожидаются какие-то большие перемены и, возможно, в самую лучшую сторону.

2. Прибыл из Москвы Дмитревский. Под большим секретом (повторяю, ПОД БОЛЬШИМ СЕКРЕТОМ) рассказал о своих приключениях в «Коммунисте». Он, как известно, понес туда свою статью об утопии и антиутопии, написанную (по его словам) с самыми лучшими намерениями: забрать в одну руку и то, что выше, и то, что ниже пупа; невинность соблюсти и капитал приобрести; и парни сыты, и целки целы. Однако ожидал его афронт. Статью отклонили и сказали, что она запоздала, что СВЕРХУ получена статья, резко критическая, которая и будет опубликована сразу после съезда писателей[48]. Дмитревский напомнил, якобы, что в Москве существует группа людей, выступающая по поводу ф-ки с чисто субъективных и чрезмерно примитивных позиций. Да, мы это знаем, сказали ему. И мы отклоняли уже трижды статьи, предложенные нам Котляром. Данная статья написана человеком, близким к ф-ке, но написана квалифицированно и долбает социологию и философию Стругацких в романах ТББ и ХВВ. Имя автора сообщить было отказано (а м. б. Дмитревский сам скрывает). Дмитревский напомнил, якобы, что Стругацкие являются самыми талантливыми нашими фантастами. Да, мы это знаем, было ему отвечено. Но нам мало одного литературного таланта, нам важно, чтобы хорошая литформа была соединена с верной платформой. Дмитревский, якобы, предложил опубликовать наряду с этой гипотетической статьей еще одну, свою, где давалась бы позитивная оценка указанных произведений. Определенного ответа на это предложение он не получил.

вернуться

47

Здесь и далее — Кагарлицкий Юлий Иосифович, литературовед, критик.

вернуться

48

IV Всесоюзный съезд Союза советских писателей (22–27.05.1967).

15
{"b":"245299","o":1}