Прошло немногим более четырех десятилетий, как на политической карте мира появилось новое суверенное государство — Пакистан. Образованный в результате раздела бывшей колониальной Индии по религиозному признаку, Пакистан стал почти полностью мусульманским государством — «страной чистых», как назвали его мусульманские идеологи, в отличие от Индии, в которой наряду с основной религией — индуизмом существуют также ислам, буддизм, христианство и другие религии.

Но одно дело — история государства и совсем иное — история живущих в нем народов. Нередко государства возникают и погибают, объединяются и дробятся на мелкие, а народ продолжает жить на своей территории в течение многих столетий, развивая свою культуру, совершенствуя только ему присущий образ жизни, обычаи и нравы. Как раз на территории современного Пакистана мы находим неопровержимые доказательства того, что здесь не менее пяти тысяч лет тому назад уже существовало высокоразвитое общество. Археологические раскопки в Мохенджодаро («Курган мертвых») в Синде и Хараппе, в Пенджабе открыли культуру, сопоставимую и по времени, и по уровню развития с культурой Месопотамии — одной из древнейших в мире. Еще более древняя культура, разрушенная народами, осевшими в Хараппе и Мохенджодаро, была открыта в Кот Диджи; на левом берегу Инда, который как бы соединяет воедино все провинции Пакистана. Следует вспомнить и о развалинах древнего университета в Таксиле на севере Пакистана, разрушенного в 5 в. н. э. пришедшими с севера кочевыми племенами. В этот крупнейший учебный центр древнего мира тянулись монахи–буддисты со всех сторон Южной и Юго–Восточной Азии. Ученые доказали, что между этими древними цивилизациями и современностью существует непрерывная связь и преемственность. Таким образом, народы Пакистана являются прямыми наследниками пятитысячелетней культуры.

Правда, зачастую в слово «культура» археологи и историки вкладывают значение, разительно отличающееся от того, которое мы придаем в повседневности. Поэтому надо хотя бы кратко рассказать, что представлял собой город Мохенджодаро, наиболее полно изученный к настоящему времени.

На высокой насыпи, защищавшей прямоугольный в плане город от наводнений, возвышались могучие стены с четырехугольными башнями, расположенными на равном расстоянии друг от друга. Широкие параллельные проспекты и пересекавшие их более узкие улочки делили город на правильные кварталы. Построенный по продуманному плану, древний город имел совершенную систему канализации, состоявшую из сточных канав, покрытых каменными плитами. Во дворе каждого дома был колодец. В центре города находился большой дом с закрытым двором. Вероятно, тут было или религиозное училище, или дом какого‑то высокого представителя культа. Жители города знали колесо, пользовались арбами, запряженными буйволами. Они умели выращивать пшеницу, ячмень и другие сельскохозяйственные культуры, сеяли хлопок и умели его обрабатывать. Ремесленники применяли в строительстве обожженный кирпич, готовили прочную глиняную посуду, использовали большие кувшины в качестве сосудов для хранения зерна и других съестных припасов.

И самое главное — у них была собственная оригинальная письменность, правда до сих пор не расшифрованная. На глиняных печатках можно видеть короткие надписи из нескольких знаков–иероглифов, изображение богов и животных — слона, тигра, быка, коз и змей.

По–видимому, существовали какие‑то мифы, былички, простейшие песенки и какие‑нибудь сказки. Именно на этой древней основе сложился фольклор современных народов Пакистана.

Пакистан — страна многонациональная. Подавляющее большинство его населения составляют четыре народа. Синдхи занимают низовья долины Инда, пенджабцы живут вдоль среднего течения Инда и его притоков (само слово «Пенджаб» означает «пять рек, пятиречье»). Белуджи обитают в суровых пустынных и полупустынных районах, прилегающих к границам Ирана и Южного Афганистана, пуштунские племена поселились в горной местности на самом севере страны, на границе с Афганистаном. Есть и другие сравнительно малочисленные этнические группы, внесшие свой, пусть и скромный, вклад в общую культуру страны.

У каждого народа существует свой фольклор, сформировавшийся под воздействием специфических исторических условий жизни и географической среды обитания. При его внимательном изучении становится более понятным национальный характер народа, его породившего. Этот богатейший фольклор пока еще очень мало знают за пределами страны. Известно, однако, что одна из самых влиятельных литературных организаций Синда — «Синдхское литературное бюро» опубликовало многотомный свод синдхского фольклора. К сожалению, эти богатства народной словесности Синда мало переводились на другие языки, а специалистов, знающих этот язык за пределами Пакистана и Индии, можно пересчитать по пальцам.

Богата народная литература на белуджском языке. Ее большую часть составляют баллады и народные песни, лирические и героические. В основе большинства баллад, легенд и героических песен лежат реальные исторические события, связанные с многочисленными длительными войнами между различными белуджскими племенами, а также между белуджами и не менее воинственными соседями. Разумеется, в произведениях народных рапсодов и сказителей повествование о действительно происходивших событиях расшивалось причудливыми узорами вымысла. Белуджские сказки довольно полно представлены в данной книге, хотя стали записываться сравнительно недавно.

Несколько лучше изучено творчество пенджабцев — самого многочисленного из народов Пакистана. Существует несколько сборников пенджабских сказок, записанных как в Пакистане, так и в Индии. При этом в Пакистане больше внимания уделялось сказкам, содержащим мусульманские. реалии или нейтральным, в Индии — тем, в которых действовали герои — индусы и сикхи — или упоминались индусские боги.

О том огромном значении, которое играл фольклор в жизни пуштунов, говорит хотя бы тот факт, что в Пешаваре — центре северо–западной пограничной провинции — есть целая Улица сказочников. Это поэтическое название, появившееся в старину, довольно точно передает характер данной части города. Один из европейских исследователей, наблюдая в этих местах выступления народных поэтов и сказочников, писал: «Базарный рассказчик обыкновенно останавливается в самом людном месте и начинает одну из своих историй. Тут же его окружает толпа, упивающаяся эпизодами повествования; прохожие и проезжие с трудом пробираются сквозь толпу, если не останавливаются сами, чтобы ее увеличить».

Народы современного Пакистана, обладающие своей особой культурной традицией, издавна поддерживали тесные связи между собой. Поэтому в их творчестве, в первую очередь в сказках, мы видим много общего, что объясняется сходными культурно–историческими условиями жизни народа. Более тысячи лет тому назад на их территориях появились первые мусульманские завоеватели, а вместе с ними пришли и проповедники ислама. Как правило, эти религиозные деятели превосходно знали более развитые в то время арабскую и персидскую литературу. По мере укрепления ислама в долине Инда влияние арабско–персидской культуры, ближневосточной литературной традиции на культуру народов, населяющих современный Пакистан, возрастало все больше. Вот почему в сказках пенджабцев и белуджей, синдхцев и пуштунов в равной мере встречаются цари–падишахи и министры–везиры, исламские судьи — кази и начальники местной полиции — котвалы, действуют волшебники — дивы и джинны, герои перед своими подвигами испрашивают благословения Аллаха и мусульманских святых.

Как уже отмечалось, у пакистанских народов нередко сказка соседствует с легендой, более того, легенда часто порывает связь со своей исторической первоосновой и сама превращается в сказку. И тем не менее в большинстве случаев разница между ними ощущается довольно четко. Если легенда сознательно ориентируется на какое‑то историческое событие (реальное или выдаваемое за реально происходившее), то в сказке видна отчетливая установка на вымысел, фантазию. Отсюда и разный характер изображения героев, разная локализация действия. В сказке герой, как правило, безымянен, действие происходит в «некоем царстве», без всякой привязки к географическим реалиям. Кроме того, в легенде более ярко выражено авторское начало, иногда можно с большей или меньшей достоверностью говорить о ее создателе, тогда как в сказке авторство стерто из‑за бесконечного ряда переработок в процессе устной передачи.