– …Жив? – Нечто бесформенное заслонило мне свет и дышало прямо в лицо.

Ага, это «нечто» – Герайд. Я слегка отвернул голову и обнаружил дохлого воробья, лежащего возле левого уха… Наверное, на дереве сидел, бедняга.

– Может, они и ждут кого-то конкретного, – произнесла издалека Ксения слабым голосом, – но готовы убивать всякого, кто подошел слишком близко…

Я приподнялся, разыскивая ее глазами. Девушка перебралась поглубже в заросли, под защиту деревьев, и теперь сжимала виски, мучительно кривя рот.

– Уходим! – выдохнул Герайд, споро отползая в сторону и выдергивая из-под корней вербы припрятанный рюкзак. Из той же ложбинки посыпалась сизо-черная от золы картошка, на разломе казавшаяся сахарной. У меня немедленно рот наполнился слюной. Даже цепенящее действие чужой волшбы рассыпалось от приступа острого голода.

Благородный Герайд поставил Ксению на ноги, подхватил под руку и потащил ее в глубь леса. Я бесцеремонно сцапал картошку и, пошатываясь, устремился вслед за ними, запихивая корнеплод в рот. Строптивая Ксения почти сразу же высвободила свою руку. Безропотной картофелине пришлось покориться своей участи.

– Много их? – догнав девушку, прохрипел я. На бегу оказалось легче говорить, пусть и шепотом.

– Не знаю. Мы видели четырех магов, но слишком близко не подходили… – отозвалась мельком Ксения, сосредоточенная на вынутой из кармана пластмассовой расческе, на которую она наговаривала что-то неразборчивое. Договорила и кинула расческу через плечо. При этом лицо ее болезненно исказилось.

Даже бежала она неловко, скованно. Возможно, это объяснялось только что перенесенным ударом, но, похоже, что-то подтачивало ее уже давно… Когда мы расставались, она выглядела лучше, несмотря на все наши приключения. Перехватив мой изучающий взгляд, она неожиданно невесело улыбнулась. Выморочной, пугающей улыбкой человека, внутри которого все кричит от нестерпимого страдания.

– Ты на себя посмотри… – сказала Ксения, угадав ход моих мыслей, и добавила: – Это лес. Здесь плохо очень. Особенно ночью.

«Что вы здесь делаете?» – снова хотел спросить я, но на этот раз неудачно. Впрочем, Ксения догадалась и отмахнулась:

– Поговорим, когда поспокойнее будет…

Бежавший впереди Герайд несколько раз хмуро и озабоченно оглядывался на нас, рискуя кувыркнуться через какую-нибудь корягу. Вел он через лес уверенно, и я догадывался, куда именно. Через некоторое время между деревьев обозначился просвет и приземистый корпус «кентавра», терпеливо дожидающегося владельца.

Привалившись к его помятому боку, мы попытались отдышаться.

– Слышите? – Ксения чутко повела головой.

Со стороны оврага накатывал смутный шум. Треск, невнятный гул, шипение… И ощущение глухой, безысходной и беспросветной тоски, от которой хотелось упасть на землю и раствориться в дерне.

– Муть гонят, – догадался Герайд, хлопая по куртке в поисках ключей и заодно обирая с себя заметно поблекшие солнечные пятна, отваливающиеся жестяными бляшками. – Лес сейчас взбаламутят, кретины… Сами же пожалеют… Поехали! – Двери машины одновременно приглашающе распахнулись.

Ксения нырнула в салон с юркостью белки. Герайд занял место водителя. И они оба нетерпеливо уставились на меня.

– Чего ты ждешь?

Я мгновение раздумывал, прислушиваясь к нарастающему шороху и треску, а потом прыгнул в машину вслед за ними. Вернуться я всегда успею…

Предусмотрительный Герайд оставил машину, предварительно развернув ее носом к выезду. Неказистый «кентавр» громогласно взревел и понесся вперед, прыгая на ухабах и изредка зарываясь носом в древесный подрост, в котором заплыла давно брошенная дорога. При каждом прыжке Ксения судорожно цеплялась за сиденье, но молчала, стиснув зубы. Я тоже молчал, но по причине прозаической. Не вырвало бы… Вот был бы конфуз…

Ближе к краю чащи дорога стала ровнее. Нас перестало кидать из стороны в сторону, и все слегка оживились.

– Гонятся? – нетерпеливо осведомился Герайд, выворачивая руль, чтобы объехать здоровенную промоину.

– Не знаю… Вроде бы нет. – Ксения с сомнением смотрела назад. – Муть все глушит…

Вопросы толклись во мне как колючки, растопырившись иголками и зазубринами. Но ни один так и не смог преодолеть глотку в членораздельном виде. Я сипел и едва не булькал. Даже занятый дорогой Герайд отвлекся на мгновение и озадаченно оглянулся. Ксения невольно улыбнулась, наблюдая за моими терзаниями.

– Не нервничай, – сжалилась она, пряча улыбку. – Возле Врат выставлена охрана… Ты ведь тоже туда стремился?

«Тоже?» – перехватил я. Она рассеянно качнула головой, глядя через заднее стекло, как смыкается за «кентавром» лес и дорога становится неразличимой.

– Когда мы прибыли сюда вчера днем, то все подступы к Вратам уже перекрыли. Это несложно, там всего одна тропа… Мы не знаем, кто там и кого они ждут. Но эти люди заполнили ловушками все вокруг, и половина этих ловушек смертельна… Так что на близкое знакомство мы не решились. Хотели выждать немного, чтоб оценить ситуацию… И тут появился ты.

– Я же говорил, что не нас они ждут. Наверняка это его знакомые. – Герайд бросил на меня мрачный взгляд. – То-то всполошились, когда он прибыл…

– Они всполошились, когда вы затеяли драку на самом виду, – возразила сердито Ксения.

– Пока они объедут овраг, у нас есть шанс оторваться.

– С чего ты взял, что они на той стороне все? Мы могли кого-то и не заметить…

– Скорее всего, они держатся вместе, – Герайд, щурясь, потерся щекой о плечо. – Мы в этом лесу провели одну ночь, и то… – Он мельком скривился. – А они здесь, похоже, давно. Думаю, лес согнал их поближе друг к другу. И выжрал три четверти расставленных ловушек… – Он повернулся, кося глазом: – Видел истукана на полустанке? Это был голем. Они его оставили встречать сошедших с поезда. Тебе повезло, что, когда ты проходил мимо, лес уже расправился с ним…

Я вспомнил изувеченный металлический скелет, облепленный глиной, смахивающий на странную скульптуру. Мысленно поежился.

«Кентавр» выпрыгнул из-под сени деревьев, когда прямо за его капотом уже осыпалась труха с ветвей и мутная мгла запустила щупальца между стволами, едва не вцепившись в бампер. Со стороны казалось, что иссиня-черный туман внезапно ожил и ползет по лесу, сминая оцепеневшие деревья как спички.