– На, держи, – Аина протягивает мне нитку хрустальных бус, прибор невидимости.
– Всё, полетели! – Уэф натягивает на голову капюшон. – Время, время!
Входной люк исчезает, и мы цепочкой шустро выскакиваем на крыльцо, взлетая с места – прямо как ласточки из гнезда, честное слово. Я тоже взлетаю, пристраиваюсь последним в цепочке. Небо на востоке вовсю пылает золотом, предвещая ясный погожий день. Ангелы, усиленно машущие крыльями, набирая высоту, вдруг исчезают, превращаясь в размытые тепловые пятна.
«Включи невидимость, Рома! Мы выходим из маскирующего поля базы! Да оставь тепловой фон, чтобы не столкнуться!»
Я послушно исполняю команду. Внизу среди крон сосен и голых ветвей торчат крыши старого скита. По телу вдруг пробегает неприятно-щекочущая волна, всё изображение разом искажается, как отражение в текучей воде. О-оп! И никакого внизу скита, вообще ни малейшего намёка на чьё-то присутствие. Сплошное море серо-сизой после зимы зелени, куда ещё не ступала нога человека. Круто!
«Вверх, други! Встретим восход светила раньше всех!»
Мы поднимаемся по широкой спирали, и вдруг солнечные лучи брызжут из-за горизонта, превращая ангелов в еле уловимые моим тепловым зрением призраки. Мне кажется, что эти лучи пронизывает меня насквозь, наполняя горячим радостным светом. Господи, как хорошо!
«А ну, полетели к Селигеру! Наперегонки!»
И снова я не успеваю уловить, чья это мысль.
Цепочка распадается, и мы наперегонки несёмся к серой глади озера, которого ещё не коснулось солнце – там, внизу, восход ещё не настал.
«Здесь Уэф. Сегодня победителя ждёт приз – он первый ест лимоны!»
«Лимоны?! Так что же ты молчал, шеф!»
Два пятна резко вырываются вперёд, выказывая наибольшую заинтересованность.
«Какой ты вредный, Иого! Мог бы гостье и уступить! Когда я ещё попробую лимонов?»
«Победа достаётся в борьбе! Давай-давай, гостья, работай крылышками!»
Гладь озера уже под нами, и теперь видно, что оно ещё не совсем освободилось ото льда.
«Ага, я первая! Все лимоны теперь мои!»
«Ха-ха! Гляди, не объешься! Дед целое ведро привёз!»
Одно тепловое пятно резко сворачивает ко мне, повисает перед носом на расстоянии каких-то десяти шагов.
«Рома, здесь Мауна. Догонишь меня?»
«Мама Маша… Как ты определяешь, кто где? Маскировка же! Я вот вижу только размытые тепловые пятна, и то еле-еле»
«А чего тут определять? Ты последний тащишься» – бесплотный шелестящий смех. – «Ну, догоняй!»
Пятно резко увеличивает скорость, но и я не лыком шит. А ну-ка! Посмотрим, чему я научился в Раю!
Ап! «Бочка» с разворотом. Ап! Двойная «мёртвая петля». Ап! «Кобра Пугачёва» Ап! «Фигура Кио» – остановка в воздухе, зависание, разворот назад. Ап! Ап!
Мама Маша закладывает один головокружительный вираж за другим, но я держусь сзади, как приклеенный. Таким ведомым гордился бы, наверное, сам Чкалов.
«Неплохо, Рома, совсем неплохо!» – шелестит бесплотный смех. – «А вот такое?»
Нет, это немыслимо – вертикальное падение вниз и подъём почти по своему следу! Я отваливаю в сторону. Нет, мне такое не по силам…
«Ну то-то!»
«Рома, здесь Уэф. Ты зря поддался на провокацию, все твои старания тщетны. Она же значительно легче тебя, забыл?»
«Папа Уэф, я потрясён! Как тебе удалось ТОГДА догнать?»
Я чувствую, как Уэф пытается прочесть-уловить в моей голове смысл фразы.
«А, вон ты о чём… Даже если бы я летал так, как ты вначале, можешь не сомневаться – я бы её догнал. Уж очень ей хотелось за меня замуж!»
Бесплотный шелестящий смех наплывает, дробится, наслаивается… Смеются все.
«Болтун! Хочу купаться!»
«И я! И я!»
Вся группа посыпалась вниз, и я следом. Гладь Селигера уже искрится солнечными бликами – пока мы разминались, солнце добралось-таки до земли.
Крылья нашей ангельской пятёрки взвихривают настоящий маленький ураганчик, в воздухе летает мелкий мусор. Вся команда без всякой команды скидывает термокостюмы и со смехом – на сей раз настоящим, вслух – устремляется в воду. Маскировку, между прочим, никто не выключал, и со стороны зрелище выглядит весьма необычным – над ледяной водой дрожит знойное летнее марево, волны расходятся кругами, плеск и смех… Вот так и рождаются легенды о русалках. Если бы кто-то из аборигенов сейчас был поблизости, то уже наверняка прикидывал бы, сколько бутылок водки потребуется для лечения внезапно навалившегося недуга.
«А ты чего? Не любишь холодной водички, напарник?» – этот вопрос Аины адресован, естественно, мне. Углядела мои мысли, не иначе. Или марево на берегу, не торопящееся в воду.
Ага… если бы просто холодная… Ладно, была не была! Я опасливо стягиваю термокостюм, медленно подхожу к берегу. Трогаю ногой водичку с симпатичной такой плавающей льдинкой…
Неприятно-щекочущая волна пробегает по телу, и прежде чем я успеваю сообразить, что к чему, знойное марево материализуется в Аину на расстоянии вытянутой руки. Сильный толчок, и я лечу в воду, беспорядочно хлопая крыльями. Ледяная вода обжигает… нет, вроде как не обжигает? Да ведь мне хорошо! Ух, здорово!
«А я думала, ты будешь визжать» – Аина говорит мысленно, но смеётся вслух.
«Ну вот ещё! Что я, дама? Я бы и сам…»
«Сам бы ты ждал, пока вода прогреется, а это случится в июне»
«Здесь Уэф. Всё, коллеги, вылезайте. Время, время!»
Термокостюмы, минуту-полторы назад возникшие из ниоткуда на берегу, так же бесследно исчезают в никуда. Определённо местным жителям и заезжим туристам следует соблюдать осторожность, путешествуя по глухим берегам Селигера, если им дорог здравый рассудок.
«А как-то и был такой случай, Рома, и не так давно. Мы с Уэфом купались в проруби, и не доглядели, как рыбаки подкатили на снегоходе. Ох и удирали они!»
«Всё, полетели!» – это, очевидно, Уэф. – «У нас сегодня масса работы!»
* * *
За время отсутствия нашей пятёрки во дворе старого скита произошли изменения. У крыльца стоит белая замызганная «Нива», и рядом крутится Казбек.
– Иваныч!
Пётр Иваныч встречает нас на крыльце, возвышаясь над окружающими, как древняя башня.
– Здорово, Рома!
Дед вдруг хватает меня под мышки, как пацана-малолетку, притискивает медведем. От неожиданности я вцепляюсь в деда руками и ногами одновременно, и все смеются.
– И вас с приездом, барышня! – переключает внимание Пётр Иваныч.
– Чего? – прищуривается Аина. – Ты меня ещё «госпожой» назови!
– Ну вот, хочешь как лучше, а выходит как всегда, – смеётся-ухает дед. – Это ж был комплимент!
Наша команда уже проходит в душ, стягивая костюмы. Селигер вообще-то озеро чистое, но там у берега был ил… Все моются разом, благо душевая комната немаленькая, и бьющие отовсюду струи приносят мне дополнительное удовольствие.
В трапезной уже кипит самовар, и за столом уже сидят Кио и Юайя. Один сдал смену, вторая приняла – вот почему их не было на утренней зарядке. На столе, кроме непременных шанег, молока, мёда и ватрушек стоят вазы с фруктами, и отдельно – широкое блюдо с изрядной горкой лимонов.
– Торжественный завтрак в честь прибытия делегации, значит, – гудит дед.
– Вчера уже был торжественный ужин , – смеётся Аина.
– А! – отмахивается Иваныч. – Разве ж я не знаю архангела нашего? Объедки кой-какие по углам небось наскрёб…
Все смеются, и папа Уэф тоже. Аина смачно откусывает от лимона, запивает молоком. Меня передёргивает.
«Напрасно морщишься» – улавливает Аина мои эмоции. – «Очень вкусно».
Я осторожно беру лимон, откусываю, невольно ожидая, что челюсти сведёт… Хм… Интересно… Вкусно. В самом деле очень вкусно! Вот кислятина же, а вкусно, отчего так?
«Ты до сих пор порой забываешь, Рома, что ты уже не человек. И вкусовые ощущения у тебя другие. Вспомни колбасу!» – мама Маша смотрит на меня поверх высокого стакана с молоком, точь-в-точь как тогда моя Ирочка.
Торжественный завтрак проходит в не менее торжественном молчании, нарушаемом только характерными аппетитными звуками. Впрочем, молчание это весьма условно, потому как за столом уже идёт оживлённый мысленный диалог – папа Уэф не любит терять время.
