-- Маруська, вы разве не будете с нами?
-- Жарко больно, не хочется.
-- И делегатками не будете?
-- Нет!
-- А мы с Борькой сделаем первый май, сошьем флаги красные, Борька устроит барабан, а я чего-нибудь нарисую. Будем ходить с песнями, два раза искупаемся в речке, а из песку наделаем блюдечков, станем чай пить, как в клубе. Ты, Маруська, умеешь петь?
-- Какую?
"Вся власть советам"?
А чего ее не уметь! Я давно умею, больше тебя.
-- А ты, Нинка?
Нинка спрашивает Борьку.
-- Борь, я умею ее?
Когда делегатки снова появляются во дворе, Женька, чувствуя победу, делает им строгий выговор:
-- Ты, Маруська, и ты, Нинка, выходите хуже всех. Сами большевики, сами бегаете. Разве большевики бегают? Я хотел вам речь сказать, теперь не скажу. Говори им, Борька!
-- Чего?
-- Речь, чтоб они не бегали от собрания и про флаги скажи. Вставай на мое место!
Ленин становится на Женькино место, широко разевает рот, запрокидывая голову. Видит белую тучку, остановившуюся прямо над двором, и вдруг начинает чесаться локтями, поправляя штаны под рубашкой.
-- А чего прежде говорить?
-- Про все говори!
Борька тычет пальцем, показывая на делегаток:
-- Ты, Маруська, ты, Нинка, и ты, Ленка, пришейте нам флаги. Если не пришьете, мы не будем с вами ходить, Уйдем одни с Женькой, станем купаться весь день, а вас и на речку не пустим. Даст мне мама денег, я куплю барабан. Что?
-- А мне мама тоже даст!- кричит Нинка. - Она тебе давала!
-- А тебе не давала?
-- А нам не больно нужно! -- неожиданно перебивает Маруська.
-- Чего? -- спрашивает Женька.
Вот тебе и чего! Я сама буду Луначарским, а Нинка с Левкой -- Троцким.
-- А ты верхом не умеешь ездить! -- загорается Борька, раздувая ноздрями.
-- А вы в речке плавать не умеете!
-- Кто, я не умею? -- спрашивает молодой Луначарский. - Не ты, Борька вон, каждый раз около бережка ползает.
Губы у Борьки дрожат, глаза смотрят исподлобья Пусть у него башня упадет совсем, пусть лучше денег мать не даст ему на барабан, но чтобы смеялись девчонки -- это хуже всего. Какой же тогда большевик, который около бережка ползает? Шмыгая носом, поддерживая штаны одной рукой, он говорит Луначарскому дрогнувшим голосам:
-- Женька, разве я не умею?
-- И ты умеешь, а я все-таки лучше тебя! -- отвечает Луначарский.
А я по сих пор залезу -- не боюсь!
-- А я по сих пор залезу!
-- А я вот по сих!..
Борька садится на землю посреди неоконченного митинга, держит ладонь на голове, показывая этим глубину, куда он залезет.
-- И лягушек не боишься в воде? -- спрашивает Маруська.
-- Боишься! Я их ногой раздавлю.
-- А змеев? -- тихо говорит Женька, оттопыривая губы
-- Змеев и.ты боишься...
-- А я комаров не боюсь! -- вмешивается Нинка. -- Они меня щиплют, которые кусаются, а мне и не больно..
Молодые большевики разом выходят со двора, торопливо шагают к речке, чтобы показать друг другу, чего они не боятся.
-- Я нынче в рубашке буду купаться! -- хвалится Маруська.
-- А я тоже в рубашке! -- харахорится Борька.
-- А я в рубашке и штанах! -- говорит товарищ Луначарский.
-- А я в воде буду глядеть! -- радуется Ленка.
Ох. ты, речка, речка, желтенький береговой лесочек! Хорошо посидеть около тебя после митинга, хорошо и ямок накопать, и лепешек наделать, и носить в эти ямки пригоршнями воду из речки.
Нинка, облизывая языком сухие обветренные губы, часто семенит босыми ногами, раздувает горячую пыль.
Пыль лезет Борьке в рот и он все время дергает молодую делегатку за серенький вихорок, перевязанный ленточкой. Нинке больно, из глаз лезут слезы, но она не плачет, потому что она большевитская делегатка, идет с большевиками, которые ничего не боятся и плакать при них не полагается.
Молодой Луначарский вдруг останавливается и серьезно строгим голосом говорит:
-- А зачем мы молчим? Давайте устроим первый май!
-- А музыка где?
В траве около забора светит консервная баночка- Женька бежит за ней сам, вытирает подолом рубахи, сует Маруське в руку.
-- Держи, бить будешь в нее!
-- Чем?
-- Сейчас найдем...
Борька разыскивает большой поржавленный гвоздь. Консервная баночка, перевязанная Борькиным поясом, висит на шее у Маруськи. Сама Маруська с гвоздем в руке ждет приказанья. И Сенька велит петь разными голосами, чтобы громче выходило, поправляет штаны, машет руками и пять молодых большевиков нестройным хором бросают в тишину окраинной улицы звонкую красноармейскую песню: Мы смело в бой пойдем За власть Советов!..
Сверху, прямо в вершинку, горячо печет июльское солнце. Сухой струящийся воздух обжигает шеи. Молодой Луначарский снимает рубашку с себя, машет ею над головой вместо красного флага, громко поет:
И все за э-та!..
Нинка, высоко поднимая ноги, крепко бьет голыми подошвами в землю и. не слушая других, тянет свою песню тонким обрывающимся голосом:
И все умрем в борьбе,
Мы все в борьбе за власть,
За власть в борьбе,
За э-та...
Маруська с широко раскрытыми глазами колотит гвоздем в консервную баночку:
-- Тра! тра! тра!
Борька кричит, хватая Нинку с Ленкой за руки.
-- Левой ногой! Левой ногой!
Идет "первомайская" демонстрация в жаркий июльский полдень по вымершей окраинной улице с закрытыми окнами, шумит, тревожит воробьев, весело двигается на желтенький песочек к реке, где можно месить пироги и лепешки, где откроют они настоящий буфет, как в районном клубе, только без чаю и сахару, но много вкуснее...
