- Надеюсь, вы удостоите меня этой чести, - сказал Пупон. - Папа очень строгий.

- Меня зовут Ольга Невиль. Ну, я пошла, вы мне обещали.

- Вот и самолет, - перебил Пупон. - Пошли скорее.

И потащил ее за собой.

В зале было много народу.

- Зовите меня Поль, - попросил Пупон. - Так будет интимнее.

Бло заметил махающего ему рукой Пупона. Рядом с инспектором стояла стюардесса, но Бло не насторожился.

- Привет, папочка, - поспешил поздороваться Пупон и обнял его. - Хорошо долетел? Позволь тебе представить мою подругу. Мы познакомились на каникулах, а здесь встретились случайно… Мой отец… мадемуазель Ольга Невиль…

- Мое почтение, мадемуазель, - пробормотал Бло.

- Правда, он у меня молодой? - продолжал Пупон.

Бло начал приходить в себя.

- То, что вы видите, - обратился он к Ольге, - в действительности не мой сын. Просто я купил бродячий цирк, а он входил в набор.

- Очень похоже, - улыбнулась девушка, не понимая, что она здесь делает.

- А теперь, - продолжал Бло, - позвольте откланяться. Малыш должен репетировать номер. До свиданья, мадемуазель.

- До скорого, - добавил Пупон.

- Ладно, - кивнула она.

Они сели в машину.

- Мы скоро покинем Париж, - сообщил Бло.

- Куда поедем? - спросил Пупон.

- Увидишь, - пообещал комиссар. - Один из мотоциклистов убит из «кольта».

Пупон должен был отчитаться о проделанной работе, Бло задал ему несколько вопросов. Они приехали на Набережную. Пупон с пулями от «кольта» бросился в лабораторию. «И сразу возвращайся в кабинет», - велел Бло.

Тем временем он вызвал несколько своих людей.

- Найди их как можно скорее, - велел он Мирей. - В вознаграждение получишь полный отчет о поведении Пупона.

Его лучшие инспектора один за другим входили в кабинет. Наконец появился Пупон, и все уставились на него.

- Ну что? - спросил Бло.

- Те же самые.

- Господа, - сказал комиссар, - убийца из Вокрессона и этот - одно и то же лицо. Следите внимательно за моей мыслью. (Он кашлянул, чтобы прочистить голос.) Тех двоих к Цыганке послал Джо Риччи. Скорее всего, хотел на нее наехать. Там их потихому скрутили и застрелили в Вокрессоне. Кто скрутил? Точно не Жак Нотариус, поскольку он умер чуть раньше. Альбан не мог бы сделать это в одиночку. Я за ним давно наблюдаю. Он держится особняком и все хуже ладит с остальными блатными. Но в тот вечер ему помог, по моему мнению, сам Старый Гю. Лет пятнадцать назад тот аналогичным способом убрал Франсиса Кривоногого.

Гю не выбросил «кольт», которым пользовался, потому что он не обычный киллер, а человек обреченный, и он знает об этом.

В Марселе ему предложили дело, и он застрелил мотоциклиста, ехавшего за фургоном. Из того же «кольта», к которому уже привык. Он не захотел рисковать, взяв непристрелянное оружие, а свое нынешнее убежище он не может превратить в тир.

Цыганка вернулась за несколько дней до нападения, Альбан вообще не покидал Париж. Гю задействовал другие связи. Теперь он набит бабками. Часть золота он продаст, остальное спрячет и сделает ноги.

Он уверен в себе, во всяком случае, должен быть уверен. В последний раз на вырученные от продажи деньги он купил бриллианты. Их легче перевозить. Возможно, в этот раз он поступит также и, следовательно, уедет не раньше чем через полторадва месяца. Это все, что нам известно. Вопросы есть?

- Цыганка и Альбан, возможно, захотят с ним встретиться? - спросил Годфруа.

- Разумеется, - согласился Бло, - но следить за ними не имеет смысла. У них слишком много возможностей. Вы сами знаете, оторваться можно от любого хвоста. Я предпочитаю отпустить поводок.

- Может, Фардиано чтонибудь найдет, - предположил Пупон.

- Ничего он не найдет, - отрезал Бло. - Вызовет несколько подозрительных лиц и будет над ними издеваться. Люди, убившие полицейских, это совсем другое дело. Вопервых, они знают Гю; это след. Они не очень молоды. Мы съездим туда посмотреть, что к чему. Но полицейский это всего лишь человек, а не факир. Если нам не поможет случай, Гю уйдет за кордон, и дело останется нераскрытым.

- Останутся другие, - сказал один из инспекторов. - Они не прячутся.

- И правильно делают, - ответил Бло. - Того, кто прячется, легче найти. Он ведет ненормальную жизнь. На это можно рассчитывать.

- Можно послать во все ежедневные газеты фотографию Гю, - предложил Пупон.

- Никаких фотографий, - возразил Бло. - Если Гю их увидит, то не высунет носа на улицу. А нам надо, чтобы он вышел.

- Значит, остается рассчитывать только на удачу, - сказал Годфруа.

- Или на случай, - добавил другой инспектор.

- Называйте как хотите, - ответил Бло. - Нам нужна самая малость, и тогда мы выжмем из нее все, что возможно. В Марселе нашли Бернара Вернея, бежавшего вместе с Гю. Его окружили, но он спрыгнул со скалы. Теперь у них ничего нет. Этого Бернара можно было использовать, чтобы устроить Гю отличную ловушку. Побег сближает людей. Не всегда, но часто. Может, Гю попытался бы ему помочь. Можно было бы использовать этот шанс, но… (И Бло сделал взмах рукой, подводя итог своим рассуждениям.)

* * *

Альбан радовался успеху Гю и гордился им. Человек, которым он всегда восхищался, занимал больше места, чем когдалибо, в колонках криминальной хроники. Он теперь был богат и собирался начать красивую жизнь на берегах Адриатики.

Цыганку пугал шум, поднятый газетами. Для одного Гю этою казалось слишком много. Его имя не произносилось, но она знала, что речь идет именно о нем.

Она хотела поехать в Марсель, но боялась. Ей казалось, что Гю будет в большей безопасности, если останется один в доме, выглядящем как нежилой.

Она постоянно думала о нем, а он думал о ней.

На следующий день после ограбления Жюстен зашел на несколько минут узнать, как Гю, и принес утренние газеты с огромными шапками заголовков.

Гю понял, что у них было четыре часа форы: три - до того как нашли людей в хижине и еще один, пока полиция пришла в себя. Можно было вывезти золото сразу. Гю попросил Жюстена сходить с ним к Вентуре, когда придет пора получать долю.

Журналисты высказывали различные предположения. Сидя в одиночестве и перечитывая одни и те же статьи, Гю захотелось узнать, что пишут дальше. Он дошел до Обелиска Мазерга по довольно оживленной улице, остановился у первого же киоска, купил писчей бумаги, несколько журналов и газет.

На обратном пути Гю осмотрел бульвар Мишле, который тянется к Кастеллану. Местность казалась знакомой и дружелюбной.

Он вернулся к себе неторопливым шагом пенсионера, вдыхая бодрящий зимний воздух.

Журналист «Франссуар» [24] проводил сравнение с нападением на «золотой» эшелон, которое под его пером так преобразилось, что Гю узнавал его с трудом. «Какой кретин!» - подумал он.

Имя Гю не упоминалось, зато говорилось об изобретательности некоего Эдмона Константэна, уже умершего.

- Веселая шуточка, - пробормотал Гю, прочитав. - Эта сволочь не могла умереть от старости. (Его, вместе с Другими, о которых не было написано, убрал Альбан.)

Гю спросил себя, откуда этот дешевый писака выкопал свои сведения.

На следующий день он снова вышел из дома и прошел дальше, чтобы не покупать газеты дважды в одном месте. На обратном пути он решился свернуть на бульвар Мишле. Всего метров двадцать с целью размять ноги. Дома на бульваре дышали спокойствием. Он погладил ствол платана, сунул руки в карманы пальто и пошел домой.

Гю выходил с длинноствольным «маузером» и «береттой», а «кольт» и «парабеллум» Альбана спрятал. Этот «кольт» жег ему пальцы. Гю чувствовал, что от него необходимо избавиться, но в таком неопределенном положении не мог решиться расстаться с одним из своих пистолетов.

Попадавшиеся навстречу прохожие не разглядывали его. Он был как все. На лице у тебя не написано, чем ты занимаешься.