- А если это сделал какойто псих из ваших, решивший, что оказывает вам услугу, почему должен расплачиваться мой друг?

- Это не мой человек, клянусь вам честью. У меня есть своя полиция внутри партии. Люди, умеющие видеть и знающие все. Поищите в другом месте, среди тех, с кем у него были конфликты.

- Это исключено. Они ползали перед ним на брюхе.

- Вы не думаете, что для них было проще убить Блевена, чем Аде?

- Почему именно Блевена?

- Потому что того, кого обвинят в его убийстве, непременно осудят. Это преступление наделало много шума, пресса и общественное мнение отреагировали раньше, чем правосудие.

Ла Скумун поднялся и посмотрел на человека, открывшего ему новый аспект проблемы.

- Мой друг невиновен, и я должен его вытащить оттуда.

- Ваша реакция совершенно естественна.

- Я перепробовал все и не знаю, что делать дальше. Я не очень образован и теряюсь в этих интригах. Но если Ксавье казнят, плохо придется всем.

- То есть? - переспросил Сабиани, откинувшись на спинку кресла и подняв голову.

От всей его персоны исходила надменность, а единственный глаз блестел. Ла Скумун несколько секунд рассматривал его, прежде чем ответил:

- То есть недостаточно личной смелости, чтобы выпутаться из этого дела.

- Во времена ковбоев решительный человек, умевший быстро стрелять, мог противостоять любым опасностям. Сейчас другое время, да и место действия тоже. Вам придется выбирать между моргом и каторгой. Вы, несомненно, заслуживаете лучшего.

- Не уверен.

- Решайте сами, - произнес мэр, обреченно махнув рукой.

В приемной ждала огромная очередь, и Сабиани не мог долго размышлять над их беседой. Выходя, Л а Скумун столкнулся с пожилой женщиной в черном платке. Сабиани ласково взял ее под руку и усадил в кресло. Она была его землячкой.

- Я пришла насчет малыша, - сказала женщина.

Мэр придвинул стул и сел рядом с ней, чтобы она чувствовала себя удобнее и рассказала все без стеснения, как другу.

Ла Скумун ушел быстрым шагом. Ему надо было уладить один вопрос на улице МиссьондеФранс.

После отъезда Шнурка и его жены, борделем управляла Мод, и дела шли успешно. Он ждал ответа Аде насчет Марселин.

Ксавье ответил не сразу. У него были другие заботы. Утром Ла Скумун получил письмо, в котором его разъяренный друг заявлял, что Марселин не должна отстегивать корпорации «Поддержи меня» ни сантима, если, конечно, сама того не пожелает, а этого наверняка не случится.

Марселин работала в борделе Ла Скумуна, так что воля Ксавье могла быть исполнена.

Мод взялась за телефон и стала обзванивать девочек, приглашая явиться на сходку вместе с их «мужчинами». Ла Скумун собирался предложить всем шампанского и произнести речь. Инаугурационную.

- Я голоден как черт, - объявил он Мод, когда вернулся.

Было четыре часа дня, а он просидел в приемной мэра с одиннадцати.

- Сейчас тебя обслужат, - ответила она.

Мод выглядела прекрасно, но при мысли о женщине в голове Ла Скумуна возникал образ не ее, а Женевьев.

Однако Ла Скумун старался не показываться в магазине Женевьев слишком часто. Даже делал крюк, чтобы не проходить мимо витрины.

Он потратил все сборы игорного клуба на покупку цветочного магазина, объяснив Женевьев, что это деньги Ксавье. Его сберкнижка.

Магазин находился на улице дю Ром, рядом с префектурой. Ноги Ла Скумуна сами несли его в ту сторону. Как и машина, которая вела себя, словно лошадь, чующая стойло.

- Наконецто, - вздохнул он. - Посмотрим.

- Что посмотрим? - спросила Мод, садясь напротив него.

Прибор был поставлен на маленьком столике в одной из комнат. Ла Скумун не ответил и бросил незаметный взгляд на кровать, зная, что Мод при первой же возможности потянет его в постель.

- Мигли приехал?

- А то! Странный у него видок! Я его поместила в один из номеров.

- Одного?

- Не решилась просить девочек составить ему компанию.

- Надеюсь, он ничего не заметил.

Она встала, потянулась, села на кровать и закинула ногу на ногу.

- Тебе нравится?

Он сделал вид, будто понял, что она спрашивает об обеде.

- Я ем слишком быстро.

Он провел одной рукой по животу, а другой налил себе вина. Мод легла, положив руки под голову.

- Ложись. Так еда легче переваривается, - предложила она.

Сутенеры должны были прийти поодиночке после полуночи. Это был последний шанс для Ксавье, чей процесс начинался через две недели. Ла Скумун подозревал, что только преемник Ксавье при Марселин мог привести его к правде.

Остальные сутенеры, которых Ксавье подмял под себя, казалось, были непричастны к махинации.

Ожидая прихода парня Марселин, Ла Скумун подошел к Мод, сел на край кровати и стал рассеянно гладить ее колени. Она подогнула ноги под себя, и Ла Скумун смог оценить изгиб ее бедра.

- Роберто, - прошептала она.

Он наклонился к ней.

* * *

Мигли устроился в углу; он видел собравшихся в профиль. Сначала они на него косились, теперь как будто забыли о его присутствии. Кожа на его лице натянулась, взгляд ничего не выражал.

В комнате не было ни одной женщины. Пришедших было восемь, плюс Мигли и Ла Скумун. Последний не знал имен своих гостей, но двоих из них он уже встречал в клубе.

В ведерках со льдом охлаждались бутылки с шампанским, на круглых столах были расставлены бокалы. Приглашенные остались стоять.

- Мы не знакомы, - начал Ла Скумун. - Вот я и подумал, что лучше познакомиться, поскольку теперь тут командую я.

Сидящие слушали его молча.

- Для девочек, работающих здесь, все остается попрежнему, с одной маленькой разницей…

Он сделал паузу, чтобы посмотреть на них, и понял, что они между собой уже поговорили…

- Не стоит беспокоиться и обсуждать друг с другом. Когда возникнут проблемы, женщины должны обратиться к Мод, и я улажу дело. Нейтральному человеку это удобнее.

- Ты этим занимаешься ради удовольствия? - бросил один из них.

- Я это делаю потому, что беру на себя ответственность за все происходящее у меня.

- У тебя будет до фига работы.

- Не слишком. Пусть девочки слушаются Мод, и дело пойдет. Вы ее знаете? Она была женщиной Виллановы.

Собравшиеся переглянулись, и высокий, с шевелюрой цвета воронова крыла, спросил:

- А где он?

- Устал и свалил.

- А Шнурок где?

Опять одно и то же. Ла Скумун заговорил так медленно, что создавалось ощущение, будто он жует жвачку:

- Тоже устал. Этот город сильно утомляет.

Ла Скумун говорил, облокотившись о высокую этажерку, стоявшую между двумя окнами, и крутил в пальцах пуговицу пиджака возле пояса. Его черные глаза всматривались в лица присутствующих. Мигли в углу был неподвижен, словно глыба мрамора.

- Меня зовут Ла Рока, - назвался он. - Я довольно долго жил на Сицилии.

Он поднял за горлышко бутылку шампанского.

- Я угощаю.

Шампанское полилось, унося настороженность сутенеров.

И все же от вида Ла Скумуна им становилось не по себе. Они обменивались замечаниями о женщинах. Наконец Ла Скумун спросил, есть ли у них вопросы.

Нет, вопросов не было. Все были согласны и довольны, что хозяин борделя не размазня, не отупевший от старости хмырь, а человек, готовый позаботиться о безопасности.

- Кто из вас парень Марселин? - спросил Ла Скумун.

Высокий брюнет, подавший голос в начале встречи, осушил свой бокал, поставил его и ответил:

- Я.

В углу Мигли едва заметно шевельнулся.

- Уже не ты, - отрезал Ла Скумун.

- Да? - удивился тот.

Ближайшие соседи инстинктивно отшатнулись, и он остался в одиночестве.

- Ее парень - Ксавье Аде, - объявил Ла Скумун. - Он был с ней до того, как его замели.

- Я с ней был еще раньше.

- Тогда почему молчал, когда Ксавье жил с ней?

- Всему свое время.