Завтра его собирались оперировать в последний раз. И, если Поль не умрет на операционном столе, то все равно до лета проваляется без движения.

Спартаку разрешили дежурить у постели. В бреду инспектор снова видел братьев Шварц и пытался прижать руки к животу.

«Сволочи, - думал Спартак, - вот сволочи…»

Утром, уже дома, его разбудил телефонный звонок. И репортер узнал о втором побеге Франсуа Олэна.

- Он мертв? - поинтересовался Спартак.

- Да нет же, говорю тебе, удрал! - возбужденно завопил коллега из редакции.

- Досадно. Теперь меня интересуют только мертвые гангстеры, - сказал Спартак, вешая трубку.

Поля хотели оперировать ближе к полудню. Журналист вышел из дому, как сомнамбула.

Хирург сделал все, что мог, но от прогнозов воздержался. Ночь прошла скверно.

К утру надежда стала столь слабой, что о ней и говоришь не стоило.

Спартак уснул в коридоре на стуле. Санитар посоветовал ему вернуться домой, обещав в случае чего срочно позвонить. «В случае чего» означало смерть.

Маленькая Люсьен толкнула выходившую в сад стеклянную дверь. Она заскочила перед работой узнать последние новости.

Прежде всего Люсьен посмотрела на Спартака. В глазах стоял немой вопрос. Лицо осунулось от усталости. В эту минуту репортер понял, как она любит Поля, и нежно обнял девушку за плечи.

Они вышли из больницы вместе, и Спартак подвез Люсьен к банку. Она благодарно улыбнулась и быстро выскочила из машины. Впервые в жизни журналист не стал любоваться стройностью девичьих ног и покачиванием бедер. Люсьен вызывала у него только уважение.

Теперь Спартак вспомнил, что братья Шварц держали ее на мушке и унизили, заставив лечь на пол под столом. При малейшем неповиновении они выстрелили бы в Люсьен, как и в Поля…

Спартак приехал домой. Мозг заклинило. А у подъезда уже поджидал Франсуа Олэн.

Репортер не пожал ему руки. Он лишь замер, молча уставившись на гостя.

- Я опять пришел выложить тебе все в подробностях, - сказал Олэн.

В больном от горя мозгу Спартака зародилась безумная мысль.

- Пойдем, - бросил он.

Как только они вошли, журналист встал у двери. А Олэн даже не заметил, что путь к отступлению отрезан.

- Знаешь, мне пришлось чертовски попотеть, чтобы выбраться оттуда, - улыбнулся он.

На левой щеке еще виднелись остатки корочки, на правой - круглое пятнышко новой кожи. Спартак молча разглядывал галстук цвета старинного золота.

- Ну, так с чего мне начинать? - спросил Олэн, усаживаясь на край смятой постели.

Спартак на время вычеркнул Фабиен из своей жизни, и в комнате царил беспорядок.

Он не ответил. И Олэн впервые обратил внимание на его странный вид.

- С адреса братьев Шварц, - вдруг рявкнул журналист.

- А???

Олэн вскочил.

- Ты, что, не понял?

- А ты, часом, не заболел? - Олэн покрутил пальцем у виска.

- Ты знаешь их адрес? Да или нет?

Олэн, не дрогнув, выдержал пристальный взгляд.

- Знаю, - внезапно решился он.

- Я не собираюсь сообщать его полиции. Даю слово.

Олэн, пытаясь понять, что бы это значило, заметался по комнате.

- Ты мне не веришь? Разве я когданибудь тебя обманывал? - невозмутимо спросил журналист.

С первой минуты он ни на сантиметр не сдвинулся с места.

- Да что ты себе воображаешь? Потвоему, Шварцы дадут тебе интервью и позволят сфотографировать? Да ты и глаз не успеешь поднять к их окнам, как отправишься к праотцам!

- Поживем - увидим.

- Я не могу брать на себя такую ответственность. Слишком хорошо их знаю. А уж сейчас это вообще ходячая смерть… Вот что… Я к тебе очень хорошо отношусь и не стану морочить голову. Они живут там же, где и я, этажом выше… Удрав из больницы, я, как тень, проскользнул в дом около трех часов ночи и не успел опомниться, как стоял в углу с револьвером у горла. Шварцы на тропе войны. Даже спят по очереди.

- Я служил в десанте, - проворчал Спартак.

- Детские игрушки твой десант, старина. Шварцы - настоящие тигры. Слыхал про фейерверк на севере?

Спартак кивнул. Этот фейерверк заслонял ему весь горизонт.

- Я не собираюсь их интервьюировать.

- Чего ж ты тогда хочешь?

- Чтобы ты одолжил мне оружие и дал адрес.

- Оставь это дело фараоном! У тебя нет ни единого шанса на тысячу. Хочешь прославиться?

Репортер покачал головой.

- Ну и мастер ты загадывать загадки, как я погляжу, - фыркнул Олэн.

- Мой лучший друг сейчас умирает в больнице. По милости Шварцев. Если ты такой же, как они, скажи сразу. И не будем терять время.

- Твой друг - фараон?

- Совершенно верно. Из уголовной полиции.

Олэн опустился на стул.

- Я знаю, о ком речь, - кивнул он.

- Мы вместе росли и вместе воевали, а теперь Поль умирает. Я должен чтонибудь сделать. Так надо. И никто, кроме тебя, не может мне помочь…

Спартак бессильно развел могучими руками.

- Я ничего не имею против твоего друга. Помоему, он чертовски хитер. Насчет галстука из кокосовых волокон было очень здорово придумано. Он знал, что мы с тобой видимся?

- Да, но дал мне слово и сдержал его.

- Погоди вешать нос, может, он еще выкарабкается.

- Если зазвонит телефон, я даже не посмею снять трубку, - признался Спартак.

- Мне надо подумать. Я тебе перезвоню, - сказал Олэн, надевая пальто.

- Ты отсюда не выйдешь, - спокойно предупредил репортер.

Его широкие плечи загораживали дверной проем.

- Не шути с такими вещами.

- Мне, знаешь ли, вообще не до шуток.

Олэн достал «смит энд вессон», некогда отобранный им у Бульдога.

- Я пришел сюда сам, по доброй воле, - напомнил он.

Спартак поглядел в черную дырочку дула.

- Это не западня, можешь меня спокойно убить.

- Не будем больше об этом. Пропусти меня. Я позвоню или вернусь.

- Но я не могу больше ждать… не могу…

Зазвонил телефон. Мужчины переглянулись. В конце концов репортер всетаки снял трубку, а Олэн сунул пистолет в кобуру. Он носил его, как всегда, на бедре.

На лбу Спартака выступили капельки пота. Немного послушав, он с трудом выдавил из себя несколько слов:

- Большое тебе спасибо… пока неизвестно… да, надеюсь… нет, не приходи… ты очень добра, еще раз, спасибо…

Он повесил трубку, рухнул на край кровати и утер лоб.

- Давай договоримся… - тихо проговорил Олэн (он не мог спокойно смотреть, как терзается Спартак). - Подождем, пока твой друг оклемается. Я верю, что так и будет. И тогда тебе не придется рисковать собственной шкурой при раскладе один к тысяче.

- А если нет?

- Тогда я тебе помогу.

- Я не хочу, чтобы ты впутывался в это дело. Мне нужно только оружие и адрес, - повторил репортер.

- Ладно, - согласился Олэн. - Можешь мне поверить, я вовсе не жажду лезть в петлю.

Чтобы не ставить Спартака в неловкое положение, он не протянул руки, а лишь кивнул на прощание и исчез.

В день побега король спаржи Робер снабдил его новыми документами. Кроме того, Олэн взял напрокат машину с откидным верхом и прямым приводом. На такой можно удрать от любой погони. Олэн специально ездил за ней в Версаль, опасаясь, что после его ареста полиция предупредила все парижские гаражи.

От Спартака Олэн сразу поехал в квартал Малакофф, оставил машину за воротами и тихонько скользнул в дом через парадный вход.

На втором этаже - ни звука. Олэн крадучись проскользнул к себе. Он уже подумывал, что, раз Шварцы даже не высунули носа, журналист мог бы незаметно войти хотя бы сюда, как вдруг младший братец пинком распахнул дверь. В руках он держал пистолетавтомат.

- А, это ты! - только и сказал он.

- Угу.

- Ничего нового?

- Да вроде нет… Вам тут не очень тоскливо?

- Обычное дело… в газетах чтонибудь есть?

- О вас?

- Дурацкий вопрос!

Олэн сунул ему пачку газет. Спартак больше ничего не писал, и это его огорчало.

- Пишут только о здоровье того молодого фараона, - проговорил Олэн, следя за реакцией Шварца.