- Дань, ты слушаешь? - нахмурилась Нина. - Мне пора, ты не сделаешь кофе?

      - Сейчас, - засуетился Тарасов и начал вылезать из-под одеяла.

      - Надо же, сережку потеряла, - сокрушенно покачала головой Нина, посмотревшись в зеркало. - Обидно, памятная. Если найдешь - отдай, пожалуйста.

      - Отдам, - все еще не придя в себя, а потому, чувствуя себя немного заторможенным, кивнул Тарасов. Нина бросила на него лукавый взгляд и неожиданно, привстав на носки, поцеловала в щеку.

      - А мне понравилось, - шепнула она. - И не бери в голову, все хорошо.

      - Угу, куда уж лучше, - пробормотал Данька, запирая за ней дверь. - Господи, надо ж было так вляпаться! Там что, в клубе больше ни одной девчонки не было?!

      Муки совести он безуспешно попытался утопить в чашке остывшего кофе, но те оказались мастерами спорта по плаванию. Ну почему ему надо было переспать именно с Ниной?! Не то, чтобы она не казалась привлекательной - как раз наоборот! - но она была другом и, что самое главное, сестрой лучшего друга, что полностью исключало любую возможность романтических отношений. До сегодняшней ночи, о которой стоило забыть прямо сейчас.

      От раздумий его отвлек звонок в дверь.

      - Забыла что-то? - подумав, что это вернулась Нина, поинтересовался он, отпирая замок, и замер с открытым ртом. На пороге стоял Пашка.

      - Ты в своем репертуаре, - хмыкнул он и, подвинув плечом закаменевшего друга, прошел в квартиру. - Хоть раз из клуба без очередной бабы возвращался?

      - Она не баба, - вырвалось у Тарасова, который от ужаса почти не соображал. - Паш, ты что тут делаешь?

      - Да мама звонила, - отмахнулся тот. - Нинка чего-то совсем загуляла в этот раз, еще домой не пришла. И трубку не берет, как и ты, впрочем. А телефона ее этой подружки я не помню. У вас вообще все нормально прошло?

      - Ага... нормально, - Даня бросил взгляд в зеркало и обнаружил, что так и не удосужился толком одеться. - Паш, ты иди на кухню, а я хоть штаны натяну, - сказал он и поспешил в спальню.

      - Так куда она поехала? - не унимался Матвеев, отправившийся следом за ним. На пороге спальни он хмыкнул, обозрев характерный разгром, и покачал головой. - Ты прямо половой гигант. Девочка хоть осталась довольна?

      - Надеюсь, - нехотя отозвался Тарасов, которому изрядно резали слух обычные, в общем-то, шуточки. - Не жаловалась.

      Он натянул штаны и футболку, а затем резко развернулся к другу и снова замер. Паша, присев на корточки, внимательно разглядывал на полу какую-то вещь, словно опасаясь прикоснуться к ней руками. Затем, вдохнув, словно перед прыжком в воду, осторожно поддел ее пальцами.

      - Я эти сережки Нине сам покупал, - тихо сказал он, и Даньке стало нехорошо. - На день рождения.

      Пашка выпрямился, глядя на друга чужими, злыми глазами. Тот попытался что-то сказать, но язык отказывался повиноваться, онемев под тяжелым, осуждающим взглядом.

      - Хорошо, говоришь, прошло? - режущим до крови тоном продолжил Матвеев, делая шаг вперед. - Не жаловалась? Паскуда ты, Тарасов.

      - Я все объясню... - непослушными губами выговорил Данька, но Пашкин кулак уже с силой врезался в его скулу. Мир взорвался болью, перед глазами поплыл багровый туман, а когда он рассеялся, в комнате кроме него уже никого не было.

      Под глазом наливался весьма впечатляющий синяк, но хреново было не от этого. Данька со всей отчетливостью понимал: Паша его не простит. За это - нет. Хотелось завыть волком, осознавая, что потерял самое дорогое, что было в жизни: обоих Матвеевых. Ведь и с Ниной, после произошедшего, уже ничего не могло быть общего. Она не из тех, с кем можно просто так... Сегодняшняя ночь - кошмарное исключение, оборвавшее все, что было раньше. Что же теперь делать?

      Тарасов метался по комнате, не находя себе места. Мозг работал лихорадочно, отчаянно ища выходы из тупика, но в голову лезла только всякая чушь вперемешку с бесполезными стенаниями. Разбирала страшная злость на себя, умудрившегося похерить самых важных людей просто так. Минуточку... Данька остановился, как вкопанный, пытаясь ухватить за хвост ускользавшую мысль. А если не просто так? А если по-серьезному? В конце концов, Нина куда лучше тех шалав, которые у него были пачками. Умная, милая, сильная, хорошо его понимающая и знающая. Чем не идеальная жена? И в постели у них все будет хорошо - в этом Тарасов был более чем уверен. Чем дальше, тем больше он загорался этой идеей, находя в ней новые и новые плюсы. Во-первых, сама Нина ему нравилась. Во-вторых, это полностью решало все вопросы с Пашкой: свадьба-то  - совсем другое дело! В-третьих, Наталья Сергеевна относилась к Даньке очень душевно, и из нее должна была получиться просто замечательная теща. В порыве переполнявших чувств Тарасов хлопнул себя по лбу и снова заметался по комнате, на этот раз разыскивая джинсы.

      У хорошо знакомого подъезда он замешкался, сообразив, что было бы неплохо купить хотя бы цветы. Ларек, к счастью, оказался неподалеку, и перед Данькой встала новая дилемма: каким букетом в случае чего будет не так больно получить по морде? Он решил рискнуть и мужественно выбрал классические темно-красные розы, а затем, чувствуя себя полным идиотом, отправился делать предложение руки и сердца, причем обоим Матвеевым вместе.

      Ему сразу не повезло: дверь открыл сумрачный и недовольный Пашка, которому вообще-то вовсе не полагалось тут быть. Однако он не бросился с кулаками на инстинктивно попятившегося друга, а почему-то тяжело вздохнул и приглашающе распахнул дверь. Сообразив, что бить его будут, возможно, не прямо на пороге, Тарасов осмелел и вошел в квартиру.

      - Это даже хорошо, что ты здесь, - сказал он, снимая куртку. - Мне надо с тобой поговорить.

      - Да уж, - пробормотал тот. - Мне тоже надо... пройдем?

      Оказавшись в Пашкиной комнате, куда Матвеев, воровато оглядываясь, утащил его буквально сразу, Даня положил букет на кровать, а сам уселся рядом, совершенно не понимая, что происходит. Паша, замявшись, присел на стул у окна.

      - Ты извини меня, - сказал он, и Тарасов разинул рот от удивления. - Мне Нинка такой скандал закатила. Она, оказывается, сережку эту две недели назад потеряла, помнишь, когда мы у тебя сидели? Ну вот. А ночевала у Карины, телефон не слышала. Вернулась домой, а тут я прилетаю - весь из себя обуреваемый праведным гневом. Ну, она мне мозг и вправила. Я целый день думаю, как перед тобой извиниться... Как же хорошо, что ты пришел!

      - Да уж, - только и смог ответить Данька, у которого окончательно поехало мировосприятие. Нина наврала, что ничего не было? Паша не злится? И - о Господи! - свадьба не нужна?!

      - Паш, ты куда делся? Мама ужинать зовет, - в комнату заглянула Нина. - Даня? – удивилась она.

      - Да я вот, случайно зашел, - залепетал тот невразумительно. Нина усмехнулась. Сегодня она выглядела как-то непривычно: в глазах, что ли, у нее появилось что-то новое, чего раньше никогда не было? И Даня поймал себя на том, что смотрит на нее, не отрываясь. Нина бросила взгляд на его живописный фингал и, укоризненно качая головой, повернулась к брату, грозя ему пальцем.

      - Надеюсь, вы разобрались? О, а кому цветы?

      - Тебе! - вспомнил о букете Тарасов и протянул розы девушке. - Я... это... хотел просить тебя повлиять на этого горячего финского парня, а ты уже. Спасибо.

      - Да было бы за что, - отмахнулась та и снова посмотрела на брата. - Иди, мама зовет.

      - Спасибо, - уже другим тоном повторил Тарасов, когда Пашка вышел. Нина взглянула на него поверх букета.

      - Я не дура, - ответила она. - Я знаю, что у нас бы с тобой ничего не вышло, а портить вашу дружбу из-за разового секса... Ну, подумаешь, переспали -  что, со мной раньше такого не было? Дань, я не сволочь. И вас я не поссорю. Ты с нами поужинаешь?