Причина его стычки с отрядом Микулы, наверное, заключается в следующем. Соглядатаям воеводы Асмуса или великого князя стало известно, что Дивдад, готовясь к нападению на русов, где-то припрятал часть своего флота, собираясь нанести противнику неожиданный удар в самый ответственный момент боя. Желая проникнуть в планы ширванцев, к возможному месту нахождения этой части флота отправился отряд Микулы со знатоком здешних гор Сарычем. Чтобы сохранить цель похода в тайне, хитрый Микула распустил слух, что он якобы прибыл за спрятанным в тех горах кладом, и на эту лживую весть попались местные горцы и оставшийся не у дел Ичкер с уцелевшими разбойниками. В бою с мнимыми кладоискателями — а именно об этом свидетельствуют спрятанные на носилках камни! — горцы и разбойники были разбиты, а Ичкер оказался в плену. Освобожден он был потому, что смог чем-то услужить русам. Наверное, тем, что располагал сведениями об интересующих русов ширванских кораблях или подсказал, каким образом можно сорвать их прибытие в нужное время к Дивдаду. Дело обстояло только так, никаких других причин, объясняющих бой русов с разбойниками Ичкера и его непонятное избавление из плена, несуществовало, сколько ни ломал голову Хозрой и какие замысловатые объяснения случившегося ни пытался найти.
А знать причины ему было очень важно: от них зависело, сохранил ли плененный и отпущенный на свободу Ичкер свое влияние на разбойников, в состоянии ли он заставить их снова напасть на русов, от которых они не столь давно потерпели жесточайшее поражение? А не усложняет ли он обстановку? Прошлый раз люди Ичкера напали на русов из-за мифического клада, почему им не сделать этого опять уже из-за вполне реальных денег, которые русы, без всякого сомнения, дадут им в качестве выкупа за плененного великого князя или его мертвое тело, чтобы предать его, согласно своим законам, огню священного погребального костра? Тем более если в счет будущего выкупа они предварительно получат три, нет, пять тысяч золотых диргемов. Зачем скупиться, если это будут деньги кагана Хазарии, а не его собственные?
Но поверит ли Ичкер его сообщению о появлении под Дербентом великого князя, захочет ли честно выполнить взятые на себя обязательства? Не получится ли так, что он исчезнет, получив деньги? Поверить должен, ибо знает Хозроя уже десять, нет, двенадцать лет, с тех пор как предложил ему свои услуги командира двух десятков воинов-горцев. Через два года Жохар, как его тогда звали, стал помощником начальника стражников, охранявших караваны Хозроя, а еще через год с сотней стражников захватил сопровождаемый ими караван из Аравии и превратился в главаря разбойничьей шайки. Однако Хозрой даже из этой неприятности сумел извлечь выгоду: он установил связь с Ичкером и сообщал ему нужные сведения о движении караванов купцов-конкурентов, за что Ичкер не нападал на караваны Хозроя. Последний раз подобная сделка состоялась четыре года назад, но вряд ли Ичкер так быстро забыл своего прежнего хозяина и недавнего помощника. Удрать с полученными в задаток деньгами он не захочет потому, что даже глупец понимает, что эти деньги сущий пустяк по сравнению с теми, которые можно получить от русов за их великого князя, окажись тот в их руках живым или мертвым.
Теперь необходимо решить, кому поручить найти Ичкера и передать ему предложение Хозроя, подкрепив его пятью тысячами золотых диргемов. Пожалуй, лучше раба с этим не справится никто. Тем более что ему желательно несколько дней не попадаться русам на глаза. Однако при поисках Ичкера придется часто вступать в разговоры, и его немота на сей раз явится не достоинством, а непреодолимым недостатком. Значит, придется подыскать рабу напарника, не посвящая его во все детали порученного дела. Да и не стоит отправлять посланцев к Ичкеру с таким количеством золота, которое у них может легко обнаружить и отнять первый встреченный бродяга или разбойник. Лучше дать им на ту же сумму драгоценных камней, которые гораздо легче спрятать в лохмотьях. Словом, ему есть над чем хорошенько поразмыслить, причем желательно в одиночестве, а не в присутствии вопрошающе уставившегося на тебя раба.
— Ты заслужил обещанную награду, — сказал Хозрой человечку. — Что выбираешь — четыре кувшина красного вина или на две ночи молодую рабыню, недавно подаренную мне Исааком?
Раб широко заулыбался, поднес ко рту руки, словно в них был зажат кувшин, запрокинул назад голову.
— Хорошо, ты получишь вино. И правильно, что отказался от женщины — в такую жару не до них. Сейчас уходи, а после захода солнца снова жду тебя в палатке. Будь готов, что тебе на несколько дней придется покинуть лагерь русов. Если тебе удастся справиться с новым заданием так же успешно, как с предыдущим, тебя ждет очень много вина и две красивые рабыни, которые станут твоими на целую неделю…
Ольга была удивлена, увидев у Григория в руках два толстых манускрипта в кожаных переплетах с резными серебряными застежками. В последнее время они встречались чуть ли не ежедневно, Ольга привыкла к общению с главой киевских христиан, уже не мыслила себе прогулок без него. Больше того, их беседы становились привычной, неотъемлемой частью ее жизни, заставляли Ольгу в мыслях часто возвращаться к высказанным Григорием мыслям и его размышлениям. На первый взгляд казалось, что Григорий лишь отвечал на ее вопросы, никогда не противореча ее суждениям и не навязывая собственных убеждений, однако спустя некоторое время Ольга начинала чувствовать, что услышанное от Григория будоражит ум, казавшиеся прежде простыми вещи заставляли взглянуть на себя совсем по-другому, а явления, всегда видевшиеся ей обыденными и ничем не примечательными, теперь стали вызывать вопросы.
— Это тебе, — сказал Григорий после обмена обычными приветствиями, протягивая ей книги.
— Я не просила тебя ни о чем. Почему ты решил, что мне нужны книги? — удивилась Ольга. — Их в тереме осталось много после князей Аскольда и Олега. Ты ведь знаешь это.
— Знаю, поэтому и пришел сегодня с книгами, — ответил Григорий. — Причем именно с этими, а не с какими-либо иными. Ты не заметила, что при наших встречах я говорю гораздо больше тебя? Однако чем больше я говорю, тем больше у тебя вопросов о том, о чем я рассказываю.
— Но так и должно быть. Ведь ты старше, к тому же видел намного больше моего. Мне нечем удивить тебя, а ты при каждой встрече открываешь мне новый мир.
— О нет, я зачастую тоже не видел того, о чем рассказывал. Знание об этом я почерпнул из прочитанных книг или из бесед с братьями и сестрами по вере, видевшими или пережившими события, о коих я повествовал. Ответы на часть вопросов, которые ты обязательно задала бы мне, ты отыщешь в принесенных книгах.
— Ты знаешь, какие вопросы я могла бы тебе задать? — усомнилась Ольга.
— Конечно. Я ведь хорошо помню книги из Аскольдовой и Олеговой библиотеки и понимаю, что для человека с твоим умом, великая княгиня, их ничтожно мало. Взгляни на лес вокруг крепостных стен. Он уходит за горизонт, ему нет конца и края, однако он состоит из отдельных деревьев, кустов, травинок, цветов. Так и человеческое знание. Каким бы беспредельным, неохватным оно ни казалось, его премудрость заключена в тысячах и тысячах книг, каждая из которых хранит в себе частицу общих знаний. Одному человеку не дано постичь всю бездну знания, ибо и десяти человеческих жизней не хватит, чтобы прочитать и осмыслить все книги. Однако существуют книги, которые связывают воедино отдельные частицы знания, почерпнутые из прочитанных книг, помогают постичь ту частицу тайны, именуемой жизнью и небытием, которую тебе приоткрыли книги. Не ознакомившись с этими книгами, тебе многое не понять в других, как несмышленому ребенку не осмыслить окружающий мир без помощи родителей. Сегодня я принес тебе две такие книги, которые послужат путеводной нитью при чтении других. Бери.
Ольга приняла от Григория протянутые ей книги, взвесила их в руках.
— Ого! И у тебя, конечно, есть еще, которые ты принесешь вслед за этими. Сколько же их всего? Сто? Тысяча? Тьма?( Тьма — десять тысяч.)
