— Ребята! Каждый идет сам по себе! — скомандовал Кырстой, рванувшись вправо. Но прежде чем он успел броситься на землю, его прошила очередь из пулемета. Секундой раньше был убит Стэника Стан. Та же участь постигла и солдата Киву, которому осколок мины раздробил грудь и пропорол живот.

Панаиту Хуштой повезло. Когда открыли огонь, он, не имея опыта, испуганно застыл на месте от страха. Именно это и спасло его, так как весь огонь сосредоточился на остальных троих, пытавшихся спастись перебежками. Его же или не видели, или оставили в покое, посчитав убитым.

Минут через пять огонь стих, ракеты больше не освещали поле, вокруг вновь установилась тишина и темнота. Прошло еще несколько минут, прежде чем Панаит начал шевелиться. Он был жив и даже не ранен. Хуштой поднялся и сделал несколько осторожных шагов. Невероятно, но он цел и невредим. А другие?

Тихим голосом он позвал:

— Кырстой! Стан! Киву!..

Никакого ответа. Он начал искать своих товарищей и вскоре обнаружил Киву. Тот уже остыл, все его лицо было залито кровью. Потом Панаит отыскал и остальных двоих. Убиты, все трое убиты! Только он один остался в живых.

«Лучше бы и меня убили, — с горечью подумал он. — Или спаслись бы все четверо, или погибли бы вместе».

Потом он вспомнил, что ему нельзя терять времени — через несколько часов начнет светать. Панаит глубоко вздохнул, ощутил сырой, прохладный воздух от реки, до которой было метров двести, не больше. Но как добраться до берега, не наступив на мину? Кырстой говорил ему, что весь берег реки, кроме небольших участков, усеян минами. А сколько опасности в этих двухстах метрах! Так неужели он уцелел от пуль и осколков, чтобы взлететь на воздух, наткнувшись на мину?

«Уж как мне суждено! Повезет или не повезет! Назад все равно нет пути».

Прежде чем двинуться дальше, он прошептал, будто мертвые могли услышать его:

— Пусть земля вам будет пухом, братья по несчастью!

Темнота стояла непроницаемая. Кырстой успел ему сказать, что идти нужно по тропинке, по которой они шли до этого, пока не выйдут на дорогу. На ощупь он установил, что находится на тропинке. Справа и слева большие участки местности заминированы. Чтобы не сбиться с дороги, он пополз, ощупывая землю ладонями. Там, где земля была утоптанной, мин не должно быть.

Минут через двадцать он добрался до дороги, о которой ему говорил Кырстой. Неужели она тоже заминирована? Панаит лег на землю и внимательно ощупал дорогу вокруг себя. Когда-то во время дождя там прошло много тяжелых повозок и колеса их оставили в грунте глубокую колею шириною больше ладони. По всей ширине колеи земля была твердой, и он мог быть уверен, что хотя бы на этом участке мин нет. Панаит двинулся дальше, продолжая ощупывать дорогу ладонями. Так прошло еще полчаса. Пот лил с него градом. По его расчетам, он должен был теперь находиться очень близко к реке. Внимательно прислушался. Если он идет по правильному пути, то должен слышать шум реки внизу. Но, хотя вокруг стояла абсолютная тишина, шума реки он не услышал. И тут он понял, что произошло. Он не двигался к реке, а, напротив, удалялся от нее. Теперь он был намного дальше от реки, чем когда свернул с тропинки.

«Что делать?» — с беспокойством спросил он самого себя, но не успел найти ответ, как вдруг услышал окрик:

— Стой! Кто идет?

Все произошло так неожиданно, что, не успев отдать себе отчет, Панаит Хуштой вскочил на ноги и рванулся назад, но в то же мгновение услышал выстрел и почувствовал теплоту и легкий зуд в ноге. Тут же кто-то подскочил к нему сзади, сбил с ног, скрутил ему руки за спиной.

— Кто стрелял, скотина?

— Бэрбуца, господин унтер-офицер, — ответил тот, кто набросился сзади на Панаита.

— Убил его?

— Похоже, нет. Шевелится.

Из темноты появилось пять темных силуэтов, которые окружили Панаита со всех сторон.

— Ты ранен? — резким голосом спросил его унтер-офицер.

— Да вот, ранили!

— Идти можешь? Попробуй!

Его поставили на ноги, и он сделал несколько шагов.

— Можешь. Эй, давай двигайся быстрей! — снова набросился на него унтер-офицер, подталкивая сзади стволом автомата.

Через несколько шагов один из тех, кто схватил его, сказал:

— Как говорится, вернулись не с пустыми руками, господин унтер-офицер.

Ответ последовал не сразу.

— М-да! Действительно, не с пустыми руками. Черт его возьми! Был бы он чужаком, так месячишко отпуска я отхватил бы! — сердито ответил унтер-офицер.

То, что Панаита Хуштой неожиданно взяли в плен, явилось результатом следующих обстоятельств: румынское командование было обеспокоено отсутствием разведывательных данных. Оно нуждалось в «языках».

Приказ из штаба армии дошел до полков, батальонов и рот. Но находящиеся на передовой подразделения не торопились выполнить его. Правда, устраивались засады и вылазки, но взять пленных не удавалось никак, потому что румынские солдаты, по горло сытые войной и убежденные, что дело идет к концу, по мере возможности берегли свою шкуру. Одни, если их посылали в засаду, отправлялись, но, удалившись на некоторое расстояние, где командиры не могли их проконтролировать, выпускали несколько очередей в воздух, а потом возвращались и докладывали, что задачу выполнить не удалось, так как противник встретил их сильным огнем. Другие поступали иначе: вызывались добровольцами, но уже не возвращались, а с оружием переходили на другую сторону.

Но поскольку нужда в разведданных становилась с каждым днем все более острой, командование обещало солдатам, которые вернутся с «языком», награды и месячный отпуск. Однако даже эти обещания не приносили ожидаемых результатов.

Среди тех немногих, кто в поисках счастья, в погоне за наградами и отпуском вызвались добровольцами, был и унтер-офицер Аричиу Илие из того же полка, что и Панаит Хуштой. Он и четыре солдата отправились в засаду за полчаса до побега Панаита Хуштой и его товарищей. И когда Илие с солдатами готовились пересечь реку, огонь, открытый по беглецам, насторожил их. В таких условиях было бы наивно надеяться захватить пленного, поэтому унтер-офицер, который уже не первый день был на фронте, решил повернуть обратно. Не зная, что именно послужило причиной открытия огня, и опасаясь, как бы не попасть в засаду, они медленно, с предосторожностями начали отходить. Вот почему Панаит Хуштой не услышал их. Зато его услышали. По приказу унтер-офицера солдаты рассредоточились так, что образовали нечто вроде мешка. Несколькими минутами позже Панаит Хуштой оказался в этом мешке, и случилось то, о чем читатель уже узнал.

Дорога не была заминирована, как предполагал Панаит Хуштой. Солдаты-конвоиры шли без всякой опаски. Двое впереди, двое справа и слева и унтер-офицер сзади.

«Если бы я знал, что дорога не заминирована, — подумал Панаит, — я не потерял бы столько времени и сумел бы проскочить».

Однако Панаит ошибался. Ему не только не удалось бы проскочить, но он попал бы в их руки еще раньше. Зато, возможно, не получил бы пулю в живот. Пуля из автомата вошла ниже пулка и вышла через спину. И тем не менее он, к своему собственному удивлению, был в состоянии идти. Случилось почти невероятное: пуля прошла через живот, не затронув кишки. Рана была неопасной, но его состояние могло стать тяжелым из-за большой потери крови. Через несколько минут у него закружилась голова, его стало шатать из стороны в сторону, ноги начали заплетаться.

— Ты что, больше не можешь идти? — спросил его солдат, шедший слева.

Панаит Хуштой не ответил: он слишком ослабел, его штаны промокли от крови, и он чувствовал, что сейчас упадет.

— Господин унтер-офицер, этот сейчас отдаст концы. Что с ним делать?

— Взвали его на спину и несите по очереди. Как бы не подох раньше, чем его допросит господин лейтенант.

Не успел унтер-офицер прибыть на КП взвода, как весть о том, что беглеца схватили, разнеслась по всему участку второго батальона.