- Работает второй мотор.
Через некоторое время запустили и третий. Пришли в Новороссийск, и на глазах у всех СМ-3 вдруг начал [330] оседать в воду. Кинулись заделывать пробоины и все-таки удержали его на плаву. Потом подсчитали: СМ-3 получил более 190 пробоин, из них 44 подводных. Умер от ран в госпитале краснофлотец Марковский… Дорогой ценой досталась победа катерников. Но враги получили сполна: советские моряки подорвали подводную лодку, несколько других плавсредств противника.
А в Севастополе положение складывалось критическое. Ряды защитников города таяли, боеприпасов становилось все меньше. 18 июня, хотя и с большими потерями, гитлеровцам удалось выйти к Сапун-горе, Инкерману, бухте Северной.
В тот же день поступило распоряжение торпедным катерам оставить Севастополь и перейти на Кавказ. 19 июня вышла первая группа. Второй в назначенный срок выйти в море не удалось - начался сильный шторм. Но дольше ждать было нельзя, и в ночь на 22 июня ТКА вытянулись на рейде.
От многочисленных пожаров на берегу багряными всплесками полыхала бухта Северная. К рассвету катера смогли дойти только до мыса Херсонес. Часто останавливались - отказывали моторы. Так и шли в пяти-бальный шторм. На траверзе Ялты у ТКА-73 К. К. Лосевского отказали моторы. Все попытки привести его в действие оказались безуспешными. Катер решили потопить. Несмотря на огромные сложности, весь личный состав, часть вещей и продуктов перетащили на ТКА-83 начальника штаба дивизиона капитан-лейтенанта И. Н. Погорлюка. На траверзе Судака отказали моторы и у него. Теперь уже ТКА-31 С. П. Саблина начинает спасательные работы. На борту катера собралось 28 человек - целый десант. Бензина мало - 400 килограммов. Выход один: отойти от мыса Меганом на юг, где в основном ходят корабли эскадры, и ждать помощи. Пытались связаться с Новороссийском, но безуспешно - сели аккумуляторы.
Волна бросала катер, как игрушку. Кончались продукты, воду пили из торпед. 24 июня на горизонте появился лидер «Харьков» и два эсминца, следовавших в Севастополь. Дали серию красных ракет - терпим бедствие. Подошел эскадренный миноносец, взял на борт 11 человек, оставив два мешка сухарей и воды. И, главное, сообщил в базу о месте нахождения TKA-31. Около часу ночи подошел МО-115 и взял катер на буксир. При [330] подходе к Цемесской бухте их обогнал лидер «Харьков» и два эсминца, возвращавшиеся из Севастополя.
Последний корабль, прорвавшийся в Севастополь, был лидер «Ташкент» - краса и гордость Черноморского флота. Он доставил туда подкрепление - 1264 человека из 142-й стрелковой бригады, а в обратный рейс взял 2 тысячи 300 человек раненых, женщин, детей. Авиация противника неотступно преследовала его.
Всем торпедным катерам, базирующимся в Новороссийске, была дана команда выйти в охранение израненного лидера. Когда ТКА в 70 милях от берега подошли к «Ташкенту», моряки увидели угнетающую картину. «Ташкент», самый быстроходный корабль на флоте, шел малым ходом с притопленным носом. На поднятой кверху корме плотно стояли сотни людей. Торпедные катера стали в круговое охранение. На своем борту лидер «Ташкент» вывез и оставшиеся относительно неповрежденными 86 кусков живописного полотна панорамы «Оборона Севастополя». [331]
Бастионы у моря
Размышляя о периоде с начала войны и до 1943 года, нарком ВМФ СССР Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях «Курсом к победе» отмечал: «Ставка, подчиняя флоты фронтам или отдавая приказы непосредственно Военным советам флотов, требовала от моряков прежде всего с сухопутными войсками оборонять побережье, приморские фланги фронтов. Когда обстановка складывалась особенно тяжело, мы по приказу Верховного Главнокомандования формировали морские бригады, которые сражались на суше как обычная пехота…»
Так было и в середине октября 1942 года. Наши сухопутные войска, теснимые противником, попали на Туапсинском направлении в критическое положение. 17 октября враг, заняв город Шаумян - в непосредственной близости от Туапсе и побережья, всеми силами рвался вперед.
А силы эти были немалые - 162 тысячи гитлеровцев, 2266 орудий и минометов, 147 танков и штурмовых орудий. Поддерживали наступление фашистов 350 самолетов. У нас же было немногим больше 100 тысяч человек [331] личного состава, почти вдвое меньше орудий и минометов, всего 71 самолет.
Как действовал в этот период Черноморский флот? Вот лаконичные строки из его боевой летописи: «Для ликвидации угрозы крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», лидер «Харьков»,» эскадренные миноносцы и торпедные катера в течение пяти дней перевезли из Поти в Туапсе три гвардейские стрелковые бригады и горнострелковую дивизию»; «В сентябре - ноябре корабли и суда Черноморского флота доставили в Туапсинский оборонительный район 52 844 бойца и 57 796 тонн груза. Обратными рейсами было вывезено около 15 тысяч человек, около 20 тысяч тонн груза и эвакуировано более 2500 раненых»; «Кроме того, во время напряженных боев за Туапсе около 10 тысяч моряков сражались на суше»; «Всего же за период обороны Кавказа было перевезено более 213 тысяч человек, около 2 миллионов 600 тысяч тонн различных грузов».
Мы, катерники, базировавшиеся в Туапсе, были свидетелями и такого. По решению Военного совета Черноморского флота мой крейсер «Коминтерн» - тот, на котором я сдавал зачетную артиллерийскую стрельбу, был… разоружен. Крейсер-ветеран, построенный в 1905 году, доблестно прикрывавший своей огневой мощью Одессу и Севастополь, должен был пожертвовать собой ради защиты Туапсе - одного из береговых бастионов Черноморского флота. Личный состав крейсера снял артиллерийские установки главного и зенитного калибров. Из них было сформировано пять батарей береговой обороны, сведенных в 167-й отдельный артиллерийский дивизион Туапсинской военно-морской базы, а затем Туапсинского оборонительного района, возглавил который контр-адмирал Г. В. Жуков.
Тогда же в Кулеви наша бригада провожала 74 человека в морскую пехоту. К ним присоединилась группа со 2-й бригады торпедных катеров. Вместе они составили роту морского ударного батальона, командиром которого стал капитан Зорька. Затем из Кулеви убывали группы по 15-20 человек, тоже в морскую пехоту, но уже в 16-й батальон майора Красникова, бывшего инспектора физической подготовки флота.
Фронт в сентябре 1942 года находился в каких-то двадцати с небольшим километрах от Туапсе. Наш 2-й дивизион находящимися в строю катерами базируется в [332] Туапсе вдоль южного мола. Стоянка здесь более безопасна, она удалена от тех основных причалов, где шла переброска грузов с транспортов и боевых кораблей флота.
Рядом на Южном причале оборудован выносной командный пункт командира 1-й бригады ТКА. Звучит громко, а на самом деле это палатка комбрига в голове Южного причала. Поближе к нам оперативный дежурный походного штаба БТКА - он расположен в небольшой деревянной будке, очевидно, в мирное время, это было место службы охранника порта. На ближайшей высотке - радиостанция, да еще протянуты провода полевой связи. Вот и весь выносной командный пункт.
Так же громко определялась и наша задача: поддержание благоприятного оперативного режима в прибрежных районах. Мы несли постоянно дежурство в УПГ. Кто-то из наших острословов перевел это сокращение так: «Убегай, подлодка гонится!» А вообще-то УПГ - ударно-поисковая группа противолодочной обороны. Состав группы: МО-4 - морской охотник, имеющий гидроакустику и глубинные бомбы, и два ТКА с торпедами, а в перегруз мы еще брали четыре малые глубинные бомбы. Но куда их пристроить? Решили - в рубку. И на них, как ни в чем не бывало, возвышался боцман, выполняя свои обязанности в походе.
Все было бы так спокойно и хорошо, как я здесь рассказываю, если бы не одно обстоятельство: противник бомбил весь день. Только в августе - с 6 по 19 число - фашистская авиация произвела на Туапсе 57 налетов. Помню, 6 августа пополудни большая группа Ю-88 шла со стороны моря на порт и город. Первыми открыли огонь девушки-зенитчицы батареи, расположенной на сопке под Южным причалом. И с первого же залпа сбивают самолет ведущего. «Ура!» - в один голос закричали мы на катере. Молодцы, девчата! Ю-88, потеряв ведущего, тут же начали поспешно сбрасывать бомбы - поскорее бы освободиться от груза. Одна из бомб угодила в нефтяной причал. Начался пожар. Но вторая бомба угодила в то же место, и взрыв мгновенно потушил огонь.
