«Еще бы несколько месяцев побыть там — и я стал бы человеком», — с горечью думал он каждый раз, вспоминая специальную службу.

Через год пребывания на фронте его повысили до майора, и он получил под свое командование батальон. Продвижение обрадовало Каменицу, и в первую очередь потому, что, по его мнению, у него теперь было больше шансов остаться в живых. А у него были причины желать этого: за шесть месяцев пребывания около трофеев он сумел сколотить небольшое состояние, которое он скромно называл сбережениями и с помощью которого, если вложить его после войны в какое-нибудь выгодное дельце, надеялся быстро разбогатеть.

Но после поражения гитлеровцев под Сталинградом и Курском, после разгрома армий Антонеску в Молдавии развеялись и мечты майора Каменицы.

Еще до прорыва фронта в Молдавии майор Каменица, как и многие другие, понял, что все потеряно и что укрепленная позиция обороны не выдержит наступления советских танков. Но, понимая в отличие от других офицеров бесполезность сопротивления, майор Каменица понял и нечто другое, а именно — что советское наступление будет означать не только вывод из борьбы румынской армии, но и начало социальных потрясений, последствия которых ужасали его.

И поэтому майор, хотя он командовал батальоном на фронте под Яссами, каким-то путем добился отпуска на десять дней. Он помчался в Бухарест с надеждой бежать за границу. Эта надежда была безумной, если принять во внимание, что майор Каменица абсолютно не был склонен к авантюрам.

У него имелось пятьсот тысяч лей в иностранной валюте и другие различные ценности еще на сумму двести тысяч лей. С таким капиталом можно было попытать счастья в какой-нибудь другой стране.

Прибыв в Бухарест, он первым делом обменял на иностранную валюту и остальные деньги и затем стал изыскивать возможность без риска перейти границу. Такой возможности он не нашел, но встретил человека, который предложил перевести его с минимальным риском. Не имея другого выбора, Каменица согласился. Но ему опять не повезло. Человек, который вызвался переправить его через границу и за это потребовал комиссионные вперед, оказался мошенником. В назначенный час и в назначенном месте майор Каменица напрасно прождал его целых два часа.

Это случилось накануне того дня, когда у майора кончался срок отпуска. Взбешенный, он в ту же ночь сел в поезд на Яссы. Однако он не терял надежды и возвращался в полк с твердой решимостью в самом ближайшем будущем добиться нового отпуска. В первый раз его провели за нос, но во второй раз такого не случится.

Между тем произошло то, чего майор Каменица боялся. Он предвидел, что это произойдет, но надеялся, что позже. Советское наступление под Яссами и Кишиневом началось, и весь фронт рухнул.

Но случилось и то, чего майор Каменица не мог даже предвидеть: разбитая, уставшая от четырех лет войны армия за двое суток повернула оружие против навязанных ей силой союзников — гитлеровцев.

Это было так неожиданно, что майор Каменица не сразу пришел в себя. А когда это случилось, он уже воевал вместе со своим батальоном против немцев за освобождение Трансильвании.

Отрезвление пришло быстро. И каждый день приносил все новые подтверждения его предположений в отношении развития политической обстановки в стране. В перерывах между боями, особенно ночью, он слушал по батальонной радиостанции поступавшие из Румынии вести. Таким же образом он узнал, что каждый день приносит новые победы трудящимся массам, которые, являясь хозяевами на улицах, заводах и фабриках, наносили удар за ударом по эксплуататорским классам, отчаянно пытавшимся сохранить свои позиции и привилегии.

Майор Каменица не строил никаких иллюзий относительно исхода борьбы в тылу, в стране. И делал это не на основании теоретических выкладок, а просто потому, что правильно интерпретировал настроения солдатских масс вокруг него. Он с горечью убедился, что в большинстве своем солдаты на фронте держат сторону тех, кто ведет борьбу за свержение бояр. Более того, солдаты, сражаясь с упорством и ненавистью против своих бывших союзников, сами того не осознавая, фактически вливались в ряды тех, кто боролся за справедливое будущее.

В передачах по радио, в газетах, приходивших на фронт, которые он читал с жадным любопытством, стараясь предугадать, что готовит ему будущее, и отыскивая скрытый смысл в каждом слове политических деятелей, его внимание особенно привлек один лозунг: «Все для фронта, все для победы!» От находящихся в тылу лозунг требовал прилагать неустанные усилия для удовлетворения нужд фронта, а от сражавшихся на фронте — не отступать ни перед какими жертвами, с тем чтобы приблизить победу. Каждый раз, когда Каменица слышал этот лозунг по радио или читал в газетах, его охватывала ярость, потому что призыву, содержащемуся в этом лозунге, следовали тысячи и сотни тысяч румынских солдат на фронте. Они сражались яростно, с ненавистью, с непреодолимым желанием как можно скорее покончить с гитлеровцами и вернуться домой после стольких лет войны. А еще больше его бесило то, что он сам, помимо своей воли, подчинялся требованию этого лозунга.

«Я служу коммунистам, поступаю вопреки своим собственным интересам», — с горечью думал он.

И, чтобы больше не служить коммунистам, он задумал план, который вначале показался ему грандиозным. Но поскольку план содержал очень большой элемент риска, а смелость не была отличительной чертой Каменицы, он отказался от его выполнения.

В его мозгу созрел другой план, более скромный. Но для претворения его в жизнь майору нужно было найти сообщников среди офицеров на передовой. И для начала он стал изучать подчиненных ему офицеров.

Он сразу же отмел кандидатуры офицеров запаса. Это были в основном молодые парни, в большинстве своем учителя, сочувствующие ветру обновления, подувшему в стране. На таких людей Каменица никак не мог положиться. Кадровых офицеров в батальоне было только двое: капитан Михэилэ, командир пулеметной роты, и лейтенант Бобоча. Майор Каменица предпочел Бобочу по двум причинам. Во-первых, взводы капитана Михэилэ, как командира пулеметной роты, были разбросаны по всему участку, занимаемому батальоном, а сам он не был тем человеком, в котором нуждался майор Каменица. Во-вторых, капитан Михэилэ, как и многие другие кадровые офицеры, тоже начал думать по-новому, но иначе, чем майор Каменица.

Когда солдаты повернули оружие против гитлеровцев, капитан Михэилэ пережил и продолжал переживать странное и противоречивое душевное состояние. С одной стороны, у него возникло такое чувство, будто война только теперь началась и он участвует в ней не как кадровый офицер (по мнению капитана Михэилэ, кадровый офицер — это человек, который всегда готов воевать, не задаваясь вопросом, хорошо или плохо он поступает), а как гражданин, сражающийся с твердым сознанием, что делает это во имя блага родины. В то же время он чувствовал, что, участвуя в этой войне, он реабилитирует себя в своих собственных глазах, освобождаясь от вины за участие в той, другой, войне.

С другой стороны, как и майор Каменица, капитан Михэилэ внимательно следил за тем, что происходит в стране. Но делал он это совсем по другим причинам.

Поскольку капитан никогда не занимался политикой, ему нелегко было понять настоящее значение событий и он часто спрашивал мнение майора Каменицы:

— Как, по-вашему, будут развиваться события, господин майор?

— Не иначе как путем поражения старых партий. Не видишь разве, народ хозяйничает на улицах, на заводах и фабриках, даже и в селах голытьба начала требовать земли.

— По правде говоря, господин майор, мне жаль, если в конце концов ничего не изменится. В конечном счете за всю эту катастрофу должны ответить и те, кто поддерживал Антонеску.

— Без сомнения! Все партии, поддерживавшие Антонеску, должны ответить. И думаю, они заплатят. Повторяю, в конце концов демократические силы одержат решающую победу. К черту! На что был способен буржуазный режим, мы уже убедились. Посмотрим, будет ли другой режим лучше.