Такова родословная автора книги, фронтовика, командира 1-го дивизиона 1028-го артполка 52-й стрелковой дивизии Михина Петра Алексеевича.

* * *

Фашисты истребили всех мужчин в моей родне. Мне же повезло: за всю войну всего три раза был ранен и несколько раз контужен, хотя находился на передовой, командовал взводом, ротой, батареей, дивизионом, ходил за «языком», поднимал роту в атаку, корректировал огонь с нейтралки, куда без смертельного риска попасть невозможно, — и было это на самом страшном фронте подо Ржевом, потом в Донбассе, на Курской дуге и так далее до Праги. Вот и получается, что на войне я был счастливым: смерть обходила меня стороной.

Многие из нас, ленинградских студентов, после войны не вернулись в стены родного института. Сколько ребят погибло! Молодых, ярких, талантливых! В большинстве неженатых. Ни потомства, ни следа от них не осталось. Но ценою неимоверных усилий, страданий, лишений, голода, страха и крови вместе со своим народом мы выстояли, остановили, а потом и разгромили проклятого врага — немецких фашистов. Вот почему в заключение считаю необходимым повторить сказанное в начале этой книги: при любых оценках событий войны незыблемым должен оставаться непререкаемый исторический факт: ГЕРОИЗМ СОВЕТСКОГО НАРОДА.

Не знаю, почему так долго и сложно идет поиск национальной идеи нашей возрождающейся к нормальной жизни страны. Казалось бы, формула ее очень проста: РОДИНА — МАТЬ. А мать — и о погибших и ушедших горюет, помнит и чтит, и живых любовно пестует, и о будущем своего потомства думает и заботится. Хочется верить, что наше поколение передает эстафету защиты России-матушки в надежные руки.

Курск. 1959–2000, 2006

Живая память

Книга Петра Михина — редкостная и необыкновенная. О героизме и муках наших солдат и офицеров на передовой пишет человек, который сам поднимал солдат в атаку, бился с фашистами в рукопашных схватках, ходил в тыл к немцам за «языком», стрелял из пушек по вражеской пехоте и танкам, сам бывал под гусеницами этих танков.

Не общие фразы об атаках и обороне, не газетные призывы к служению вождям и властям, а боль и страх солдат, бросающихся под кромешным огнем в атаку за свой поруганный народ, за свою Родину. Как они, эти солдаты, преодолевали страх, свершали подвиги, какую непередаваемую словами радость испытывали они от победы над врагом. Как идут они, а вернее, бегут сломя голову, по полям, усеянным трупами, через смерти и ранения навстречу врагу, чтобы сразиться с ним в рукопашной.

Книга потрясла меня своею искренностью, простотой и бесхитростностью. Не ради похвал и наград свершали подвиги люди старшего поколения, а потому, что это нужно для победы над противником. Их героизм часто оставался незамеченным. А самая значимая, самая необходимая для них похвала — это молчаливое одобрение, а еще лучше — бурное восхищение товарищей, на виду у которых они бились с немцами. Важно, чтобы требующее самопожертвования рисковое дело высоко оценили те, кто умеет сам это делать и знает толк в нем.

Трагические и смертельно опасные ситуации создавались не только хитрым и коварным врагом, но зачастую и неумелыми действиями своих командиров, а то и командующих. А ты, надрывая свои последние силы, идя на верную погибель, должен разрешить эту проигранную ситуацию в нашу пользу. Такова участь солдата на войне. Города берут генералы, а оставляют рядовые.

Автор пронзительно-ярко, в духе Константина Воробьева и Виктора Астафьева, показывает страдания человека на войне. Не только физические, но и нравственные. Не в тылах, штабах и политотделах, а на передовой, где стреляют, бьются смертным боем. Испытывая адские страхи и страдания, люди передовой позиции сражаются до последней капли крови, до последней жилки и нерва, до последнего вздоха, чтобы одолеть врага, чего бы это им ни стоило: увечья, гибели или мучительной смерти в плену.

Я не встречал ранее в военной литературе, чтобы автор так смело и беспощадно обнажал различия в положении людей на фронте. «Мы все войны шальные дети: и генерал, и рядовой», — поется в песне. Это в песне, а на деле было иначе. Одни, находясь в обозе, подвозят, снабжают, командуют, надзирают, кричат «ура!» с газетных страниц, распределяют награды, должности и звания, устраивают праздники для себя, «братаются» с мирным населением, а немца и в глаза не видели. Другие ползают на животе под пулями, в грязи, на ледяном ветру, в жару средь разлагающихся трупов, чтобы вплотную приблизиться к противнику и вступить с ним в рукопашную схватку. В эту категорию попадают рядовые, взводные, ротные и комбаты. Они же были в ответе в случае неудачи. Но зато какая трогательная дружба на передовой, какая взаимовыручка! Там в смертельной опасности не подхалимничают и не угождают.

В книге ничего нет надуманного. Все описано в точности так, как рассказывал когда-то мой покойный отец Николай Петрович Карамышев.

В 1943 году, когда ему было шестнадцать лет, он приписал себе год и пошел добровольцем на войну. Год воевал ранцевым огнеметчиком, был несколько раз легко ранен, но возвращался быстро в строй.

Ранцевый огнемет, конечно, оружие грозное. Струя огня бьет на семьдесят метров, и мой отец успешно выжигал фрицев через узкие амбразуры, испепелял пулеметные гнезда, орудийные расчеты, наступающую пехоту и танки противника. Но вот чтобы сделать это, надо было суметь подползти к немцам незамеченным на полусотню метров. Сначала отец под огнем неприятеля бежал к немецким позициям вместе с нашей атакующей пехотой. А потом, скрываясь, выдвигался вперед. А на спине у него пудовый стальной ранец размером с ведро. В этом ранце под большим давлением — горючая смесь. И если пуля или осколок царапнут этот ранец, происходил взрыв, и огнеметчик превращался в факел. Поэтому ранец снимали со спины и тянули его рядом с собой, все меньше опасность. Ох, как трудно подкрасться к немцам по открытому полю! Большинство огнеметчиков гибли до открытия огня по противнику, а раненые истекали кровью на нейтральной полосе. Но если удастся подползти, то держись, немец! Все сожжет беспощадный твой огонь, пусть даже ты не выберешься отсюда живым, победа все равно за тобой!

После тяжелого ранения отца наградили орденом и присвоили звание сержанта. Повысили в должности: назначили командиром отделения в пехоту. Должность эта нисколько не безопаснее огнеметчика. Прибавилось только ответственности. Теперь ты должен не только сам бежать в атаку, но и вести за собой десяток солдат, отвечать за то, поднимется ли каждый из них под огонь пулемета или струсит.

Людской состав на передовой тает, как снег в кипятке. Отделение все время пополняется новичками. А их учить надо. Да и сам не железный. За два месяца несколько раз был легко ранен. Вскоре отца назначают помощником командира взвода — помкомвзвода. И звание у него — старший сержант. Теперь он ведет в бой уже три десятка солдат и боевые задачи получает более сложные.

Так как необстрелянные лейтенанты — командиры взводов — гибнут через день-два боев, то помощнику взводного приходится постоянно командовать этим подразделением.

Между тем наступление наших войск продолжается, и дивизия, в которой служил отец, вступает на немецкую землю, в Восточную Пруссию. Первое, что бросилось в глаза нашим воинам, — порядок и достаток, в котором жили немцы. Полные дворы откормленной скотины. В подвалах и на чердаках многолетние запасы сыров, копченостей, солений, сухофруктов. Каждый окорок, каждая индейка — с биркой и под номером. А им-то говорили, что у немцев все ресурсы кончаются, вот-вот они с голода начнут вымирать и воевать нам будет легче. А немцы жиреют и с каждым днем все злее бьются.

Наконец, завязались бои за столицу Восточной Пруссии, за город Кенигсберг. А город этот — многовековая крепость. Дома из камня и каленого кирпича, пуля их не берет. В метровых стенах — узкие амбразуры, окна заложены камнями. Из всех щелей и амбразур стреляют пулеметы.