Селена досадливо отмахнулась:

— Деньги есть! И потом, мы с тобой сроки не оговаривали.

— Мне в следующем месяце тысячу долларов заплатят, — начала я.

Селена резко развернулась ко мне и вздернула брови.

— Тысячу?!

Я почувствовала, что сболтнула лишнее.

— Ты, что, на новую работу устроилась? — продолжала допрашивать меня Селена.

— Да нет, — проблеяла я, презирая себя за то, что оправдываюсь. Сказала бы: «Неважно!» — и все тут…

— Фирма проводит большое исследование, — соврала я. Подумала и добавила:

— И еще мне долг пообещали вернуть.

— Понятно.

Селена пригляделась ко мне и озабоченно спросила:

— Слушай, Элька, а чего у тебя такой вид? Ну, как будто тебя по башке пыльным мешком звезданули? Прости, конечно, за откровенность…

Я махнула рукой:

— Да ладно!

Подумала и раскололась:

— Я окунулась в мир современного кассового романа.

— Да? — удивилась Селена. — Снова окунулась? Помнится мне, ты уже покупала стопочку книжек…

— Я окунулась в него теперь зрительно, — уточнила я. — Побывала в виртуальном мире.

— А-а-а…

— Захватывающее ощущение, — сказала я, не найдя других слов. — Больше я туда не пойду.

Селена беспечно тряхнула головой.

— Живая вернулась? Руки-ноги на месте? Вот и возблагодари Создателя!

— Я так и сделаю.

— Умница. Ладно, я побежала, а то Королев мне клизму вставит за опоздание.

И Селена побежала вниз по лестнице. Я проводила взглядом ее легкую фигурку.

Вот кто скажет, что этой женщине шестьдесят?!

Все-таки, Селена — человек потрясающе жизнелюбивый. Я ей в этом смысле завидую.

Как-то раз мы с ней выпили, и Селена разоткровенничалась.

И поведала мне историю своего интимного конфуза двадцатилетней давности.

Дело в том, что у Селены блистательная наследственность. Я имею в виду не здоровье, оно ее не раз подводило. Знаете, врачи говорят, что существует ген, называемый «геном молодости».

Этот ген позволяет человеку выглядеть неоправданно юным.

Селена как-то показал мне фотографию своего отца и спросила:

— Угадай, сколько здесь папе?

— Тридцать пять, — ответила я, не раздумывая.

Фотография изображала молодого человека с аккуратно зачесанными пышными волосами, без единого седого волоска, улыбавшегося во весь рот. Улыбка демонстрировала прекрасные ровные зубы.

— Ему здесь семьдесят, — спокойно уточнила Селена. — И сделана фотография за три месяца до его смерти.

Я так и села.

Если бы речь шла не об отце Селены, а о другом человеке, я бы, возможно, не поверила. Но сама Селена выглядела так неприлично молодо, что я ей поверила.

Когда Селена ложилась на операцию, о которой я уже рассказывала, нейрохирург спросил, сколько ей лет.

— Пятьдесят восемь, — ответила Селена безмятежно.

Хирург икнул.

— Выделали пластическую операцию? — уточнил он, разглядывая молодое лицо пациентки, на котором не было практически ни одной морщинки.

— Нет, — ответила Селена.

Хирург промолчал.

И только после окончания операции, он признался:

— Знаете, я вам не поверил. И только когда вам обрили голову, и я увидел абсолютно голый череп без единого шрама от подтяжек…

Он развел руками.

— Это просто фантастика!

Короче говоря, сейчас Селене дают лет сорок-сорок пять. Когда ей было сорок, то окружающие считали, что общаются с соплячкой двадцатилетнего возраста. И так бывает.

И вот как-то раз Селена познакомилась на улице с мужчиной лет сорока. То есть со своим ровесником.

— Ты себе не представляешь! — описывала она мне мужчину. — Красавец, умница, одет, как картинка! В общем, мечта киргиза…

Я внимала.

— Вообще-то, на улицах я знакомиться не люблю. Но такого мужика пропустить — это себя не уважать! Ладно, познакомились мы, сходили в ресторан, потом он меня привозит к дому. На «Волге» привозит! Учти, это восемьдесят четвертый год, а не нынешний разгул демократии!

Селена отпила глоток вина и продолжила:

— Ну, короче говоря, приглашаю я его домой. Дальше…

Она помолчала и деликатно завершила:

— Дальше — занавес.

— Понятно.

— Утром просыпаемся, я его спрашиваю: не хочешь ли ты, милый, позавтракать? Он отвечает: «С удовольствием!» Иду на кухню. Начинаю делать яичницу. И вдруг…

Селена сделала паузу.

— Вдруг слышу: хлопнула входная дверь. Бегу в спальню — и что?

— Что? — спросила я с интересом.

— Пусто! Сбежал мой драгоценный, только я его и видела. И представляешь, Элька…

Селена снова немного помолчала.

— На тумбочке возле кровати лежат пятьсот рублей…

— Ни фига себе! — сказала я.

— Ты хоть понимаешь, что я почувствовала?!

— Господи! Конечно, понимаю!

— Нет, ты не понимаешь! — упорствовала Селена. — Он меня принял за проститутку! Я ему рассказала, что работаю в Министерстве культуры, а он меня принял за проститутку! Как тебе это нравится?

Я промолчала. Как я ни была пьяна, но все же помнила, что в те времена многие женщины интеллигентных профессий подрабатывали подобным образом.

— Ты понимаешь!

Селена приложила руку к груди и закатила глаза:

— Он меня просто убил! Первый раз в жизни познакомилась с мужиком на улице, влюбилась в него с первого взгляда, а он меня посчитал проституткой!

— Да, это неприятно, — согласилась я.

— Иду в ванную, — продолжала Селена свою горестную повесть, — залезаю под душ. Слезы бегут ручьем, на душе такая обида! И вдруг я думаю: «Ну, хорошо. Если двадцатилетняя девочка в «Интуристе» получает за ночь триста рублей…»

— Проститутки так много получали? — изумилась я.

— Ну, естественно! Их тогда мало было, на всех желающих не хватало! Так вот, если девочка получает триста рублей за ночь, а я в свои сорок отхватила пятьсот, значит, я еще не вышла в тираж! Логично?

— Логично, — сказала я.

— Ты понимаешь? В мои-то сорок лет! И потом, я как представила, сколько долгов я смогу отдать с этой суммы! И сколько мне еще останется!

Селена закатила глаза и прижала руки к груди.

— В общем, — завершила она сурово. — Я думаю, что мужик был потрясный. Умный, галантный и хорошо воспитанный. И не вздумай меня переубеждать!

— Не буду! — пообещала я, изрядно окосев.

— Не надо! — требовала Селена. — Не получится! Классный был мужик. И точка!

Вот и скажите мне: вы на такой оптимизм способны? Я нет!

Я медленно поднималась по лестнице. Позвонила в дверь, но мне никто не ответил. Отсюда следует дедуктивный метод, что Лена уже ушла. И хорошо, что так.

Я достала ключи, открыла замки и ввалилась в коридор. Господи, до чего же дома хорошо!

Я вылезла из босоножек и прошлась по квартире. Не знаю, помыла ли Лена окна, но занавески в кухне и гостиной она успела постирать. Занавески были еще чуть влажными, хотя их явно гладили утюгом, и издавали слабый аромат хорошего стирального порошка.

Я посмотрела на часы.

Половина четвертого.

Господи, как мне убить еще половину дня?

Я свалилась на диван, подложила руку под щеку и уснула. Незаметно так уснула. Просто провалилась.

Днем спать я не люблю. Честно говоря, у меня и возможностей особых для дневного сна не было. Но, когда я случайно засыпала после часу дня, сны, которые меня тревожили, приятными назвать было трудно.

Вот и сейчас меня посетили какие-то шизофренические видения.

Мне снилось, что я иду с мамой по скверику, расположенному недалеко от нашего дома. Во сне мне было лет пять-шесть, не больше. Не знаю почему, но я совершенно отчетливо вспомнила свое любимое платье того времени. Смешная ткань, изображавшая сшитые лоскутки, юбочка, доходившая почти до щиколоток, поясок, завязывающийся сзади бантиком… В этом платье я походила на куклу, и все взрослые с улыбкой оглядывались мне вслед. И мне это нравилось.

Так вот, мама держала меня за руку. Чудесный летний день, теплое ласковое солнце, которое в детстве светит по-особенному, яркая зелень и цветы вокруг.