Но Гашо был наивным ребенком по сравнению с югославами. Те сначала старались польстить Пал Юстусу: майор Яворский называет его «венгерским Троцким» и приглашает к себе на завтрак; югославский посланник в Будапеште объясняется ему в чувствах горячей дружбы. Однако при первой попытке Пал Юстуса увильнуть ему суют под нос фотокопию одного донесения полиции Хорти. Тот же метод, который был применен по отношению к Райку!

Тесное сотрудничество между полицейскими органами Хорти, США и Югославии — факт столь же типичный, сколь и показательный.

Впрочем, Пал Юстус не собирался противиться намерениям титовцев: они совпадали с его собственными. Он стал добровольным участником заговора.

«Прежде всего я усилил, как никогда, пропаганду и агитацию против венгерской народной демократии. Я старался распространять такие идеи и взгляды по различным вопросам внутренней и внешней политики Венгрии, которые шли вразрез с линией партии и правительства. Потом я установил связи со своими старыми друзьями-троцкистами, которых я знал еще до войны, а также со своими учениками в рядах социал-демократической партии, которых я воспитал во время войны и после освобождения Венгрии и которые находились под моим влиянием. Позже, по настоянию Ранковича, я связался со старыми деятелями социал-демократической партии, которые по личным или политическим мотивам были недовольны своим положением, чтобы, сыграв на этом недовольстве, использовать их политически и привлечь к участию в выполнении замыслов Ранковича. Еще позднее я организовал две нелегальные группы: в первую, более узкую по составу, вошли самые надежные мои политические последователи; перед членами этой группы была поставлена задача создавать другие такие же группы. Вторая, более широкая, группа состояла преимущественно из интеллигенции. Затем я наладил связь с Пал Дэменьи, возглавлявшим враждебную партии троцкистскую фракцию. Он из тюрьмы тайно переслал мне письмо, в котором просил меня провести его группу в ряды социал-демократической партии и содействовать назначению ее членов на посты в партийном аппарате».

Можно ли после этого удивляться, что эта партия позднее подверглась основательной чистке.

Бывший советник югославской миссии в Будапеште Лазар Бранков в своих показаниях рисует общую картину заговора и рассказывает об организации титовской сети шпионажа в Венгрии. Состоя с 1945 г. сотрудником югославской военной миссии при Союзной Контрольной Комиссии в Венгрии, Бранков в 1947 г. становится ее главой.

«Я был главным агентом УДБ [югославской контрразведки. — Р. Ж] в Венгрии с июля 1947 г. по сентябрь 1948 г., — говорит он. Наша шпионская деятельность в. Венгрии началась в 1945 г., когда сюда прибыла первая югославская военная миссия… Мы должны были установить связь с английскими и американскими представителями, находившимися при Союзной Контрольной Комиссии».

Посланник Цицмил «еще во время войны наладил хорошие отношения с членами английской и американской военных миссий, состоявших при главном штабе Тито — недалеко от Адриатического побережья».

На процессе Бранков дал самые подробные сведения об агентах югославской разведки и о шпионах, которых он сам вербовал ей на службу.

«Ранкович говорил нам, что нужно во что бы то ни стало организовать широкую сеть, не брезгуя никакими средствами. Естественно, что при наличии таких указаний мы не отказывались от услуг и профессиональных полицейских шпионов.

С помощью Палфи мы получали из министерства национальной обороны самые секретные военные сведения, как, например, сведения о дислокации частей венгерской армии… потом, как мне помнится, мы получили секретную карту Венгрии… сведения о пограничной охране, представлявшие большую ценность. Из министерства внутренних дел от Райка и Себени Эндре мы получали сведения о мероприятиях венгерских органов государственной безопасности и методах, которыми они пользуются, а также об их мероприятиях по борьбе против англо-американской разведки в Венгрии, что также было для нас чрезвычайно важно. Потом, как я помню, мы получили документы относительно заговора Надь Ференца. Эти документы были предоставлены нам Себени по приказу Райка, и я хорошо помню, что в начале 1947 г. Цицмил переправил этот материал в миссию Соединенных Штатов…»

От Бранкова мы узнаем, что Ранкович был недоволен медлительностью Райка в деле организации убийства венгерских руководителей.

«Поскольку Райк действовал слишком медленно, Ранкович был недоволен его работой и для ускорения дела направил из Югославии в Венгрию двух агентов УДБ, опытных политических убийц… Они прибыли в Будапешт в октябре 1948 г. и прежде всего занялись организацией покушения на Ракоши…»

Как известно, покушение на Ракоши должно было явиться сигналом к перевороту. Приказ об этом, очевидно, исходил свыше, издалека.

«Джилас рассказал мне, что Тито вел переговоры с американским и английским представителями в Белграде и договорился с ними о том, что они поддержат борьбу правительства Тито против СССР. Они обещали, что их правительства окажут Тито не только экономическую поддержку, но также и политическую и даже военную помощь. Джилас сказал мне также, что американцы склонны поддержать правительство Тито лишь в том случае, если Югославия начнет борьбу против Советского Союза. Ранкович потом заявил, что необходимо снова установить связь с англо-американской разведкой в Венгрии и начать сотрудничать с ней в целях усиления деятельности, направленной на свержение венгерского правительства. Действительно, положение становилось напряженным, и нам следовало проявлять меньше разборчивости в отношении средств и способов для достижения этой цели…»

После известного решения Информбюро Бранков получил приказ выступить с публичным заявлением, что он порывает с политикой Тито, и продолжать свою деятельность. Это ему не понравилось. Обстановка стала казаться ему трудной; он чувствовал себя, так сказать, не в своей тарелке. Он колебался, со дня на день откладывал принятие решения и не выполнял приказа Ранковича.

«Тогда с дипломатической почтой прибыло письмо от Ранковича, который упрекал меня за то, что я до сих пор не выполнил его распоряжение. Он писал, что если я не выполню приказа, он будет считать меня сторонником Информбюро, объявит меня вне закона и примет соответствующие меры в отношении моей семьи, проживающей в Югославии. Я решил выполнить приказ… Я знал, что другого выбора у меня нет».

Нам остается сказать об одной из излюбленных тем югославской пропаганды — о пресловутой Балканской федерации, с которой мы встретимся вновь на процессе Костова. Хотя в Венгрии нет «македонской» проблемы, но во всяком случае у нее имеется славянское население. Поэтому там была создана Федерация южных славян. Тито отдал приказ использовать эту организацию и ее членов в целях агитации, направленной на то, чтобы посеять в Венгрии национальную рознь. Председателем Федерации южных славян Бранков предложил назначить Антона Роба. Бывший югославский коммунист, исключенный из партии, Роб по указанию Ранковича принял венгерское гражданство, и ему было обещано, что он будет восстановлен в партии Тито, если успешно выполнит возложенную на него задачу. Став депутатом венгерского парламента, Роб получил указание превратить Федерацию южных славян в националистическую группу, притязания которой служили бы Тито предлогом для того, чтобы либо протестовать против «притеснений» венграми славянского меньшинства, либо, опираясь на пожелания этого меньшинства, представить дело так, будто создание Федерации южных славян является результатом требования масс.

После опубликования резолюции Информбюро один из руководителей венгерских славян, Милош Моич, высказался за резолюцию. Опасаясь, что он может повлиять на других славян или разоблачить клику Тито, Бранков приказал пресс-атташе югославской миссии в Будапеште Живко Боарову убить его.