Со свойственной далийцам чуткостью уловив настроение Онегина, президент добавил:
— Извините мой тон, ленд Снегин. Я с искренним уважением отношусь к земной цивилизации. Но мы на несколько тысячелетий раньше вас стали на путь высокой культуры. То, над чем вы сейчас экспериментируете, уже давно опробовано нами и либо одобрено, либо отброшено за ненадобностью. Пути прогресса сложны, не всегда их удаётся предугадать. Вы уверены, что через сотню-другую лет на ваших стадионах спортсмены не запрыгают вот так, на одной ноге?
Снегину почудился какой-то скрытый намёк в словах президента.
— Уверен, — ответил он, внимательно глядя на собеседника.
Президент хотел ему что-то сказать, но не успел. Стадион снова взревел, будто ураган пронёсся над его громадной чашей.
На старт были вызваны участники финального забега тетраподов.
Шесть спортсменов вышли на беговую дорожку и по сигналу судьи приняли стартовое положение.
Новый сигнал, и спортсмены резвой рысью помчались по беговой дорожке.
Снегин никак не мог отделаться от ощущения, что это не люди, а какие-то иные существа, родственные пресмыкающимся, а ещё вернее — насекомым. На повороте под дружное аханье стадиона один из тетраподов завалился на бок, но тут же поднялся и с удвоенной энергией пустился догонять остальных. Перед началом забега Снегин думал, что ему будет смешно. Но забег приближался к концу, а он даже не улыбнулся, ему было неловко, жутко и хотелось, чтобы это нелепое зрелище побыстрее закончилось.
Когда по окончании забега стадион угомонился, Снегин повернулся к Тайгу.
— Чудо какое зрелище, — сказал он, не скрывая иронии.
Президент искоса взглянул на него.
— Ко всему надо привыкнуть, ленд Снегин. Поживите с нами подольше, и вы откроете неведомые ранее прелести в таких вещах и ситуациях, которые ныне недоступны вашему пониманию.
Снегин шевельнул бровью.
— Да? А скажите, ленд президент, давно у вас вот так состязаются в беге: на одной ноге или лицом к небу?
— Боюсь быть неточным, я не увлекаюсь историей спорта, но по меньшей мере лет триста. Далийцы, как это ни странно на первый взгляд, отличаются большим постоянством вкуса.
— Пожалуй, консерватизм характерен в Даль-Гее не только для спорта. Это, если хотите, внутренний стержень всей вашей жизни. Самый облик города, развлечения, транспорт, кулинария, пороки, наконец, — все это с удивительным постоянством передаётся из поколения в поколение. Если что и совершенствуется, то внутри раз и навсегда установленных форм. Например, автомобиль. Менялись типы двигателей, источники энергии, материалы конструкции, но автомобиль как был автомобилем, так он им и остался.
Президент рассмеялся, но Всеволоду почудилась искусственность в этом смехе.
— Как легко ошибиться, строя широкие обобщения на скудном материале. — Таиг показал рукой на дорожку стадиона. — Видите? Меняют покрытие. Сейчас состоится состязание ручников: бег в стойке на руках на сто нидлов. Это самое интересное в сегодняшней программе.
— Да нет, самое интересное на стадионе, пожалуй, не это.
— А что же?
— Отсутствие детей. На наших стадионах дети составляют чуть ли не половину зрителей. А у вас их совсем нет. Или я ошибаюсь? — Снегин внимательно смотрел на Таига.
— Нет, не ошибаетесь. Хорошо ли, плохо ли, но силою традиций дети у нас полностью отделены от общества. Они воспитываются в специальных загородных лагерях. Мы потом посетим некоторые из них, и вы сами убедитесь, что они живут в превосходных условиях даже по самой высокой мерке. Никакая семья не в состоянии обеспечить такое многогранное квалифицированное воспитание.
— Беда вашего общества, ленд президент, в том, что ваши дети не знают родителей. Что может быть страшнее такой судьбы? Они не знают, что такое нежность дедушек и бабушек, ласка матери, сдержанная отцовская забота. И от этого в душах детей ваших — зияющая пустота. И потом, когда они вырастают, пустоты эти заполняются чем попало, чаще всего скверной.
— Да, наши дети не знают родителей, — спокойно подтвердил Таиг. — Я понимаю, это почти кощунство с земной точки зрения. Но мы думаем иначе. Материнство, отцовство, детская привязанность — все это древнее животное наследие. Движение вперёд и вверх связано с освобождением от этого балласта.
Разглядывая сумрачное лицо Онегина, президент продолжал:
— Иногда мне кажется, ленд Снегин, что земляне — это те же дети, большие дети, которые каким-то чудом приобрели невиданную сокровищницу знаний. Так много у вас атавизмов, так жадно вы цепляетесь за врождённые, но чуждые высокому духу инстинкты. Расправившись с религией, вы создали себе другие кумиры, в которые столь же слепо верите и которым приносите ещё большие жертвы. Любовь к женщине, самопожертвование во имя детей, дружба — все это бестелесные призраки на фоне безмерного величия Вселенной.
Снегин вполуха слушал слова президента, он только что получил сообщение от Лобова: тот начал операцию в «Чёрной звезде». Теперь надо было запастись терпением и ждать, пока сработает цепочка запланированных событий, обеспечивающая уход Снегина со стадиона. А если произойдёт осечка? Придётся просто сослаться на неотложные дела и уйти, потянув за собой длинный хвост наблюдателей всех мастей и рангов.
Осечки не произошло. В дверь ложи постучали, вошёл секретарь и начал шептать что-то на ухо президенту. Тот удивлённо покосился на него, недовольно пожал плечами.
— Что ж, передайте. И немедленно разберитесь, по чьей вине произошёл этот казус.
Секретарь склонил голову, повернулся к Снегину.
— Представитель консульства просит вас немедленно прибыть в космопорт. Там произошло какое-то недоразумение с грузом, прибывшим с Земли. Насколько я понял, там была совершенно случайно вскрыта неприкосновенная дипломатическая посылка.
С холодным лицом Снегин поднялся.
— Я заранее приношу вам свои извинения, ленд Снегин, серьёзно сказал президент. — С виновных будет строго взыскано за это самоуправство.
Снегин поморщился:
— Я прошу вас не делать этого, ленд президент. Вряд ли это поможет укреплению дружеских связей между нами. Увы, казусы неизбежны.
Снегин выдержал паузу.
— Ленд президент, — сказал он, будто только что вспомнив, — я здесь без машины. Быть может, вы разрешите воспользоваться одной из ваших?
Умные глаза Таига сощурились.
— Охотно. Я распоряжусь.
Всеволод уже собирался покинуть ложу, но президент остановил его:
— Ленд Снегин, вы очень торопитесь?
Операция только что началась, и какой-то резерв времени у Всеволода был. Поэтому он ответил:
— Четверть часа я могу уделить вам свободно.
Таиг жестом предложил ему сесть и продолжал:
— Почему бы нам с вами не быть более откровенными?
Снегин догадался, что имел в виду президент. Наблюдение, слежка, подслушивание были поставлены в Даль-Гее настолько искусно, что, несмотря на полную скрытность подготовки, аппарат Таига мог засечь попытку освобождения Хаасена. Но президент сам разрешил землянам известную самостоятельность действий. Судя по всему, он не собирается чинить препятствий. А может быть, даже хочет предложить свою помощь? Такое сотрудничество облегчило бы проведение операции. И все-таки Снегин не мог побороть в себе чувство недоверия к далийцам, появившееся после всех происшедших событий. Кроме того, он достаточно проникся далийским духом и понимал, что взамен своего содействия президент попросит оказать некоторые услуги: подобный стиль деловых взаимоотношений был типичен для Даль-Гея. А что, если он по каким-либо соображениям не сможет пойти навстречу Таигу? Тогда непосредственно в самый разгар действий могут возникнуть серьёзные осложнения! Нет, пожалуй, уж лучше рассчитывать на свои силы.
— Я за откровенность, но я гость, — дипломатично проговорил Снегин. — Инициатива должна принадлежать хозяину.
— Что ж, — согласился Таиг, — я к вашим услугам. Чем могу быть полезен?
Момент был благоприятный, и Снегин подумал, что глупо было бы не попытаться сейчас восполнить те пробелы, которые имелись у землян в отношении далийской системы.
