– Ему одну, а мне две.

Алёна Первая улыбнулась, искоса взглянув на Олега и отметив оттопыренную ткань на причинном месте, откинулась на спинку кресла, поправляя прическу.

– Итак, мешочек стоит сто десять трудодней, вы собираетесь курить, как я понимаю, из него же. Значит, минус пять. Три девочки на ночь – это еще минус девять. Итого остается девяносто шесть. Ты мне, Артурчик, должен еще двадцать один трудодень, – проговорила она голосом, не терпящим возражений.

У Олега от такой дороговизны услуг глаза чуть не полезли на лоб, но Артур довольно хлопнул себя по коленям:

– Ну, договорились.

– В таком случае, я вам, мальчики, настоятельно рекомендую душ, – Алёна Первая легко поднялась и направилась к выходу. – Потом приходите в гостиную. Вас будут ждать.

– Вода у тебя там хоть теплая? – уже вдогонку бросил Артур. – А то я намылся в интернате ледяной, больше не хочу…

Ответа не последовало.

Душевая в Доме Алён была устроена уже после Великого Коллапса, и ее конструкция отличалась простотой. С южной стороны на крышу пристройки поставили внушительных размеров бак-цистерну, выкрашенную в черный цвет, и в солнечные дни вода там неплохо нагревалась. Небольшая комнатка, три на три метра, не отапливалась, так что использовалась только летом, а для омовений зимой существовала настоящая баня.

Артур, как оказалось, неплохо ориентировался в доме.

– Значит так, сперва ты помоешься, а после я, – сказал он, распахивая дверь в торце коридора.

Три свечи, горящие в подсвечнике, который держал Артур, хорошо освещали отделанное белой плиткой помещение. Олег оставил одежду на лавке в коридорчике, зашел внутрь и с любопытством огляделся: он привык мыться возле колодца на заднем дворе своего дома, зачерпывая ковшиком из ведра, но здесь ничего подобного не наблюдалось. Прямо из потолка спускалась труба, притянутая зажимом к стене, потом она делала плавный изгиб, на котором было врезано устройство, вроде небольшого колесика, и вновь устремлялась вверх. Непонятного вида раструб с дырочками, напоминавший носик лейки, было привинчен на конце. Также в дальнем углу душевой стояла полка, на которой лежала стопка полотенец и два куска мыла. Олег понюхал по очереди оба, но определить по специфическому и довольно неприятному запаху, где было оно произведено – в Золотой Косе либо в Малой Федоровке, у него не получилось.

– И где здесь вода?

Артур возвел глаза к небу, но сдержался и не сказал никакой гадости.

– Видишь, из трубы такая хрень торчит? Это называется кран. Поверни его… Мля! Да не в ту сторону… Во-во-во! Вода сверху пошла через сетку, видишь? Это и есть душ.

Олег, восхищенный хитроумным устройством, с полминуты недвижно постоял под теплыми струями, впитавшими в себя июльское солнце, а затем, принялся очень быстро намыливаться, потому что ему казалось – вода вот-вот закончится.

Затем юноши поменялись местами. В отличие от друга, Артур никуда не спешил, мылся обстоятельно, с неторопливой тщательностью.

– Слушай, я вот о чем тебя хотел спросить, а правда говорят, что ночью тут гораздо дороже, чем в рабочее время? – сказал Олег, которому уже надоело держать подсвечник.

– Да, днем дешевле, – согласился Артур, смывая с себя остатки мыльной пены. – Но ты как-нибудь статут о путанах почитай. Там знаешь, сколько ограничений?! Никакой фантазии, никаких поз, вообще ничего не допускается. Проще бревно шпилить. А наши девки этим успешно пользуются: хочешь чего-нибудь этакого – приходи ночью, но и плати, значит, больше.

Наконец, обернув бедра полотенцами, друзья подобрали снятую одежду и направились в гостиную.

В большой комнате, освещенной тремя потрескивающими канделябрами, их ожидали Алёна Первая и еще шесть одетых в длинные халаты женщин. Ухоженные, причесанные и накрашенные, они были разного возраста, комплекции, с разным цветом волос и глаз. Однако всех их объединяли улыбки, которые будто бы жили отдельно от лиц своих хозяек. Друзья сели, и Олег почувствовал себя очень неуютно, прижавшись голой спиной к мягкой спинке дивана.

– Кого-то из вас не хватает, – задумчиво протянул Артур.

– Яны нет, – ответила Алёна Первая, – у нее сегодня дни не те, и она дежурит в Доме детей.

– Ха, все время забываю, тут же ещё и дети рождаются, и дни не те бывают, – Артур потянулся к своим вещам, нащупал журнал с загадочным названием, вытянул его перед собой на уровне глаз, и с курьезной торжественностью проговорил:

– Ну-ка, девки, покажите чем богаты, буду вас с моей богиней сравнивать.

Женщины, без какого-либо стеснения, привычными жестами скинули халаты – все кроме Алёны Первой, которая вытянув вперед ноги, восседала в сторонке. От такого количества обнаженных тел у Олега зарябило в глазах, но если полчаса назад, находясь в одной комнате с немолодой, но все ещё привлекательной хозяйкой, он ощущал невероятной силы возбуждение, то теперь стало ужасно неловко, даже потянуло убежать и больше никогда не возвращаться в этот дурацкий дом. Очень хотелось выглядеть таким же небрежным, бывалым, как Артур, оценивая достоинства девиц, но краска бросилась Олегу в лицо и он думал только об одном: заметили путаны его смущение или нет.

– Это, – наследник показал пальцем на темноволосую девицу, – Галина, это Татьяна Первая, это Татьяна Вторая, это Оля, а это Алёна Вторая и Алёна Третья.

В трепещущем свете свечей женщины казались нереально красивыми. Они все так же равнодушно улыбались, будто были по-прежнему одеты, переступали с ноги на ногу, поворачивались, нагибались и снова выпрямлялись, словно танцевали под неслышную музыку, демонстрируя плечи, груди, ягодицы…

– Вот, мля, – с напускным разочарованием пробормотал Артур, вперяясь в журнал. – Богиня, моя бесценная прекрасная дама, всего одна такая на свете, а сношать приходится кого попало.

– Но-но, воин, не дерзи! – рыкнула Алёна Первая. Впрочем, неудовольствие ее было столь же наиграно, как и разочарование Артура.

– Ну, друг, тебе первому выбирать, – Артур совершил волнообразный пас кистью правой руки, – как младшему товарищу в любовных утехах.

Олегу показалось обидным это постоянное напоминание о возрасте, и, если честно, уже ничего и никого не хотелось, обнаженных фурий оказалось внезапно слишком много, а заметной разницы между ними не было. И он подумал: с кем ни уединись, наслаждения не будет, а лишь одно сплошное неудобство, но, разумеется, отступать было совершенно невозможно, поэтому Олег наугад ткнул пальцем в крайнюю фигуру.

– Алёна Третья, хороший выбор, – прокомментировал Артур. – Ну а я, наверное, усну сегодня… э-э-э… между двух Татьян.

Женщины надели халаты, потом выбранные подошли к хозяйке, которая дала им по зажженной свечке и маленькие свертки. Та, что предназначалась Олегу подошла и протянула руку:

– Идем, – сказала она просто.

Олег, спрашивая себя «за каким чертом я пошел сюда?», поплелся вслед, удивляясь величине дома: по длинному коридору они сворачивали раза три или четыре: сперва направо, потом опять направо, а затем налево…В душной комнате было мало мебели: широкий топчан да маленький столик с пятирожковым канделябром.

– Совсем дышать нечем, такая жара была днем. Я бы открыла окно, но, боюсь, налетят комары, а они очень больно кусаются, – сказала Алёна Третья. – Странное дело, весной и в начале лета их почему-то не бывает, а в сентябре от них просто нет спасения.

Слушать ее голос, ровный, убаюкивающий, было очень успокаивающе. Слова своим размеренным ритмом напоминали удары волн о песчаный берег Миуса.

– Но ведь сейчас не сентябрь, – произнес Олег тихо.

– Не сентябрь, – легко согласилась она, – но комары уже появились.

Женщина подошла к нему, точным движением руки сдернула с него полотенце, а через мгновение на пол соскользнул ее халат. Алёна была на полголовы ниже Олега, ее волосы, кажется, темно-русые (в полутьме юноша не мог понять, какого они цвета), спадали на округлые плечи. Она улыбалась призывно, многообещающе и Олег вдруг некстати подумал, что покойная жена очень смущалась своих кривых зубов и потому была неулыбчивой. Он вообще не помнил – смеялась ли Карина хоть когда-нибудь?