Все, что он умел и знал, он без остатка отдавал любимой испытательной работе и своим товарищам, а товарищами у него были все, в том числе и мы, члены его экипажа, - я и радист нашего самолета Василий Петрович Петриков.
- Ну как? Готов работать? - с ходу задает вопрос командир, обращаясь ко мне.
- Неясных вопросов у меня нет, а вообще-то говоря, под ложечкой сосет.
- Ничего. Все будет нормально, - сказал он с улыбкой и добавил: - Только вперед!
Надо сказать, Иван Алексеевич действительно очень смело подходил к решению нашего достаточно сложного по тому времени вопроса. Дело в том, что при бомбометании с радиолокационным прицелом на боевом курсе летчик отдает управление самолетом штурману, а сам только контролирует работу автопилота и заданный режим полета. Момент сброса и правильность прицеливания проконтролировать он не может, так как для этого у него нет никаких технических средств. Ответственность же при любых ситуациях ложится на него, как на командира. Только большое доверие к штурману и к другим членам экипажа могло рождать оптимизм и твердую уверенность в успехе эксперимента. Доверие подкреплялось тщательной проверкой всего оборудования самолета.
На первый раз высота бомбометания небольшая - 5000 метров, скорость полета - 600 километров в час. Инженеры отлично понимали наше положение, поэтому и режим полета подобрали самый выгодный.
Садимся в самолет. Я уже в который раз осматриваю приборное хозяйство, прицелы и докладываю командиру о готовности к выполнению поставленной задачи.
- Вот это дело! Значит, готов, говоришь? Ну, ну, - с нескрываемым юмором ответил Иван Алексеевич. - В таком случае поехали.
Через несколько минут наш быстрокрылый «ил» стремительно мчался ввысь навстречу плотному покрывалу облаков. На высоте 3500 метров входим в облака, а уже через 700 метров оказываемся над ними. Вновь придется «ходить» по нехоженым облачным дорогам с целью обеспечить наши Военно-Воздушные Силы надежным и точным прицелом, позволяющим наносить удары по врагу в любых метеорологических условиях.
Условия полета как нельзя лучше соответствуют поставленной перед нами задаче. Все как по заказу способствует испытанию самолета и его вооружения. Правда, этот полет будет тренировочным, в зачет он не пойдет, так как мы должны все проверить, учесть возможные ошибки и только тогда начнем «работать на программу».
Условия пилотирования самолета простые: летим за облаками, горизонт чист, видимость прекрасная. Оборудование работает устойчиво.
Находимся на боевом курсе. Для штурмана это самый ответственный участок полета на боевое применение За короткий, иногда в несколько десятков секунд, период штурман должен проявить все свое умение, вложить весь свой опыт в выполнение поставленной задачи. Все члены экипажа должны работать слаженно и четко. Василий Петрович безукоризненно ведет связь. Он уже связался с нужными абонентами и знает все, что делается в воздухе и на полигоне. Из его короткого доклада мы с командире узнаем, что работать по цели нам разрешили.
Отыскать на полигоне специально подготовленную цель особого труда не составило. На экране кругового обзора радиолокатора хорошо видно характерное озеро, а чуть правее по курсу три яркие засветки (точки). Ближе ко мне две отметки - маркеры и одна - дальше такая же засветка - наша цель.
Сомнений никаких. Я приступаю к работе.
- Командир, цель вижу, доверни пять градусов вправо.
- Порядочек. Доворачиваю.
- Хорошо, курсовая черта на цели.
- Работай спокойнее, машина идет без кренов, режим полета заданный. Бери управление на себя.
- Понял, беру. - И тут же соответствующей кнопкой я перевел управление самолетом на себя.
Такие разговоры между мной и Иваном Алексеевичем были уже десятки раз при работе с оптическим прицелом. Это, конечно, помогает и сейчас. Сегодня разговор тот же, но, как говорят, «Федот да не тот». Во-первых, никто из экипажа не видит не только цели, но даже и района, над которым мы летим, так как летим мы над сплошной облачностью, поэтому командиру надо иметь очень много оптимизма, воли и веры в экипаж, чтобы в таких условиях еще и подбадривать в работе. Во-вторых, лично для меня работа на боевом курсе качественно новая и во многом отличается от работы при видимости земли. В простых условиях я вижу всю местность на многие километры вперед и в стороны, а сейчас при переходе в режим бомбометания видна лишь малюсенькая яркая точка на электронном экране. Надо заставить себя психологически перестроиться и увериться, что все хорошо, что точка и есть цель, а не что другое. На первый раз это задача не особенно легкая.
Накладываю электронное перекрестие прицела на цель. Выполняю необходимые довороты. Пока все идет хорошо. Цель на перекрестии. Смещений цели не наблюдаю, а это признак того, что прицеливание выполнено правильно.
Работаю я. Командир и радист ждут. Чего? Чем закончится наш первый боевой заход. Естественно, раз нет напряженной работы, у них все это время идет на переживание и волнение. Они молчат. Притихли.
Мельком вижу, как быстро движется индекс угла визирования к индексу угла прицеливания. Взвожу рычаг автосброса. Через несколько секунд произойдет первый в моей жизни сброс бомбы вне видимости земли. Трудно передать чувства в этот момент. Мне не хочется сбрасывать бомбу. Кажется, надо бы сделать еще один холостой заход.
Кругом только облака. Они и создают какую-то невольную тревогу и, я бы даже сказал, неуверенность в своих действиях, хотя ты и знаешь, что делаешь все правильно.
Все ближе и ближе решающий момент полета. Автоматически движущийся визирный луч подходит к индексу прицеливания. Их контакт - сброс бомбы. Все молчат. Только с шумом врывающийся в уже открытый бомбоотсек поток воздуха напоминает о движении самолета.
- Внимание! - за пять градусов до сброса предупредил я свой томящийся в неведении экипаж.
А через несколько секунд сколько есть духу кричу:
- Сброс!!!
Щелчок рычага автосброса подводит итог нашей работе. Теперь уже исправить ничего нельзя. Бомба пошла к земле.
Тут же переваливаюсь через прицел и наблюдаю за отделившейся от самолета бомбой: «Куда ты полетела? Куда мы тебя бросили?»
Немного покачиваясь, она через несколько секунд скрылась в облаках. Теперь оставалось только ждать.
- Командир, бомбу сбросил, закрываю бомболюк, - доложил я летчику, как положено в таких случаях.
Командир обращается к радисту:
- Вася, сообщи руководителю о сбросе и запроси у него результат.
- Понял. Сейчас запрошу, - отвечает радист.
Я переключаюсь на внешнюю связь и слышу, как Василий Петрович запрашивает полигон.
- Подождите. Дайте бомбе до земли долететь и взорваться, - в шутливом тоне передает руководитель полетов на полигоне.
Он хорошо знает, что бомбометание из-за облаков совершается нами впервые, и тоже волнуется не меньше нашего за результат. Чего доброго, и по его командному пункту могли попасть. Такие примеры в жизни бывают даже при визуальной работе.
Проходит еще немного времени, и я слышу результат бомбометания: 360 метров от центра цели. Мы были довольны сверх меры.
Первый раз сбросить бомбу из-за облаков и так недалеко от цели ее положить. Отключив автопилот, Иван Алексеевич кинул самолет влево, вправо и запел какую-то очень веселую песню. Восторг, конечно, продолжался недолго. Надо было продолжать работу. Еще ведь предстояло сбросить три бомбы.
Снова заход, снова сброс. Теперь все уверенное и увереннее. И результаты в несколько раз лучше. Полет получился очень удачный.
В последующих полетах при бомбометании с высот более 5000 метров вновь начало проявляться загадочное явление недолетов бомб. Много пришлось поломать голову нашим ведущим инженерам над этим замысловатым вопросом, чтобы решить его положительно. И докопались. Оказалось, все зависит от самих бомб: с изменением высоты меняются их баллистические характеристики и поэтому они так себя ведут.
