Глава II – Последний троллейбус

Не знаю сколько времени я бродил по Москве, пытаясь осмыслить то, что со мной произошло. В той жизни я все представлял себе совсем по-другому. Наслышан о всяких туннелях, чистилищах, но подумать не мог, что стану просто невидимкой. Может быть я и не призрак вовсе?  Тогда кто я? Почему тогда могу проходить сквозь турникеты и люди не замечают меня? Вопросы сыпались и сыпались, а ответов на них так и не было. Тут я подумал, что город должен быть населен призраками, однако я встречал только «обычных» людей. Возможно, я еще не научился отличать существ того и этого мира.

Решил остановиться, оглядеться и обнаружил себя вновь на Земляном Валу рядом с Курским вокзалом недалеко от остановки троллейбуса «Б», обращающегося по Садовому кольцу. Время было довольно позднее, наверно, за полночь. В это время наземный транспорт вряд ли уже ходит.

 Тут вдалеке сверкнули провода и послышался привычный гул электрического мотора. К остановке подошел троллейбус, вероятно последний. Открылась передняя дверь, заманчиво приглашая меня внутрь. Водитель была женщина, немного странноватая с ярко накрашенными губами, курящая козью ножку папироски. Хотя меня это нисколько не удивило. Мало ли кого можно увидеть в огромном мегаполисе.

В салоне были люди, не так много, но и пустым троллейбус нельзя было назвать. Присел позади молодой парочки. Нравится мне наблюдать за молодежью, как они любят друг друга. А они, когда это замечают, еще больше начинают красоваться, обниматься и целоваться.

- Вы где выходите? – вдруг я услышал обращающийся ко мне голос.

- Не знаю, я решил вечером прокатиться по Москве, - ответил на автомате.

- И я тоже. Вы знаете, я физик-ядерщик, еду в Сергиев Посад за вольфрамом. Вот решил посмотреть столицу нашей Родины, никогда здесь не был раньше. Сел на первый попавшийся троллейбус, - затрещал попутчик.

Только сейчас я обратил на него внимание. Это был молодой человек лет 28-30, чернявый, имеющий оттенок восточных черт лица. Его волосы были растрепаны и торчали дурацкой копной во все стороны. Тут до меня стало доходить, что он меня видит и разговаривает со мной. Обычное чувство отчуждения и осторожности при общении с посторонними в Москве стало уходить. Я заинтересовался и даже обрадовался, что встретил своих.

- Давно катаетесь? – спросил я парня с двойным смыслом. Ведь неизвестно сколько времени он здесь находится.

- Да не знаю. Я уже потерял счет времени. Мне все равно ждать электричку до утра.

- Вам нравится Москва?

- Да, очень красивая и яркая. Я ее представлял какой-то более тусклой и угрюмой.

- Да, особенно ночью она смотрится шикарно, а днем она действительно немного тускловатая, - ответил я с видом знатока столицы.

За окном проплывали старинные и не очень особняки Садового Кольца, довольно крикливо подсвеченные, что придавало им вполне фешенебельный европейский вид. Хотя определенная азиатская самобытность в них все же оставалась. Я загляделся в окошко, залюбовался пейзажем. У меня всегда были непростые отношения с Москвой. Иногда я ее ненавидел, а иногда просто восхищался, также, как сейчас.

Неожиданно зазвучал звонкий женский голос по громкой связи:

-         Ну что, бродяги, прокатимся с ветерком!

-         Да-а-а-а! – заорали пассажиры хором, - да-а-ва-ай!

-   Давай, Зинка! Гони! – крикнула худощавая старуха, стукнув со всей силы своей клюкой по поручням.

Зинка выплюнула папиросину, уселась поудобней на своей сидушке и с энтузиазмом нажала на газ. Троллейбус, бешено зарычав, рванул с места, разогнавшись до невероятной скорости. Дома за окном не просто поплыли, а понеслись, сливаясь в одну световую дорожку. Я схватился за поручни, взглянул на своего соседа. Его глаза горели в предвкушении удовольствия от предстоящего приключения.

Троллейбус с такой силой подбрасывало на ухабах, которых было немало даже в центре столицы. В салоне царило возбуждение, пассажиры кричали, смеялись, улюлюкали, подгоняя водителя. Сумасшедший экстаз витал в воздухе, захватывая в плен всех без исключения. Молодая парочка целовалась взасос, не скрывая удовольствия от начавшихся гонок. Девушка, не отрываясь от поцелуя, открыла глаза, жарко взглянула на меня и подмигнула.

Страх! Да, именно, страх почувствовал я в тот момент. Восторга от невменяемой скорости я не испытывал. Мне хотелось выхватить палку из рук старухи и двинуть ей по башке. А она продолжала стучать и подгонять Зинку. В салонном зеркале заднего вида я поймал безумный взгляд водительши. Транспортное средство при каждом подбросе еще и болтало в разные стороны. Казалось оно вот-вот перевернется.

Не разделяя всеобщей агонии, я решил немного съязвить в адрес соседа.

- А как ты умер? – крикнул я ему.

Парень дернулся, как будто его ударило током. Вдруг троллейбус стал замедлять свой ход и, в конечном итоге, совсем остановился. В салоне воцарилась гробовая тишина. Все повернулись, злобно уставившись на меня. Даже девушка, еще недавно флиртующая со мной, теперь смотрела на меня с осуждением.

- Ты здесь самый умный! – буркнула старуха, стукнув клюкой по спинке сидения рядом со мной, отчего я даже подскочил.

- Я просто любопытный! – попытался отшутиться я.

- А-а-а, любознательный придурок! Сейчас мы удовлетворим твое любопытство. Зинка! Гони! – крикнула сумасшедшая бабка.

Троллейбус вновь рванул с места, разгоняясь до космической скорости. Только теперь не было восторга и веселья, все замерли в ожидании чего-то.

- Зинка, открывай двери! – взвизгнула старуха.

У меня прошел холодок по спине.

- А ну, мужики, покажите ему, какая бывает смерть! – приказала старая ведьма.

Толпа мужиков налетела на меня, как стая волков на свою жертву в лесу. Мне казалось, что в салоне не так много было людей. Откуда только взялись все эти амбалы? Хотя даже самый большой из них был мне по плечо и весил раза в два меньше. Впрочем, веса во мне, наверно, уже и не было, однако облик и ощущения веса, роста, биения сердца, пульсирования крови, боли где-нибудь в боку или голове еще оставались.

Они подтащили меня к открытой двери, за которой несся весь остальной мир. Поток свежего воздуха ударил мне в лицо, а следом за ним страх, граничащий с паникой. При жизни я боялся высоты, воды, темноты, боялся принимать решения, боялся выступать на публике, боялся открывать собственный бизнес, боялся рисковать, боялся умереть. И сейчас, умерев, я все равно боялся, чувство непреодолимого ужаса не оставляло мою душу.

Я боролся и упирался до последнего, пока не начал уставать и сдался. Я вылетел на проезжую часть, ударившись об асфальт, пролетев несколько десятков метров, крутясь, как колесо. Потом я потерял сознание, хотя боли не чувствовал.

Очнулся я на середине дороги. Сквозь мое тело то и дело пролетали автомобили. Москва, как известно, не спит и ночью. Если бы мое тело было реальным, то сейчас бы возникла авария, а так они меня даже не замечали.

Поднявшись, я заметил, что нахожусь напротив дома Булгакова, недалеко от Патриарших прудов. Вспомнил, как одна моя знакомая высокомерно посмеивалась, что все вновь приехавшие в столицу воспринимают ее, как Булгаковскую Москву, полную мистики и надежд. А для меня она таковой не была. Я видел в ней Москву Рязановскую, как в «Служебном романе», представляя картинку разноцветного осеннего города, засыпанного снегом и песню о погоде. Булгаков для меня скорее ассоциировался с Киевом, чем с Москвой. Однако, прожив здесь какое-то время, я тоже больше стал любить столицу, представленную писателем в своем нетленном произведении. Мне хотелось уйти от реальной жизни, от бесконечного потока креативных менеджеров и консультантов. Лучший способ скрыться от этого – представить мистическую Москву из «Мастера и Маргариты», которая не существует.