- Где люди?
Командир полуэкипажа спокойно отвечает:
- Ушли прощаться с кораблями.
- Но ведь вы их должны сегодня отправить!
- Не беспокойтесь. Вернутся в срок.
Признаться, я был сильно раздражен.
Вернувшись в штаб, отдал было распоряжение дежурному звонить на корабли и в части, чтобы бойцов маршевых рот немедленно отправляли в казармы. Но комиссар эскадры В. И. Семин остановил:
- Не нужно. Уверяю вас, нашему народу можно доверять не такое.
Все же у меня на сердце было неспокойно. Часа за два до погрузки мы с Орловым снова заглянули в казармы. Бойцы стояли в строю: проходила поверка. После переклички командиры рот докладывали мне одно и то же:
- Весь личный состав налицо! [75]
Мы с Орловым смущенно переглянулись. Да, этим людям можно доверять! И больше никогда не мешали морякам, уходившим на фронт, прощаться со своими кораблями. Честное слово, неплохая традиция!
Историческая победа на Волге положила начало коренному перелому в войне. Это почувствовали и мы в Поти. Войска Закавказского фронта погнали и сбросили врага с горных перевалов. Фашистский зверь, огрызаясь и упорствуя, отступал. На базу, случалось, еще сыпались бомбы, но было ясно, что смертельная опасность миновала. Наши войска переходили в наступление на всех участках громадного фронта. Включались в это наступление и мы. [76]
Перед наступлением
Пришлось потесниться, чтобы предоставить место флотским учреждениям. В Поти переехали Военный совет и штаб флота. Органы управления базы мы еще раньше перенесли на территорию совхоза «Грейфрут», километрах в пяти от порта. Здесь удобно - сплошные сады и виноградники хорошо укрывают нас. Но деревья ограничивают обзор. Рубить их жалко. Наблюдательный пункт оборудуем на специально построенной вышке. Отсюда хорошо просматриваются порт, город и море до самого горизонта.
На всякий случай оставляем за собой небольшое помещение в городе с телефонами и рацией. Чтобы отдать распоряжения командирам кораблей, частей, не нужно будет вызывать их в совхоз: можно собирать здесь, поблизости от порта.
Признаться, соседство штаба флота на первых порах беспокоило нас. Присутствие больших начальников всегда стесняет командира. Но нужно отдать должное Ф. С. Октябрьскому и члену Военного совета флота Н. М. Кулакову. Они никогда не опекали подчиненных, не сковывали их инициативу. В первый же день после прибытия штаба в Поти командующий флотом предупредил меня:
- Имейте в виду, в ваши дела вмешиваться никто не будет. Чувствуйте себя, как и раньше, самостоятельным и полноправным начальником.
Взаимоотношения с Военным советом и штабом флота у нас сложились самые лучшие. Вскоре убедились, что соседство с этими высокими учреждениями не только не связывает нам рук, а наоборот, во многом облегчает нашу работу. Стало проще решать неотложные [77] вопросы. В нужную минуту мы всегда могли обратиться за советом и поддержкой, быстро получить практическую помощь.
Переезд Военного совета и штаба флота в Поти (до этого они находились в Маграх) не был случайным. Командование стремилось быть ближе к кораблям, чтобы непосредственно на месте решать вопросы подготовки флота к предстоящим наступательным операциям.
Ремонтировали и снабжали всем необходимым корабли, которым предстояло высаживать десанты и прикрывать их с моря. Комплектовались и обучались части морской пехоты - они будут штурмовать берег, занятый неприятелем. Накапливались запасы материальных средств. Основная тяжесть этой громадной работы ложилась на части базы.
После того как войска Закавказского фронта начали теснить противника в горах, опасность вражеского удара по базе с суши была исключена, но возможность нападения противника с воздуха и моря оставалась.
Ноябрь 1942 года выдался тихий, безветренный. Море гладкое, как зеркало. И вот в один такой погожий день вахтенный дальномерщик береговой батарэи Николай Ермоленко увидел в нескольких кабельтовых от берега всплывшую подводную лодку. Командир береговой батареи майор И. Г. Тромбовецкий доложил об этом в штаб базы. Мы уточнили: наших лодок в этом районе не было. Значит, враг! Тромбовецкий приказал открыть огонь. Артиллеристы накрыли противника первым же залпом. Лодка тотчас скрылась под водой. В район ее погружения были высланы самолеты. Летчики обнаружили на поверхности моря большое масляное пятно - верный признак повреждения лодки. Затонула она или ей удалось уйти? Установить этого мы не могли. Глубины здесь большие, водолазов на дно не спустишь. Но уже то, что артиллеристы с первого же залпа накрыли лодку, было большим достижением.
Несколько раньше всплывшую подводную лодку обнаружили бойцы поста службы наблюдения и связи вблизи турецкой границы. Хорошо, что мы на некоторых постах СНИС имели небольшие пушки. Не дожидаясь [78] распоряжения, наводчик старший матрос Опрышко - человек находчивый и решительный - открыл огонь. Лодка погрузилась.
О появлении вражеских субмарин сообщали и дозорные корабли. Эти сигналы настораживали нас. В нашем распоряжении было очень мало противолодочных кораблей, но мы все же создали несколько ударных поисковых групп. Служба на этих кораблях очень тяжелая. Охотники за подводными лодками в любую погоду, днем и ночью бороздили море. Ударная группа, действовавшая в районе Поти - Батуми, возглавляемая командиром 9-го отдельного дивизиона сторожевых катеров капитаном 3 ранга Александром Аксентьевичем Жидко, однажды две недели преследовала неприятельскую лодку, пока не уничтожила ее.
Мы больше всего опасались нападения лодок на корабли и суда при выходе из порта. Судно, затопленное на фарватере, надолго закупорило бы гавань. Поэтому, прежде чем выпустить в море корабль или караван судов, мы посылали на фарватер катера-охотники, которые проводили контрольное бомбометание, и подводные лодки, если они там находились, либо покидали район, либо погружались на большую глубину, где они не могли использовать свое оружие. Вместе с тем разрывы глубинных бомб могли подорвать и обезвредить неконтактные мины, если лодка выставила их на пути наших кораблей.
К противолодочной обороне привлекалась и базовая авиация. Самолеты вели наблюдение за морем, атаковывали обнаруженные подводные лодки. Между кораблями противолодочной обороны и самолетами поддерживалась постоянная связь. Летчик, заметив [79] подводную лодку, мог немедленно вызвать сюда корабли и навести их на врага.
Чтобы уменьшить вероятность нападения вражеских лодок на наши суда, мы старались морские коммуникации, проходившие в районе базы, на всем протяжении контролировать противолодочными кораблями.
Оборона базы с моря включала в себя и меры борьбы с возможными вражескими десантами. Сделали так, что любой участок побережья находился под наблюдением и прикрывался артиллерийским огнем. Как известно, береговых батарей у нас было немного. Раскопали на складах корабельные орудия, не нашедшие пока применения. Поставили их на деревянные импровизированные площадки. Вот и еще несколько батарей. Правда, они тоже стационарные, неподвижные. А нам нужна и такая артиллерия, которую можно быстро перебрасывать на наиболее угрожаемые участки.
Начальник артиллерии базы, неразговорчивый, внешне медлительный полковник Сергей Иванович Маркин, вдруг развивает кипучую деятельность. Вместе с командирами береговых батарей Александром Павловичем Рожковским и Павлом Ильичом Скрипкиным он лазает по складам, прикидывает, примеривает. Покоя не дают колесные 122-миллиметровые пушки. Принято считать, что из обычных полевых орудий нельзя стрелять по морским целям. На море все сложно: ориентиров нет, расстояние без приборов не определишь, а цели - быстроходные, маневренные. Но если к полевым орудиям приложить морские приборы? Маркин и его товарищи ставят на пушки морские [80] прицелы Гейслера. На автомашине монтируется центральный пост управления огнем.
Вот и готова эта необычная батарея. Штатного личного состава на ней пока нет. Людей берем с соседней береговой батареи. Орудия вывозят на позицию. Артиллеристы наскоро отрывают орудийные дворики, сбивают настил из толстых деревянных брусьев. В центре каждой площадки - вертлюг - штырь, на котором может вращаться пушка. В сторонке укрылась в кустах машина поста управления, над ней уже ворочается зеленая труба дальномера с объективами, устремленными в море. От машины провода тянутся к орудийным дворикам. Вся установка батареи заняла два часа.
