— И с этим ничего нельзя поделать, — посетовала Мейсун. — Спасти нас сможет только ее дурной характер: тогда господин быстро разочаруется в новой жене.

— Остается лишь надеяться, — согласилась Шахди. — Не забывай, что мы обещали хорошо ее принять. Лично я не собираюсь нарушать данное принцу слово.

— Поприветствуем, как только появится возможность. Сначала Али Фарид приказал нам оставаться у себя. Потом она долго мылась в бане, а теперь ее покой охраняет старый евнух, — недовольно проворчала Мейсун.

— Старый евнух — глупец. Помочь он все равно ничем не сможет, — отрезала Шахди.

При этих словах Надим хитро улыбнулся. Наивная простушка. Дочка вождя малого племени — такого незначительного, что султан отправил девчонку внуку. Что она понимает, сидя взаперти в гареме?

— Когда-то он служил матери нашего принца, — напомнила Мейсун.

— Бедняжка давным-давно умерла, и все о ней забыли. Подумаешь, жена непокорного принца! Рано или поздно Джем и сам плохо кончит, — отмахнулась Шахди. — Хвала Аллаху, что наш супруг намного благоразумнее.

— А что, если она родит ребенка? — с тревогой спросила Мейсун.

— Наверняка ее уже успели навсегда лишить этой счастливой возможности, как когда-то и нас. Султану не нужны новые претенденты на трон.

— Эта Азура — иностранка, — заметила Мейсун. — Она не рабыня и до сегодняшнего дня не принадлежала нашему миру. Принц ее любит, а потому обязательно захочет ребенка.

— А отобрать у нее преимущество нельзя никак? — задумчиво проговорила Шахди. — Пожалуй, надо спросить Али Фарида. Наверняка существует какой-нибудь надежный яд, после которого она уже не сможет понести. Тогда, по крайней мере, мы все будем равны.

— Пока я все хорошенько не обдумаю, ничего не предпринимай, — строго предупредила Мейсун. — Один ребенок особого вреда не принесет, тем более что может родиться дочка, а не сын. Разве тебе не хотелось бы растить малыша, пусть и не своего?

— Ты слишком мягкосердечна, — осудила Шахди.

— А ты чересчур нетерпелива, — не осталась в долгу Мейсун.

— В любом случае, пока мы с ней не встретимся, ничего не узнаем, — заключила Шахди.

— Может быть, после того как новенькая отдохнет, евнух приведет ее к нам, — предположила Мейсун. — А пока давай-ка сходим к старшей банщице и спросим, что она думает о третьей жене нашего принца.

Надим слышал, как женщины встали. Они вполне могли вернуться в свои комнаты, а потому на всякий случай он опустил голову и притворился спящим. Но заговорщицы сразу прошли в баню, и Надим остался крайне доволен тем обстоятельством, что в нужное время оказался в нужном месте. Теперь-то он будет внимательно следить за всем, что подают на стол госпоже, и предупредит служанку, чтобы та ни под каким предлогом не принимала съедобных подарков. Отравленные сладости и фрукты издавна служили в гаремах главным оружием против соперниц.

Проснувшись, Азура не сразу поняла, где находится, но скоро все вспомнила. Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя такой свежей и чистой. И голодной.

— Агата! — воскликнула она, когда служанка вошла в комнату. — Умираю с голоду. Где Надим? Уж он-то точно знает, что надо делать в подобных случаях.

— Я здесь, госпожа, — отозвался евнух. — Скоро другие жены разделят трапезу. Хотите присоединиться к ним или предпочитаете остаться у себя?

— Мы теперь одна семья; думаю, мне лучше встретиться с этими женщинами, — ответила Азура.

— Мудрое решение, — похвалил Надим. — Их терзают одновременно и любопытство, и страх. Банщицы уже успели с восторгом рассказать о вашей красоте. Хочу предупредить, что и Мейсун, и Шахди не способны к рождению детей. Вы, насколько можно судить, этой возможности не лишены. Желаете ли подарить мужу ребенка или прикажете каждое утро готовить вам отвар, препятствующий зачатию?

Азура искренне изумилась.

— Нет! Нет! Обязательно подарю Амиру дитя нашей любви!

— Только не открывайте другим женам сердечное желание, — предупредил Надим. — И ни в коем случае не принимайте из их рук еду. Гарем принца может превратиться в гнездо ревности, особенно если любимая жена готова дать мужу то, на что другие не способны. Понимаете, о чем я?

Азура взглянула с особым выражением и коротко кивнула.

— Во всем мире одно и то же, — проворчала Агата на родном языке. — Женщины Флоренции тоже используют яд как любимое оружие.

— Что сказала ваша служанка? — уточнил евнух.

— Сказала, что даже у нас на родине ревность заставляет идти на преступления, — пояснила Азура. — Мою горничную зовут Агата; она уже немного говорит на новом наречии, но пока изъясняется с трудом. Мне ваш язык дался намного быстрее, хотя и я тоже до сих пор делаю много ошибок. Прошу вас исправлять каждую неточность: я должна говорить правильно. А если дадите себе труд разговаривать с Агатой медленно, ей будет легче вас понимать.

— Она и так понимает значительно больше, чем кажется, — усмехнулся евнух. — Хитрость полезная: позволяет услышать много важного.

— Почему вы пришли к такому выводу? — с интересом спросила Азура.

— Видел, как в бане она точно выполняла все советы, хотя сама спотыкалась на каждом слове, чем изрядно веселила банщиц. Что ж, Агате придется укрепиться в нашем языке, а мне полезно выучить ваш. Тогда уже ничто не помешает нам вместе трудиться ради вашего благополучия и счастья.

— Мы будем учить друг друга, — неожиданно заключила Агата, и евнух рассмеялся: оказывается, она все поняла.

— У нас все отлично получится, — пообещал он, и горничная согласно закивала.

— А теперь пойдемте, госпожа. Отведу вас в гостиную, где уже ожидают те, с кем вам придется делить жизнь, — пригласил Надим.

Азура и Агата прошли вслед за ним по длинному коридору и оказались в просторной комнате. Солнце уже спускалось за горы и освещало темные морские волны косыми лучами. Мейсун и Шахди сидели в ожидании.

— Позвольте представить вам третью жену принца Амира, госпожу Азуру, — первым заговорил Надим.

Новенькая низко поклонилась.

— Приветствую вас, госпожа Мейсун и госпожа Шахди, — старательно произнесла она по-турецки.

— Присоединяйся к нам, — пригласила Мейсун. Банщицы не преувеличивали: кожа иностранки действительно оказалась безупречной. — Добро пожаловать в новый дом, госпожа Азура.

— Рады тебя видеть, — добавила Шахди, однако не сумела скрыть неприязни.

— Тебе пришлось преодолеть большое расстояние. Муж приложил немало усилий, чтобы разыскать и привезти тебя сюда, — продолжила Мейсун. Затем взглянула на замешкавшихся слуг и едва заметно кивнула.

— Надим и Агата мгновенно исчезли, а вскоре вернулись с подносами и поставили блюда на низкий стол, вокруг которого расположились три жены. Азура увидела нарезанную небольшими ломтиками голень барашка, чаши с рисом, йогурт, хлеб и свежие фрукты.

Надим внимательно наблюдал, как Мейсун и Шахди наполняют тарелки, и старался заметить, не берут ли они пищу с какой-то одной стороны общего блюда. Не заподозрив ничего опасного, он все-таки сам выбрал для Азуры мясо и положил на хлеб. Пальцами зачерпнул из миски горсть риса, попробовал и одобрительно кивнул.

— Твой евнух чересчур осторожен, — недовольно поморщилась Мейсун.

— Здесь же все-таки не Константинополь, — добавила Шахди.

Азура знаком попросила Надима удалиться.

— Он очень добр и крайне серьезно относится к обязанностям. Я уже испытываю глубокую благодарность за заботу. Ваш мир пока мне чужд. Не хочу обидеть, но подозреваю, что в моей родной Флоренции женщины ведут себя точно так же, как здесь, в серале «Лунный свет». — Она слегка улыбнулась.

— Наш дом невелик. Преступление — например, отравление — не могло бы остаться безнаказанным, как в большом гареме, — гневно возразила Мейсун. — Твой евнух глуп, если боится, что мы способны навредить. Шахди и я были подарены принцу, а тебя он выбрал сам. Мы всегда знали, что рано или поздно придет день, когда наш муж влюбится. Ради всех нас надеюсь, что мы сможем поладить.