И все же, рассуждала Бьянка, вот уже много месяцев у нее не было собеседников, кроме Агаты и остальных слуг. Ни разу не слышала о принце до тех пор, пока не оказалась его соседкой. Если бы этот человек был хотя бы едва знаком с ее родителями или мужем, какие-то известия непременно просочились бы даже сквозь толстые стены. К тому же он тоже жил в тишине и уединении: ни гостей, ни деловых посетителей. Может быть, все-таки допустима беседа, совсем короткая, со скромным, вежливым незнакомцем? Может быть, не случится ничего страшного из-за нескольких ни к чему не обязывающих слов?

Но как же начать разговор после столь однозначного и категоричного отказа? Ах да, конечно! Как она сразу не догадалась? Надо написать письмо и отослать с верным Дариусом. На следующий день, прежде чем отправить собаку домой, Бьянка старательно засунула под ошейник сложенный листок. Пес радостно улыбнулся — разинул пасть и высунул язык — и во всю прыть кинулся к хозяину.

Амир тоже улыбнулся. Развернул записку и прочитал:

«Вы и в самом деле принц?»

Во время следующей прогулки был получен ответ:

«Я — Амир ибн Джем, внук турецкого султана. Самый настоящий принц».

С той поры переписка стала регулярной.

«Правда, что вы продаете старинные вещи и их покупает даже сам Лоренцо Медичи?»

«Флорентиец, который ничем не торгует, не достоин уважения». Ответ процитировал популярную в городе поговорку.

Бьянка улыбнулась и возразила:

«Но ведь вы иностранец. Вы родились не во Флоренции».

«Стал флорентийцем по собственному выбору, синьора».

«А мне казалось, что все турки — воины».

«Да. Но если родился внуком султана, то надежнее заняться торговлей».

«Почему? Разве ваш отец купец?»

«Мой отец — самый настоящий воин и постоянно ссорится со своим братом: они никак не могут решить, кто унаследует трон. Дело кончится тем, что дядя убьет отца: он более решителен и безудержно рвется к власти. В моей стране люди, в чьих венах течет королевская кровь, готовы расправиться с любым, в ком видят серьезного соперника, — пусть даже с близким родственником».

«Если не стремитесь когда-нибудь стать султаном, тогда ваша склонность к уединению и безвестности понятна».

«Не могли бы вы назвать свое имя?»

Просьба показалась такой обычной, да и как его зовут, она уже знала. К тому же вовсе не обязательно сообщать фамилию; достаточно одного имени. И она написала:

«Меня зовут Бьянка».

«Теперь, когда мы подружились, Бьянка, — смею надеяться, что вы считаете меня другом — нельзя ли встретиться на пляже и побеседовать?»

«Я приличная женщина, принц Амир. Если вы готовы с этим считаться, тогда, возможно, я приму ваше предложение», — ответила Бьянка.

«Если опасаетесь за свое доброе имя, возьмите с собой горничную. Я не обижусь, а вы почувствуете себя увереннее и не станете опасаться какого-нибудь недостойного поступка с моей стороны».

— Так-так, — прокомментировала переписку Агата, которую госпожа держала в курсе событий. — Он думает о вас. Если бы вы были девицей, то, конечно, следовало бы отказаться, однако у нас ситуация иная. Знаю, что вы очень одиноки. Если сосед будет вести себя пристойно, а я смогу засвидетельствовать его благовоспитанность, то нет причин отказывать ему в беседе. Не исключено даже, что он расскажет какие-нибудь новости из города. Ваша матушка, видимо, опасается вам писать.

«Завтра», — прочитал Амир, достав из-под ошейника очередную записку, и улыбнулся. Давно он не испытывал столь острого интереса к женщине, но опытный охотник позволил ей диктовать условия, а потому на следующий день ничуть не удивился, увидев, что Бьянка идет по пляжу в сопровождении служанки. Возможно, она действительно была приличной женщиной, но вот до какой степени, еще предстояло узнать. В результате долгих размышлений Амир пришел к выводу, что соседка — получившая отставку любовница какого-нибудь богатого важного синьора: от нее откупились виллой и отослали с глаз долой. Благонравная, уважающая себя женщина не должна жить одна.

Принц шел по пляжу в белых шароварах и длинной, до колен, белой рубашке. Под темными сапогами слегка скрипели мелкие, отполированные морем камешки. Белый цвет выгодно оттенял загорелое лицо и черные волнистые волосы. Рядом бежала большая рыжая собака.

— Сейчас он и вправду похож на турка, — тихо заметила Агата. — И очень красив.

«Она прекрасна, — подумал Амир, шагая навстречу, — и очень молода». Только пресыщенный самодовольный флорентиец способен отправить в ссылку такую красавицу. Простое изящное шелковое платье лавандового цвета подчеркивало стройную фигуру. Опытным глазом торговца Амир сразу отметил добротную дорогую ткань. Синьора была среднего роста и держалась сдержанно и с достоинством. Тонкие черты бледного лица свидетельствовали о благородном происхождении. Волосы сохранили естественный черный цвет, а не были обесцвечены или перекрашены, как того требовала флорентийская мода. Вот только цвет глаз поначалу разглядеть не удалось, потому что Бьянка скромно потупила взгляд. Что ж, кем бы ни оказалась таинственная особа, она определенно принадлежала к высшему обществу и обладала хорошими манерами.

— У вас синие глаза! — удивленно воскликнула новая знакомая, подойдя ближе. — А я думала, что в Турции у всех глаза очень темные!

— Моя мама англичанка, — пояснил Амир. Вежливо поклонился, бережно поднес к губам маленькую руку и поцеловал. — Своим присутствием вы оказали мне большую честь, синьора.

Бьянка испытала странное чувство: короткий поцелуй обжег, словно раскаленное клеймо. Щеки предательски запылали.

— А ваши глаза похожи на аквамарины, — продолжил принц. — Но скорее всего вы слышали об этом уже тысячу раз. Извините, что не сумел придумать сравнения более оригинального.

— Говорят, цвет глаз я унаследовала от северных предков. — Бьянка неопределенно пожала плечами.

— Давайте прогуляемся, — предложил Амир. — Дариус и ваша служанка за нами присмотрят.

Сентябрь подходил к середине, и в теплом воздухе уже ощущалось дыхание осени. Море отдыхало; волны с тихим шуршанием накатывались на песок, а потом мягко отступали. В небе парили вездесущие чайки и перекликались резкими недовольными голосами. Некоторое время шли молча. Бьянка заговорила первой.

— Почему вы живете здесь, а не во Флоренции?

— Флоренция мне совсем не нравится, — признался принц. — Даже не стал покупать там палаццо. Когда приходится задерживаться, останавливаюсь в небольшой квартире над складом, но об этом мало кто знает. Таким образом удается сохранить уединение. Вкусы мои просты и скромны, а любое бахвальство я ненавижу. Все показные увеселения оставляю тем, кто нуждается в шумном признании, которое приносят подобные излишества.

— А в какой-нибудь гильдии вы состоите? — продолжала расспрашивать Бьянка.

— Официально не состою, однако гильдия торговцев шерстяными тканями признает меня своим, даже несмотря на иноземное происхождение, — с улыбкой пояснил Амир.

— Эти купцы пользуются большим уважением, — кивнула Бьянка. — А почти все ваши ковры сделаны из шерсти и только некоторые — из шелка, — заметила Бьянка.

Новая знакомая оказалась достаточно образованной и знала такие подробности. Любопытство разыгралось с новой силой.

— Кто вы? — спросил Амир.

Бьянка на миг остановилась, глубоко вздохнула и пошла дальше.

— Этого я не могу сказать. Прошу не задавать личных вопросов. Могу только сообщить, что была вынуждена бежать из города. Да и сейчас жизнь моя в опасности. Вилла Люче Стелларе принадлежит моей семье. Я приличная женщина, не куртизанка, но ради собственной безопасности вынуждена жить в уединении.

— Готов уважать ваши желания, если согласитесь продолжить совместные прогулки, — с улыбкой ответил принц.

— Соглашусь, ибо нахожу ваше общество приятным.

Несколько недель подряд Агата ежедневно сопровождала госпожу во время прогулок по пляжу в компании соседа. Но однажды горничная простудилась.