Юлия пронзительно закричала, но Юргент прижал ее к себе.

— Все… Она ушла. Больше она не будет тебя беспокоить. Завтра с утра мы отплываем и она не сможет последовать за тобой.

— Мину, Мину! — Юлия только повторяла имя маленькой рабыни и не могла произнести ничего больше.

— Ее послали убить тебя, — сказал Юргент. — Она сама мне в этом призналась. Мину лежала на твоей кровати, когда Неле влезла в окно.

— Но зачем Мину было ложиться в мою постель? — воскликнула Юлия.

— Этого я не знаю. Неле проникла в комнату через открытое окно, спустившись по веревке с крыши. Она приняла несчастную за тебя и заколола. Я вбежал через несколько секунд, после того как услышал крик. Неле получила это задание от твоей матери еще в Риме. Ей пригрозили, что продадут в публичный дом, или объявят беглой рабыней, если она не убьет тебя.

— Но как?.. — Юлия смотрела на Юргента полными изумления и ужаса глазами.

— Мое появление не входило в планы твоей матери, — уклончиво ответил галл.

— Ты прекрасно понял, о чем я спрашиваю, — в голосе у дочери Квинта появились те самые металлические нотки, что заставляли сенат трепетать во время выступлений ее отца.

— Почему она рассказала мне обо всем этом?

Именно, — Юлия сделала несколько шагов назад. — Откуда мне знать, что ты с ней не заодно. Вы с самого начала слишком уж друг другу понравились, не говоря уже о том, что происходите из одного племени! Может быть, она твоя любовница?! Почему ты не убил ее?! Почему ты позволил ей бежать?! — Юлия кричала, не отдавая себе отчета в собственных словах. Ее голова буквально разрывалась — страх за свою жизнь, отчаянье, горе, боязнь неизвестного, желание верить, что Юргент на ее стороне…

— Прекрати! Я знал Неле и раньше, — Юргент отвел глаза. — Из-за меня она и попала в рабство.

— Что ж, надеюсь, ты еще сможешь искупить свою вину, — сколько Юлия ни старалась, чтобы ее голос звучал надменно и насмешливо, ей все равно было не скрыть горечи, которая наполнила ее душу. Дочь Квинта опустилась на колени рядом с телом Мину. — Уходи немедленно! И пришли сюда людей, чтобы они… — девушка запнулась, и едва выговорила, — унесли тело.

Да выслушай же ты меня! Несносная избалованная девчонка! Для вас, римлян, не существует несчастий других людей! Как я мог убить ее? Ведь Неле любила меня с детства, а я ее нет, но так как она принадлежит к старинному и знатному роду, то мои родители решили, что упрямство их сына со временем пройдет. Они убеждали меня в том, что Неле сможет родить для меня прекрасных сыновей, она будет хорошо вести мое хозяйство, да и политически этот брак очень выгоден. Ведь если бы наши семейные кланы объединились, то мы бы смогли захватить новые земли, лучше обрабатывать те, что у нас есть, охранять свои торговые пути. Но я не хотел обманывать любовь этой девушки, поэтому однажды на рассвете собрал в небольшой узелок самые необходимые вещи и бежал из родного дома. Спустя некоторое время я примкнул к армии Конгнута, которые вел жестокие бои против римлян в лесах Остерланда. Неле узнала об этом, и менее чем через одну луну, прибыла в наш лагерь и заявила самому Конгнуту, что желает защищать наш народ от римлян, пока у нее хватит сил. На следующее же утро, римляне напали на нас. Они подкрались совсем близко ночью, а утром, когда все спали, разрушили лагерь и многих убили. Я сражался до тех пор, пока не упал навзничь, раненный в голову каким-то римским солдатом. Очнулся я в повозке, нас везли на невольничий рынок. Всю дорогу Неле ухаживала за мной, но к несчастью, она делала это так хорошо, что к прибытию в Рим, я уже был годен для гладиаторской школы. Меня купил Нерсис — владелец самой лучшей, самой большой школы в Риме, а Неле — твой отец.

С этого момента я больше ничего о ней не слышал… До той самой ночи, когда приехал вслед за тобой, на тот постоялый двор… Тогда она и рассказала мне, что ей приказано убить тебя, что твоя мать обещала наградить ее деньгами и отпустить на волю. Неле пришла ко мне той ночью, она была уверена, что я приехал за ней!

— И ты не стал ее разубеждать? — глаза Юлии сузились. Теперь ей стало понятно, почему Неле так странно вела себя в то утро в таверне.

— Я… — Юргент чувствовал себя совершенно беспомощным. Как ему объяснить этой молодой и неопытной девушке, что он не мог отвергнуть Неле в ту ночь? Что отказавшись от ее любви, он подписал бы немедленный смертный приговор Юлии? — О, боги! Как же ты не понимаешь?!

— Что же здесь непонятного? Ты взял то, что само плыло тебе в руки!

— Твоя ревность глупа!

— Ревность? — у Юлии пресеклось дыхание от гнева. — Ты забываешься!

— Неле не хотела убивать тебя! Она предложила мне бежать и попытаться добраться до нашей страны, вернуться домой! А я… Я… сказал, что хочу остаться, — Юргент протянул свою руку к Юлии, но та отвернулась. Галл почувствовал, что еще секунда и он схватит эту упрямую, своенравную девчонку за плечи и хорошенько встряхнет. Ему было все труднее сдерживать свой гнев. — Как же ты глупа! — крикнул он наконец. — Разве ты не понимаешь, что теперь Неле никогда не остановится? Что теперь она уже не просто выполняет приказ твоей матери — она сгорает от ревности! Она не успокоится, пока не пронзит кинжалом твое сердце, или же не умрет. Я хотел предотвратить это! Я хотел, чтобы Неле не страдала, а ты была в безопасности!

Разум говорил Юлии, что Юргент прав, что она не имеет права злиться на него. Но как только девушка представляла, как он целует Неле, как он сжимает ее в объятиях… то ничего уже не могла с собой поделать! Она ненавидела Юргента, ненавидела за то, что тот не убил Неле, что он щадил ее чувства. Ибо в этом случае — кто может поручиться, что он не питает к ней никакой нежности? Но более всего дочь Квинта бесило, что Юргент не делает никакой разницы между этой грязной рабыней и дочерью сенатора!

— Я приказываю тебе уйти, — Юлия указала Юргенту на дверь, так и не обернувшись в его сторону.

— А если я не подчинюсь? — голос Юргента прозвучал неожиданно холодно и жестко.

— Тогда ты можешь убираться на все четыре стороны! — Юлия испугалась собственного голоса, который прозвучал как будто со стороны, но подлинный ужас девушка испытала, когда поняла, что произнесла последнюю фразу в точности, как Клодия Прима — ее мать. Тот же тембр, та же громкость… Как будто вместе с женщиной, пробудилась в Юлии и та часть души, что досталась ей от ненавистной матери.

Ответа не последовало. Юлия долго прислушивалась к удаляющемуся звуку шагов, а потом тяжело опустилась на колени. Она еще раз взглянула на тело Мину и заплакала. Беззвучные рыдания разрывали грудь Юлии, а слезы текли ручьями по ее щекам. Почему-то Юлия была уверена в том, что больше никогда не увидит этого галла.

На следующий день Либерии прислал небольшой отряд, которому было поручено охранять Юлию и ее спутников до самого Месалонгиона. Известие о ночном нападении повергло его в ужас. Он тут же приказал прочесать весь город в поисках Неле.

— Если эта несчастная не успела покинуть город ночью, мы найдем ее. Я прикажу выбрать для нее самый жестокий способ казни!

— Но она ведь убила всего лишь черную рабыню, — робко попытался возразить секретарь, состоявший при персоне Либерия.

— Ее преступление не убийство рабыни, — Либерии оперся ладонями на стол и подался вперед, — ее преступление — оскорбление Рима, ибо эта несчастная осмелилась обвинять жену сенатора в страшнейшем преступлении — попытке убийства собственной дочери. За эту ложь преступница должна быть жестоко наказана.

Но… — секретарь хотел возразить, что до него доходили слухи о том, что Клодия Прима вполне могла совершить такое преступление, и что всем было известно о том, как мать Юлии противится браку своей дочери. Ходили смутные слухи о том, что между Клодией и Септимусом существует даже какая-то связь…

— Никаких «но»! Ты слышал приказ? Исполняй! Скорее бы уже эта девчонка убралась отсюда. Ее присутствие действует мне на нервы, — Либерии несколько раз нервно прошел от стола к открытому окну и обратно.